– Я охочусь как раз на них, на Чачибая и его сообщников. Мне нарочно скажут обманное место, чтобы я их не перехватил. А тебе – настоящее. Начальники решили хапнуть много, а ограбление приписать или тебе, или армянам. Потом вы начнете резать друг друга, а они с миллионом убегут с Кавказа.
– Да уж, здесь им после такого оставаться нельзя, – согласился абрек. – Ну хитрые, шакалы! Зелимхан на пули идет, Зелимхан с дашнаками ссорится, все за жалкую сумму. Из которой тридцать тысяч мне и так должны, это мои деньги! А они с Кавказа…
Потом спросил в лоб:
– Скажи, когда я могу убить Чачибая?
Алексей Николаевич задумался.
– Сразу, как только мы отобьем дашнаков. Это должно случиться со дня на день.
– Ты мне скажешь, что нападение произошло?
– Сам услышишь. Весь город услышит – такая пальба начнется… Вот что. Ротмистр Чачибая болтается возле меня. Трембель поручил ему помочь доставить деньги в банк. Вот-вот он скажет мне, где ждать нападения. Ну, ложное место.
Абрек слушал внимательно, понимая все с полуслова.
– Как только скажет, значит, операция началась. Я буду в той карете…
Имадин вскочил:
– Зачем? Опасно.
– Я буду в той карете, – повторил сыщик. – Чачибая будто бы встанет в засаду – прикрыть меня. На самом деле, как я уже сказал, дашнаки нападут совсем в другом месте. Там все и случится. Начальник конвоя прискачет на выстрелы, поахает, после чего… Тут есть два варианта.
– Два чего? – не понял Зелимхан.
– Ну или так, или эдак, – пояснил кунаку Алибеков.
– Два варианта, – продолжил Лыков. – Первый – если победили дашнаки. Меня убили, мешки с деньгами похитили.
– А я режу ротмистра, – констатировал абрек.
– Второй вариант – это если мы победили. Дашнаков перестреляли, и мешки целы. Тогда мы вскрываем эти мешки, пересчитываем деньги, что в них лежат, и обнаруживаем аферу. Тут и сказке конец. Чачибая с Трембелем взяты с поличным.
– А я режу ротмистра, – повторил Зелимхан с тем же выражением.
– Режь на здоровье, – согласился коллежский советник. – Мне его не жалко. А для суда хватит и Трембеля… с Марией Ивановной.
– Какая еще Мария? Эй, там и баба будет?
– Тебе без разницы. Главное, не упусти своего друга Арзакана. Он, как увидит, что не вышло, бросится в бега.
– От меня не уйдет, – уверенно заявил абрек. – Знаю, где живет, буду там его ждать. Заодно поищу золото, серебро, эти… облигации. Если ротмистр – разбойник похлеще меня, значит, в квартире много всего. Будет добыча.
Имадин все последние минуты не сводил с друга вопросительного взгляда. Наконец он сказал:
– Я с тобой.
– Конечно, – ответил Лыков. – Но будь осторожен, это действительно опасно.
– Зачем лезешь в карету? Все пули в тебя полетят. Дашнакцаканы сразу начнут стрелять.
– Я знаю. Но кто-то должен быть возле денег, иначе насторожатся. А ты будешь помогать мне снаружи. Главное – узнать, где они нападут. Тогда мы заранее расставим людей.
– Меня одного мало, – возразил Имадин. – Хочешь, я приведу разбойников? Только надо будет им заплатить. Сто рублей за каждое ружье. Кого ранят, тому триста. А убьют – пятьсот рублей семье.
– Хорошая мысль, – рассмеялся сыщик. – Самим под пули не соваться, нанять отчаянных людей и посмотреть, как одни разбойники будут убивать других. Только не выйдет.
– Почему? – с любопытством спросил Гушмазукаев.
– А что я потом начальству скажу?
– А начальству легче станет, если тебя застрелят? Пусть лучше абреков!
– Так у нас не делается, – с сожалением пояснил коллежский советник. – Думаешь, мне охота лезть в ту карету? Да я по тысяче дал бы каждому, кто сделает это вместо меня, а не по сотне. Но министр не одобрит.
– Вах, твоя жизнь на кону, а ты министра боишься! – цокнул языком Зелимхан. – Наплюй на него. Купи разбойников, потом не будут разбираться, кто в кого стрелял. Если победишь.
– Я на царской службе, у нас так нельзя, – с сожалением повторил сыщик.
Зелимхан повернулся к Имадину и сказал:
– Хорошо быть абреком! Все можно. Начальников нет, бога тоже нет – очень удобно.
Пора было прощаться. Коллежский советник сказал другу:
– Связь с Гушмазукаевым – через тебя. Но где искать тебя самого?
– На Проектированной улице в доме Талаквадзе.
– Приходи сегодня ночью в гостиницу. Будем думать, как в живых остаться.
Алибеков кивнул, и чеченцы ушли. Сыщик выждал пять минут и удалился через другую дверь.
Новость, которую сообщил абрек, ставила все на свои места. Начальник конвоя не тянет на главную фигуру, скорее на пособника. Значит, кукловод все-таки Трембель. Ишь, приставил ротмистра к столичному сыщику, чтобы помог узнать место нападения. Этот поможет… А Скиба невиновен, теперь это очевидно. Чачибая разрешил абреку Зелимхану убить всех, кто будет в карете. А по условиям перевозки, директор-распорядитель сопровождает денежный груз.
Теперь, когда выявился главный противник, Алексею Николаевичу требовались союзники.
Главный вопрос – где состоится экс. Как найти в двухсоттысячном городе десяток боевиков? Без полиции не обойтись. Но там у вице-директора наверняка тоже есть агентура. Начнешь откровенничать с кем попало, и Трембелю тут же донесут. Значит, говорить можно лишь с Ковалевым, без которого полиция с места не сдвинется. Надо объясниться, принести извинения. И действовать с ним заодно. Для отыскания дашнаков привлечь двух сыщиков, с которыми Лыков уже имел дело. Снитко и Гайдуков знают Тифлис, они должны справиться. Времени очень мало, вот что плохо. Со дня на день питерцу сообщат дату и место. Дата будет настоящая, а место – липовое. Если знать, кто нападет, взять их в проследку – они сами приведут куда надо.
И Лыков отправился на угол Слепцовской и Анастасьевской. Полицмейстер был на месте, но принял сыщика лишь через четверть часа. Выказывал свое недовольство. Когда посетитель зашел, хозяин недобро посмотрел на него и спросил:
– Ну что на этот раз?
– Георгий Самойлович, я пришел повиниться. Нас с вами искусно поссорили.
– Кто?
– Заправилы «большой постирочной».
– Опять сказки? Я вам, господин Лыков, уже не верю.
– Зря. Знаете, что мне сказал три дня назад статский советник Трембель? Что именно вы дали приказ абреку Спиридону Гратиашвили убить барыгу Варвару Матушникову.
У полицмейстера вытянулось лицо:
– Как-как?
– Поскольку она выводила дознание на поляков – клиентов «большой постирочной». А вы, стало быть, и есть ее шеф.
Ковалев часто заморгал – он был в полной растерянности.
– Но почему я должен вам верить? Давайте пойдем вместе к Карлу Федоровичу и попросим подтвердить.
– Он откажется, – покачал головой питерец. – А вы провалите операцию.
– Я один пойду, – упрямо заявил полицмейстер. – Потому что теперь уже вы нас сталкиваете.
– Георгий Самойлович, выслушайте меня до конца, а там решайте.
И сыщик рассказал хозяину кабинета обо всех последних событиях. И про часы, которые подсунули Скибе. И про ложь Трембеля во всех подробностях. И про недавнюю беседу с абреком Зелимханом Гушмазукаевым. Только умолчал о том, что разрешил чеченцу зарезать начальника конвоя…
Ковалев схватился за голову:
– Боже, что же это делается?! Начальник особого отдела, вице-директор канцелярии по военно-народному управлению края…
– Георгий Самойлович! Счет идет на дни, если не на часы. Заправилы «постирочной» готовятся сбежать. Но не с пустыми руками. Их лавочку накрыли, теперь им нужен большой куш. Мы знаем, на какие деньги они нацелились. Знаем, кто нападет. Трембель задумал устроить заварушку. Сойдутся сразу три силы: конвой денежной кареты, абреки и дашнаки. Кто кого перестреляет – большой вопрос. Но мешки с деньгами уплывут. В них будет всего восемьдесят тысяч, а восемьсот поделят Трембель с Чачибая. При этом еще постараются, чтобы меня застрелили на эксе. Пока нападавшие поймут, что их надули, заправилы уже убегут с Кавказа. В Турцию, например, а оттуда в Европу. А вас выставят виновным: недоглядели.
– Как я мог доглядеть! – вскинулся Ковалев. – Трембель – мой начальник. Я что, за начальством должен шпионить?
– Георгий Самойлович, а то вы наших порядков не знаете? Вот украли миллион. Меня убили, Скибу убили, а эти сбежали. С кого спросят? С полицмейстера. И будете Особому присутствию Сената рассказывать, что не угадали предателя в Трембеле… Чем кончится?
– Отставкой по третьему пункту[59], знамо дело, – признал полицмейстер. – Спасибо вам: поверили, что я не с ними. Понимаю, не просто так. Вам нужен союзник. Правильно?
– Правильно, Георгий Самойлович. Но сотрудничать мы должны тайно. У Карла Федорыча всюду глаза и уши. Если он поймет, что раскрыт…
– Согласен. Думаю, несколько человек надежных у меня есть. Придется ограничиться ими.
– Одинаково мыслим, – одобрил Лыков. – Снитко и Гайдуков, по-вашему, надежные?
– Да. Фон Трембеля, сказать по правде, многие на дух не переносят. Наушничает князю Голицыну. Такой, знаете, кардинал Ришелье. А теперь оказывается, что он главный преступник!
– Георгий Самойлович, срочно ставьте нештатным сыщикам задачу: найти дашнакцаканов. Их должно приехать много, целый боевой отряд. Знать тайну будем лишь мы двое и сыщики.
Ковалев только теперь понял, насколько рискует его собеседник.
– А как же вы, Алексей Николаевич? Вас эти ребята в живых не оставят. Никакая охрана не поможет.
– Все просто: я их запутаю.
– Как?
– Скажу, что буду в карете во время экса. Сразу успокоятся.
– Почему? – удивился полицмейстер. – А…
– Точно так. Им надо со мной покончить. А тут я сам иду в ловушку. Когда нападут с одной стороны дашнаки, а с другой абреки, кто-нибудь из них меня застрелит. Так думают Трембель с Чачибая. Пусть думают. Значит, до экса никто меня не тронет.
– Ловко. Но ведь риск-то какой для вас. Там, в карете.
– Давайте думать о другом, – отмахнулся сыщик. – Операция наша тайная. Много людей выставить мы не сможем – Трембель узнает и отменит нападение. Значит, кто у нас есть?