Он стал расспрашивать о схватке с боевиками за денежную карету. Государя интересовало количество нападавших, состав охраны, потери с обеих сторон. Узнав, что погибли шестеро защитников и кучер, он на секунду понурился, потом спросил:
– Пособия семьям выданы?
– Там все были охотники, шли по своей воле, – ответил сыщик. И тут же поправился: – Почти все.
– Ну и что? Люди пострадали на государственной службе. Петр Николаевич, распорядитесь, пожалуйста.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – впервые раскрыл рот Дурново.
– Алексей Николаевич, у вас есть ко мне вопросы? – спросил государь, покосившись на часы. – А то все я вас пытаю.
– Что будет с Козюлькиным? Он же главный аферист и сбежал во Францию. Неужели мы его отпустим?
Государь усмехнулся и кивнул на Дурново:
– Петр Николаевич уже дал телеграмму в посольство. Не бойтесь, он не уйдет от наказания. Другие вопросы есть?
– Нет, благодарю вас.
– А личные просьбы? – император внимательно поглядел сыщику в глаза.
– Да, Ваше Величество, – тот немедленно встал.
– Вы садитесь. Слушаю вас.
– Там, в горах, и позже в Тифлисе мне помогал чеченец Имадин Алибеков. Он разбойник… точнее, был разбойником. Я его давно знаю, много лет. Он порядочный человек.
– Порядочный – и стал разбойником? – удивился Николай.
– Увы. Так иногда бывает, Ваше Величество. Но он никого не убил, только грабил. Под угрозой оружия, конечно, но ни разу, слава богу, не пролил крови.
На лице царя появилось скептическое выражение. Однако Лыков решил договорить до конца.
– В дознании дела о «большой постирочной» Алибеков сыграл очень важную и полезную роль. А в бою с дашнаками даже выдающуюся, рисковал жизнью. Был, кстати упомянуть, ранен в шею…
– Так. Чего же вы просите для вашего раскаявшегося разбойника?
– Помилования, если он вернется с войны живой. Имадин Алибеков сейчас в Маньчжурии, воюет в составе Отдельной Кавказской конной бригады князя Орбелиани. Вместе с теми пятнадцатью туземцами, по которым вы уже дали необходимое повеление. Мы с генералом Фрезе взяли на себя смелость обещать Алибекову вашу милость… Какую вы проявили и к другим.
– Теперь понял. – Государь пружинисто поднялся, протянул сыщику руку и приказал Дурново: – Алибекова присоединить к тем пятнадцати, которым уже обещано прощение.
– Благодарю вас, Ваше Императорское Величество!
– А я вас, Алексей Николаевич. За отлично-усердную службу. Пребываю к вам всегда благосклонным, как и мой покойный отец.
– Рад стараться! – ответил сыщик так же по-солдатски, как совсем недавно штабс-ротмистр Топурия. И вышел из кабинета.
Он прождал начальника в приемной не более трех минут. Тот появился радостный и тут же крепко, от души обнял сыщика:
– Поздравляю, вы очень понравились государю. Смотрите!
И Дурново показал Высочайший приказ по гражданскому ведомству, в котором коллежский советник Лыков награждался орденом Святого Станислава первой степени.
– Вот вы и с лентой, Алексей Николаевич. Даст бог, не последняя.
Лыков был совершенно очарован и ласковым приемом императора, и высокой наградой. Дурново добавил ему радостей:
– Как только представитесь Его Величеству по случаю ленты, можете ехать к своим в Варнавин. Даю вам три недели отпуска.
Дальше все было как в угаре. Вдвоем с начальником Лыков явился в так называемый Второй министерский флигель, где получил дворцовый завтрак. Петр Николаевич поковырял вилкой горячее, бульон отодвинул в сторону, съел лишь пирожное с кофе. Сыщик умял и холодное мясо, и два горячих блюда. Выпил рюмку простой водки и рюмку горькой – все это прилагалось к завтраку. А полбутылки мадеры и полбутылки вина прикончил в компании Петра Николаевича – за ленту. Тот добавил свои, получилось неплохо.
В таком радостном настроении Алексей Николаевич пребывал до вечера. Коллеги, узнав о высочайшей аудиенции и награде, приходили его поздравлять. Директор департамента Лопухин даже налил у себя в кабинете коньяку счастливцу.
Вечером сыщик пришел в квартиру и нашел на столе в гостиной две телеграммы. Обе его ошарашили. В первой, от баронессы Таубе, было сказано: «Виктору в бою оторвало левую руку, он отправлен в госпиталь в Харбин, состояние тяжелое, я срочно выезжаю туда». Вторая была от генерала Фрезе: «Всадник[62] Имадин Алибеков убит в ночном штурме Инкоу».
Вот тебе и лента… Лыков сел и заплакал.
Краткий эпилог
В начале февраля 1905 года в Баку разразилась так называемая армяно-татарская резня. До сих пор историки спорят, кто кого первый пырнул кинжалом. В городе, где у коренного азербайджанского населения был большой численный перевес, это вылилось в массовые убийства армян. Только 8 февраля в жилых бараках нефтяной фирмы Питоева застрелили сорок человек. На помощь спешно приехали фидаины, опытные, храбрые и вооруженные до зубов. И резня сделалась обоюдной… Кровавые события прокатились по всему Кавказу. Особый масштаб они приняли в Нахичевани, Агдаме, Шуше, Карабахе и Елисаветграде. Шушу практически разрушили до основания, в перестрелках участвовало все население города. В боях преимущество часто оказывалось на стороне хорошо организованного «Дашнакцутюна». И татары, и армяне проявляли беспримерную жестокость. Войска не решались выходить из мест расквартирования и долго бездействовали. В результате погибли тысячи людей, в том числе детей, женщин и стариков.
До Тифлиса конфликт добрался в конце ноября. Здесь перевес был, наоборот, у армян. И татарам пришлось несладко. На выручку к ним прибыли две тысячи единоверцев из Борчалинского уезда, ближайшего к Тифлису района компактного проживания мусульман. Между тем гарнизон был ослаблен, почти все части из него ушли на подавление мятежей. Власть растерялась. Уличные шествия закончились провокационными выстрелами в казаков, те ответили по-своему. На улицах города обильно пролилась кровь.
Весь 1905 год и половину 1906-го на Кавказе, в том числе в Тифлисе, много убивали. В первую очередь жертвами политического террора стали полицейские, жандармы, военные. Среди погибших оказались и Снитко с Гайдуковым. Снитко к тому времени вырос в должности – стал приставом Девятого участка. Это не уберегло его от смертельного ранения, когда он принялся открывать магазины, закрытые по приказу забастовщиков. Приговор храброму приставу был даже опубликован в газете за несколько дней до покушения.
Бороться с террором пришлось уже новой кавказской администрации. Князь Голицын 1 января 1905 года был уволен с должности главноначальствующего и назначен состоять при особе Его Величества. Через два года он тихо умер на этой синекуре. Генерал Фрезе еще раньше получил новое назначение: он стал Виленским, Ковенским и Гродненским генерал-губернатором и командующим войсками Виленского военного округа. Но спустя два месяца Александр Александрович пересел в Государственный совет протирать штаны… Горячие месяцы революции требовали новых администраторов.
На Кавказ был назначен граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков. Первым делом он помирился с армянами. Им вернули церковное имущество, вновь открыли национальные школы. Специально под Воронцова была восстановлена должность наместника.
Граф приехал в Тифлис 5 мая 1905 года, а уже через неделю в Назрани начался новый виток межнациональной резни. Лишь в следующем году, после карательной экспедиции генерала Алиханова, также отличавшейся крайней жестокостью, власть сумела взять ситуацию под контроль. С большим трудом и с большими жертвами удалось замирить дивный, богатый и очень опасный край. Как потом выяснилось, ненадолго.