– Больше ни слова, – ответил Эрлейн. – Вы гораздо более приятное общество, чем мой собственный рот, изрекающий мудрые мысли моим собственным ушам.
Алессан снова рассмеялся.
– Немного дальше к западу растут деревья, а рядом с ними течет ручей, если я правильно помню, – сказал Сандре. – Хорошее место для лагеря.
Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, Эрлейн ди Сенцио вскочил на повозку и уселся рядом с Катрианой. Дэвин, открывший от изумления рот, быстро закрыл его, заметив тайный, но настойчивый жест Сандре.
Катриана направила повозку в сторону от дороги на запад, к рощице, на которую указал герцог. Дэвин слышал, как она смеется в ответ на то, что говорит ей трубадур.
Однако он смотрел на Сандре. И Баэрд с Алессаном тоже.
Герцог бросил взгляд на Эрлейна, сидящего спиной к ним, потом быстро поднял левую руку с загнутыми третьим и четвертым пальцами. Он пристально посмотрел на Алессана, потом снова на человека, сидящего рядом с Катрианой.
Дэвин не понимал. «Клятва?» – в замешательстве подумал он.
Сандре опустил руку, но продолжал смотреть в глаза принцу. Его взгляд был странным, вызывающим. Алессан вдруг побледнел.
И в этот момент Дэвин понял.
– О Адаон, – прошептал Баэрд, когда Дэвин вскочил на повозку и сел рядом с ним. – Я в это не верю!
Дэвин тоже не верил.
Сандре только что очень ясно сообщил им, что Эрлейн ди Сенцио – чародей. Один из тех, кто отсек себе два пальца ради связи с магией Ладони.
А Алессан бар Валентин был тиганским принцем крови. Это означало, если древняя легенда об Адаоне и Микаэле говорила правду, что он мог заставить чародея служить себе. Сандре не поверил в это тогда, осенью, в охотничьем домике, вспомнил Дэвин.
Но сейчас герцог дал Алессану этот, пусть и слабый, шанс. Это объясняло вызов в его взгляде.
Шанс или хотя бы зачаток шанса. Дэвин соображал так быстро, как еще никогда в жизни. Он повернулся к Баэрду:
– Поддержи меня, когда приедем на место, – тихо произнес он. – У меня появилась идея. – Лишь позже у него было время удивиться тому, какие перемены произошли за эти шесть месяцев. Всего шесть месяцев, от одного Поста до другого. Чтобы он мог так говорить с Баэрдом и чтобы его слушали…
Там действительно тек ручей, как знал или догадался Сандре. Неподалеку от его берегов они остановили повозки. Началась обычная вечерняя суета. Катриана распрягала лошадей. Дэвин собирал дрова для костра. Алессан и герцог расстилали одеяла, доставали посуду и взятые с собой припасы.
Баэрд взял лук и исчез в лесу. Он вернулся через двадцать минут, не больше, с тремя кроликами и упитанной бескрылой птицей.
– Потрясающе, – отозвался Эрлейн, стоявший рядом с Катрианой и лошадьми. Глаза его были широко раскрыты. – Просто потрясающе.
– Это пойдет в уплату за вашу игру, позднее, – сказал Баэрд с одной из своих редких улыбок. Одной из улыбок, которые обычно приберегал для торговли на городских ярмарках.
Дэвин как можно незаметнее наблюдал за Эрлейном. Когда ему удавалось сосредоточить взгляд на левой руке трубадура, которая, казалось, ни секунды не остается в покое, ему казалось, что он видит странное дрожание воздуха вокруг нее.
Он ждал возвращения Баэрда, теперь время пришло.
– Ты сам, – с усмешкой обратился он к охотнику, – выглядишь как тот, на кого можно охотиться. Ты перепугаешь любого цивилизованного купца, которого мы встретим. Тебе нужно подстричься, прежде чем показываться в обществе, друг мой.
Баэрд соображал очень быстро.
– Помолчал бы, бездельник, – парировал он, бросая добычу Сандре, сидящему рядом с собранным для костра хворостом. – На себя посмотри. Или ты специально стараешься казаться неряхой, чтобы отпугнуть Альенор из Борсо?
Алессан рассмеялся. Эрлейн тоже.
– Альенор ничем не испугаешь, – хихикнул трубадур. – А этот парень как раз подходящего для нее возраста.
– Что для нее «подходящий возраст»? – лукаво улыбнулся Алессан. – Ее устроит любой, кто старше двенадцати и еще не в могиле.
– Мне это не нравится, – чопорно сказала Катриана под хохот пятерых мужчин.
– Прости, – отозвался Алессан, стараясь сохранить серьезное выражение лица, когда она встала перед ним, крепко упершись кулаками в бока.
– Ты вовсе не чувствуешь себя виноватым, а следовало бы! – резко сказала Катриана. – Тебе прекрасно известно, что мне такие разговоры не нравятся. Как я во время таких разговоров выгляжу, по-твоему? И вы их заводите только тогда, когда бездельничаете. Сделай что-нибудь полезное. Подстриги Дэвина. Он действительно ужасно выглядит, даже хуже, чем всегда.
– Меня? – протестующе пискнул Дэвин. – Мои волосы? Что ты хочешь этим сказать? Баэрда надо стричь, а не меня! Как насчет него? Это он…
– Вам всем необходимо подстричься! – с решительной откровенностью произнесла Катриана тоном, не допускающим возражений.
Несколько секунд она холодно и критически рассматривала лохматую гриву Эрлейна. Открыла рот, заколебалась, потом закрыла, блестяще изобразив, будто сдержалась из вежливости. Эрлейн покраснел. Его правая рука смущенно теребила падающие на плечи пряди. А левая рука беспокойно и беспрерывно перебирала камушки, подобранные у ручья.
– Мне кажется, – ядовито сказал Дэвин, – ты только что оскорбила нашего спутника. Теперь он наконец почувствует себя здесь желанным гостем.
– Я не сказала ни слова, Дэвин, – вспыхнула Катриана.
– Вам и не надо ничего говорить, – печально произнес Эрлейн. – Ясно, что увиденное не порадовало взор ваших прекрасных глаз.
– Порадовать взор моей сестры не может почти ничто из увиденного, – проворчал Алессан. Он присел возле одного из тюков, покопался в нем и достал ножницы и расческу. – Мне откровенно приказали исполнить свой долг. Осталось еще полчаса светлого времени. Кто станет первой жертвой?
– Я, – быстро отозвался Баэрд. – В сумерках я не позволю тебе ко мне прикоснуться. Это я тебе обещаю.
Эрлейн с интересом наблюдал, как Алессан подвел Баэрда к большому камню у ручья и начал подстригать его – довольно умело, надо признать. Катриана снова вернулась к лошадям, но сначала послала Эрлейну еще один быстрый, загадочный взгляд. Сандре сложил хворост для костра и начал свежевать кроликов и ощипывать птицу, немузыкально напевая что-то себе под нос.
– Принеси еще хвороста, парень, – внезапно приказал он Дэвину, не поднимая глаз. Конечно, это была гениальная мысль.
«О Мориан, – подумал Дэвин. По его жилам заструилась опьяняющая смесь волнения и гордости. – Они все так великолепны».
– Позже, – только и ответил он, небрежно вытягиваясь на земле. – Пока нам хватит, а моя очередь следующая.
– Ничего подобного, – крикнул Алессан от ручья, подхватывая игру Сандре. – Принеси дров, Дэвин. Все равно светлого времени не хватит на всех троих. Я подстригу тебя завтра, а Эрлейна сейчас, если он хочет. Просто Катриане придется потерпеть твой ужасающий вид еще одну ночь.
– Как будто стрижка что-то изменит! – отозвалась она с противоположного конца полянки. Эрлейн и Баэрд рассмеялись.
Дэвин с ворчанием встал и побрел к деревьям.
Позади он услышал голос Эрлейна:
– Я был бы вам очень признателен, – говорил трубадур Алессану. – Мне бы очень не хотелось, чтобы еще какая-нибудь женщина смотрела на меня так, как только что ваша сестра.
– Не обращайте на нее внимания, – услышал Дэвин смех Баэрда, шагающего обратно к костру.
– На нее невозможно не обращать внимания, – сказал трубадур, повысив голос, чтобы его было слышно там, где привязаны лошади. Он встал и пошел к берегу ручья. Сел на камень перед Алессаном. Солнце превратилось в красный диск, опускающийся за ручьем.
С охапкой хвороста в руках Дэвин бесшумно сделал крюк под прикрытием сгущающихся теней и вышел туда, где возле лошадей стояла Катриана. Она слышала его шаги, но продолжала чистить гнедую кобылу. Ее глаза неотрывно смотрели на двоих мужчин у ручья.
И глаза Дэвина тоже. Он прищурился на заходящее солнце, и ему показалось, будто Алессан и трубадур превратились в фигуры с какого-то вневременного пейзажа. Их голоса звучали неестественно четко в тишине наступающих сумерек.
– Когда вас стригли в последний раз? – услышал он небрежно заданный вопрос Алессана, пока ножницы деловито сновали в длинных, спутанных седых прядях волос Эрлейна.
– Я даже и не помню, – признался трубадур.
– Ну, – рассмеялся Алессан, нагибаясь, чтобы смочить расческу в ручье, – в дороге нам нет необходимости гоняться за придворной модой. Немного наклоните голову сюда. Да, хорошо. Вы зачесываете волосы спереди набок или назад?
– Предпочтительно назад.
– Прекрасно. – Руки Алессана передвинулись на макушку Эрлейна, ножницы сверкнули, отразив последние лучи солнца. – Выглядит несколько старомодно, но трубадуры и должны выглядеть старомодными, не так ли? Прибавляет обаяния… Именем Адаона и моим собственным связываю тебя с собой. Я Алессан, принц Тиганы, и ты, чародей, отныне мой!
Дэвин невольно сделал шаг вперед. Он увидел, как Эрлейн рефлекторно попытался отпрянуть. Но властная рука удержала его голову, а ножницы, только что деловито сновавшие в волосах, теперь прижались острыми концами к его горлу. Это заставило его на мгновение замереть, а мгновения было достаточно.
– Чтоб ты сгнил! – взвизгнул Эрлейн, когда Алессан отпустил его и отступил назад. Чародей вскочил с камня, словно ошпаренный, и резко повернулся к принцу. Лицо его исказилось от ярости.
Испугавшись за Алессана, Дэвин бросился было к ручью, схватившись за меч. Затем увидел, что Баэрд уже натянул тетиву лука со стрелой, нацеленной в сердце Эрлейна. Дэвин замедлил шаги и остановился. Сандре стоял рядом с ним с обнаженным кривым мечом. Дэвин мельком взглянул в черное лицо герцога, и ему показалось – хотя он не мог быть абсолютно уверен из-за наступающей темноты, – что на нем отразился страх.
Он снова повернулся к двоим мужчинам у ручья. Алессан уже аккуратно положил ножницы и расческу на камень. Он стоял неподвижно, опустив руки, но дышал учащенно.