– Раз так, то и я вам кое-что расскажу. Похоже, они со Скибой заодно.
– С кем, со Скибой? А при чем тут трамвайщик?
– До того как выйти в отставку, Максим Вячеславович служил в петербургской сыскной, кстати, под началом нечистоплотного Виноградова.
– Не слышал про такого, – открестился Трембель.
– Тогда поверьте на слово, что он был жулик первый класс. При этом исправлял должность начальника. Ловил, кого хотел, точнее тех, кто ему не платил. А кто платил, тот гулял годами.
– Та-а-ак…
– Потом Скиба перешел к нам в Департамент полиции. Будто бы не ужился с Виноградовым. Но что там было на самом деле, никто не знает.
– Может, не поделили?
– Может, – кивнул Алексей Николаевич. – Фактом является то, что Скиба много лет занимался уголовным сыском. Знал всех крупных преступников столицы, и не только. Фартовые его уважали.
– Но это лишь ваши догадки. Здесь, в чужом городе, что может отставной сыщик?
– А вот послушайте, что я узнал сегодня.
И Лыков рассказал Трембелю о словах Дулайтиса и о разговоре с Щербаковой про часы. Умолчал лишь о загадочной блондинке под вуалью, в которой помощник пристава уверенно опознал Фомину-Осипову.
Трембель был поражен и долго выпытывал подробности. Особенно его удивила история с часами.
– Помню я его «Тиссот», частенько Максим Вячеславович им хвастал. Что же он так неосторожно?
– Тщеславие. Других таких нет в Тифлисе.
– Значит, вот кто у нас заправляет «большой постирочной»… Полицмейстер Ковалев. А с ним на пару бывший сыщик Скиба. Ну и…
Фон Трембель витиевато выругался по матери. Посмотрел с тоской в окно, потом вдруг хлопнул себя по ляжкам:
– Скиба! Ну конечно. А я все думаю: кто?
– Выкладывайте, – потребовал коллежский советник, почувствовав, что сейчас услышит что-то важное.
И не обманулся. Начальник особого отдела сообщил:
– В среде, близкой к боевикам «Дашнакцутюна», ходят слухи, что партия готовит какую-то крупную экспроприацию. Или, как у них говорят, экс.
– Так вам и карты в руки. Кто в ближайшее время получает большую сумму? Военный округ? Железная дорога? Там и ждите удара.
– Если бы все было так просто, – вздохнул Трембель. – Ведь июль на носу. Начинается исполнение бюджета второго полугодия. Деньги из казны ждут десятки получателей. Я каждый день гляжу сводки прибытия наличности, все пытаюсь угадать: кто? Но ваши предположения, Алексей Николаевич, прямо отвечают на этот вопрос.
– Анонимное трамвайное общество?
– Да. Оно покупает в Кельне большую партию вагонов. Сразу шестьдесят штук: пятьдесят открытых и десять закрытых. А еще ассигнует средства на поправку мостовых в Тифлисе. Вон всю Михайловскую улицу вздыбили. Покупает гранитные кубики в Турции, чтобы перестелить главные улицы, по которым пойдут трамваи. Плюс работы по электрификации. Итого получается восемьсот восемьдесят тысяч рублей.
Лыков ахнул:
– Чуть не мильон!
– Вот именно. Деньги соберут учредители примерно через неделю и поместят в кассу общества. Но как поговаривают в упомянутой мною среде, у дашнаков есть свой человек внутри. Который поможет эксу.
– Скиба!
Питерец вскочил и энергично прошелся по кабинету.
– Меня давно мучает одна мысль, Карл Федорович. Мы уже порядком разворошили губернское казначейство. А после недавних событий там больше не станут «отстирывать» меченые деньги. Побоятся.
– Согласен, – кивнул статский советник. – И что?
– А то, что создатели «большой постирочной» потеряли свое предприятие. Доходов больше не будет, крышка! И тогда на ум этим людям может прийти мысль обогатиться напоследок. Хапнуть сразу много. Хапнуть и сбежать.
– То есть без махинаций с доходными бумагами, без помощи вороватых кассиров? – сообразил Трембель. – Просто взять кучу наличности и скрыться?
– Да.
– Так… Так-так… По этой логике, Алексей Николаевич, заправилы могут договориться с дашнаками. Своих-то боевиков у них нет. Помогут армяшкам взять кассу, добычу поделят, а мы станем искать одних лишь исполнителей. Главари тем временем уедут с Кавказа далеко-далеко, и очень обеспеченными людьми.
– Верно, Карл Федорович. Надо взять анонимное общество под наблюдение. Когда учредители выполнят свои обязательства, в кассе общества накопится огромная сумма. Ее и постараются захватить – или на месте, или во время перевозки. Нам надо не ошибиться, заранее узнать, где и когда нападут. Сумеете? Есть у вас агентура в среде боевиков?
– Ни у кого нет там агентуры, – категорично заявил вице-директор, явно оправдываясь. – Дашнаки – это вам не эсеры или социал-демократы. У них разговор короткий: сразу кишки наружу.
– Вы сказали: в среде, близкой к боевикам…
– Там есть. Но ведь это периферия. Они могут узнать в последний момент. Или вообще не узнать. И мы услышим про экс, когда он уже состоится.
Чиновники помолчали, каждый думал о своем. Затем статский советник сказал:
– Резюмируем. Я беру под наблюдение анонимное общество по проведению трамвая. Внедрить туда агента уже не успеем. Поэтому наблюдение будет весьма условным. Директора общества обязаны докладывать мне о перевозке крупных сумм, так заведено. Я заранее узнаю, когда деньги будут готовы к транспортировке. Надеяться на что-то большее нельзя.
– Пусть так, – согласился коллежский советник. – Уже что-то. А я пройдусь по пути следования кареты с деньгами. Общество находится на Абастуманской улице?
– Да. Дирекция и касса помещаются в правом крыле корпуса трамвайного парка.
– Я заеду в гости к Максиму Вячеславовичу под каким-нибудь предлогом. Осмотрю помещение, подходы к нему, соседние здания. Откуда залезут, куда побегут…
– Верное соображение, – одобрил Трембель. – С вашим опытом…
– Мы не знаем, где будет экс. Поэтому я изучу маршрут от Абастуманской до Александровской: где удобнее напасть. Расстояние небольшое, таких мест окажется немного.
Вице-директор возразил:
– Нет-нет, средства повезут не в казначейство, а сразу в контору Госбанка. Это в Четвертом участке, на углу Сергиевской и Нагорной.
Лыков подошел к плану Тифлиса, нашел это место и вздохнул:
– Плохо. Путь длинный, точек для нападения сколько угодно. За всеми не уследим. Постарайтесь все-таки узнать…
– Я прикреплю к вам ротмистра Чачибая, начальника конвоя главноначальствующего. Князя сейчас нет в городе и долго еще не будет. Пусть ротмистр кончит бездельничать и займется делом. Он большой специалист в таких вопросах.
– В каких? – удивился сыщик. – В нападениях на денежные кареты?
Статский советник строго поглядел на питерца и пояснил:
– В вопросах обеспечения безопасности.
Глава 13Все встает на свои места
Лыков думал. Эх, где же вы, Павел Афанасьевич, в который раз взывал к Благово сыщик. Ежели нужно кого стереть в порошок, то на это его хватит. Даже не так. Измельчить в муку – тут лучше коллежского советника никого не сыскать. А вот проникнуть в преступный замысел, отсеять ложное… Много труднее.
Но учителя давно нет на свете. Лыкову пришлось справляться своим умом. Получалось не всегда, но уроки Благово нет-нет да возносили ученика по-над землей. Самое время вспомнить их. Самое время…
Лыков не находил себе места. Он просмотрел главное? Виктория, молчаливая тихоня, наполненная каким-то особым, добрым светом, – предатель? Она ласкала сыщика, выполняя задание? Ну не может такого быть. Тогда что происходит? С одной стороны, если Мария Ивановна наденет светлый парик и набросит на лицо вуаль, она легко сойдет за доктора Фомину. Однако зачем ей подставлять собственного мужа? С другой стороны, незнакомка сказала продажному Дулайтису, что Большой – бывший полицейский. Для чего такая ненужная откровенность? Чтобы помощник пристава передал эту фразу Лыкову? Слишком запутанно.
Но была еще одна странность. Абрек Спиридон Гратиашвили тоже не в меру распустил язык. Сообщил зачем-то духанщику, что выполняет поручение полицмейстера. Свидетель известен только Трембелю, поди проверь, было ли это на самом деле. Вице-директор канцелярии хочет вбить клин между Лыковым и Ковалевым? С какой целью? Взять дознание командированного под свой контроль? Чтобы тот не доверял тифлисской полиции, а каждый свой шаг согласовывал со статским советником? Опять заумно. Так, может, бывает в книжках, но не в жизни. Однако люди вокруг питерца продолжали умирать.
Паутина запутывалась, вопросов становилось все больше и больше. А ответов не было. Конечно, казначейство Лыков разорил. Козюлькин, дрянь, поедет на каторгу. Если вернется из Франции. Всякая мелюзга тоже допрыгалась: Баграм-бек, Злогостев… Последний дал такие показания, что аферистам конец. Всю кухню расписал. Вот-вот из Петербурга явится ревизия министерства финансов, которая доделает работу. Но на Кавказе пятьдесят шесть казначейств. Многие из них были замешаны в аферах «большой постирочной». Месяцы уйдут на то, чтобы вскрыть всю систему, выявить соучастников и пособников. А кукловода пока не видать.
Что сыщик имеет сейчас? Содействие статского советника Трембеля. Который недавно был первым кандидатом на роль кукловода. Как произошел кунштюк? Черный стал белым, без особых доказательств. Полицмейстер не захотел арестовать барыгу, потому что та имела австро-венгерский паспорт. Протянул время, бабу зарезали, ниточку оборвали. А была ли ниточка? Сведения, что Варвара Матушникова связана с поляками, предоставил тот же Трембель. Лыков проверил эти сведения? Нет. А ведь два сыщика в Тифлисе все же имеются, пусть и нештатные. Вдруг Карл Федорович все придумал? Если он преступник, то это вполне возможно.
Теперь экс. Лыков чувствовал приближение чего-то подобного. Напоследок громко хлопнуть дверью. Да, логично: взять кучу денег и уйти. Петербургский волкодав хватает мелкие фигуры. Кто-то из них умрет, кто-то даст показания и сядет в тюрьму. Алексея Николаевича не покидало досадное чувство, что его действия по-прежнему направляет некая неведомая сила. Вдруг появляются агентурные донесения, улики, меченые деньги. Хлоп по ним кулаком – и опять туман. Стоило сыщику проявить самостоятельность, как он достигал успеха. Вот и с Азвестопуло получилось неплохо. Но туман сгущается снова. Что делать?