Алессан сказал:
– Если тебя оскорбляют пустые траты, то тебе не понравится итог этого вечера. Нам нечего вам дать, кроме оружия. Или жизней, если вы из тех, кто убивает ради удовольствия.
– Иногда, – ответил человек по имени Дукас, не повышая голоса. «Он говорит с пугающим спокойствием, – подумал Дэвин, – и крепко держит бразды правления бандой». – Двое моих людей умрут? Ты пользуешься отравленными стрелами?
На лице Алессана отразилось презрение:
– Нет, даже против барбадиоров. А вы?
– Иногда, – повторил бородатый вожак. – Особенно против барбадиоров. Это все же горы. – Он впервые улыбнулся холодной, волчьей улыбкой. У Дэвина внезапно возникло ощущение, что ему бы не хотелось иметь воспоминания этого человека или его сны.
Алессан промолчал. В ущелье становилось все темнее. Дэвин увидел, что он бросил вопросительный взгляд на Эрлейна. Чародей покачал головой, почти незаметным движением.
– Их слишком много, – прошептал он. – И кроме того…
– Седой – чародей! – раздался выразительный голос из строя за спиной Дукаса.
Неуклюжий круглолицый человек выехал вперед и встал рядом с вожаком.
– Даже не помышляй об этом, – продолжал он, глядя в упор на Эрлейна. – Я сумею блокировать все, что ты попытаешься сделать.
Пораженный, Дэвин взглянул на руки этого человека, хотя на таком расстоянии было трудно увидеть в темноте, все ли пальцы на месте. Но, наверное, двух не хватало.
Они случайно встретили еще одного чародея, и какая им теперь от этого польза?
– И сколько времени, по-твоему, понадобится Охотнику, чтобы найти тебя? – спросил Эрлейн шелковым голосом. – Если всплеск энергии от применения магии нами обоими приведет его к этому месту?
– Достаточно стрел нацелено тебе в горло и в сердце, – вмешался вожак, – чтобы этого не произошло. Но признаюсь, с каждой минутой приключение становится все более интересным. Лучник и чародей скачут под открытым небом в день Поста. Вы не боитесь мертвых? А чем занимается этот мальчик?
– Я певец, – мрачно ответил Дэвин. – Дэвин д’Азоли, недавно выступал в труппе Менико ди Феррата, если это вам о чем-нибудь говорит. – Очевидно, что сейчас важно было как-то поддержать беседу. Он слышал рассказы о том – возможно, так хотелось думать странствующим артистам, – что бандиты оставляли жизнь музыкантам в обмен на ночь пения. Ему в голову пришла одна мысль: – Вы приняли нас за барбадиоров, правда? Издалека. Поэтому устроили засаду.
– Певец. Умный певец, – пробормотал Дукас. – Пусть даже не настолько умный, чтобы сидеть дома в день Поста. Разумеется, мы приняли вас за барбадиоров. Кто на восточном полуострове, кроме барбадиоров и разбойников, стал бы бродить сегодня по дорогам? А все разбойники на двадцать миль вокруг – из моей банды.
– Разбойники бывают разные, – тихо сказал Алессан. – Но если вы охотитесь за барбадиорскими наемниками, то у вас на душе то же, что у нас. Я могу сказать тебе, Дукас, – и я не лгу, – что если ты нас здесь задержишь или убьешь, то доставишь такое удовольствие Барбадиору – и Играту тоже, – какого они от тебя никогда не ждали.
После этих слов воцарилось молчание, что ничуть не удивляло. Холодный ветер носился по ущелью, качая молодую траву в сгущающейся темноте.
– По-видимому, ты очень высокого о себе мнения, – произнес наконец Дукас задумчиво. – Возможно, мне следует узнать почему. Думаю, пора тебе сказать мне, кто ты такой и куда скачешь в сумерках в день Поста, а я уж сделаю собственные выводы.
– Меня зовут Алессан. Еду на запад. Моя мать умирает и позвала меня к себе.
– Какая преданность с твоей стороны, – произнес Дукас. – Но одно имя ни о чем мне не говорит, а запад – обширное место, мой вооруженный луком друг. Кто ты такой и куда едешь? – На этот раз его голос прозвучал резко, словно удар хлыста. За спиной у Дукаса семь лучников натянули тетиву.
Дэвин с бьющимся сердцем видел, как колеблется Алессан. Солнце уже почти скрылось, красный диск перерезала пополам линия горизонта в конце ущелья. Ветер задул сильнее, обещая холодную ночь после этого первого весеннего дня.
Дэвина тоже охватил холод. Он бросил взгляд на Эрлейна и обнаружил, что чародей смотрит на него, словно чего-то ждет. Алессан все еще молчал. Дукас нарочито шевельнулся в седле.
Дэвин сглотнул и, понимая, что, как бы трудно это ни было, ему все же будет легче, чем Алессану, сказал:
– Тигана. Он из Тиганы, и я тоже.
Произнося эти слова, он старался смотреть прямо на чародея разбойников, а не на Дукаса или других всадников. И заметил краем глаза, что Алессан тоже смотрит на него, чтобы не видеть глухого непонимания, которое, как они знали, появится на их лицах. С чародеем будет иначе. Чародеи могут слышать это имя.
Бандиты, стоящие перед ними и позади, зароптали. А потом один заговорил громко, среди теней наступающих сумерек в этом тоскливом месте. Голос донесся из шеренги за их спинами.
– Клянусь кровью бога! – раздался крик из самой глубины души.
Дэвин резко обернулся. Один из разбойников соскочил с коня, быстро вышел вперед и встал перед ними. Дэвин увидел, что это человек маленького роста, не намного выше его самого, лет тридцати или чуть старше, и что он неловко двигается, и ему явно больно: из его руки торчала стрела Алессана.
Дукас посмотрел на чародея.
– Сертино, в чем дело? – спросил он с раздражением в голосе. – Я не…
– Колдовство, – напрямик ответил чародей.
– Чье? Его? – Дукас кивнул в сторону Эрлейна.
– Нет, не его, – произнес раненый, не отрывая взгляда от лица Алессана. – Не этого несчастного чародея. Это настоящее колдовство. Могущество Брандина Игратского не позволяет вам услышать это имя.
Сердитым жестом Дукас сорвал шляпу, обнажив лысую голову с венчиком рыжих волос.
– А ты, Наддо? Как же ты его слышишь?
Стоящий на земле человек слегка покачнулся, потом ответил:
– Потому что я тоже родился там и на меня эти чары не действуют, или я еще одна их жертва, как вам будет угодно. – Дэвин услышал в его голосе напряжение, словно он изо всех сил старался удержать самообладание. Человек по имени Наддо сказал, глядя снизу вверх на Алессана: – Вас просили назвать свое имя, но вы назвали лишь его часть. Вы скажете нам остальное? Вы скажете мне?
Теперь его глаза уже трудно было рассмотреть, но голос говорил о многом.
Алессан непринужденно сидел в седле, даже после целого дня езды казалось, что он совсем не чувствует ни усталости, ни напряжения из-за их сложного положения. Но потом его правая рука поднялась и пальцы бессознательно зарылись в спутанные волосы, и Дэвин, видя знакомый жест, понял, что те чувства, которые он сам сейчас испытывает, вдвойне сильны в человеке, за которым он следует.
А потом он услышал в тишине этого ущелья, где раздавался лишь свист ветра в скалах и шорох конских копыт в молодой траве:
– Мое имя – Алессан ди Тигана бар Валентин. Если тебе столько лет, на сколько ты выглядишь, Наддо ди Тигана, ты поймешь, кто я такой.
Волосы на затылке Дэвина встали дыбом, его охватила невольная дрожь, когда он увидел, как Наддо упал на колени на холодную землю еще до того, как прозвучали последние слова.
– О мой принц! – полным боли голосом воскликнул раненый. И, закрыв здоровой рукой лицо, зарыдал.
– Принц? – очень тихо переспросил Дукас. Разбойники беспокойно зашевелились. – Сертино, объясни мне!
Чародей Сертино перевел взгляд с Алессана на Эрлейна, а потом на рыдающего человека. На его бледном круглом лице промелькнуло странное, почти испуганное выражение.
– Они из Нижнего Корте, – сказал он. – До прихода Брандина Игратского эта провинция называлась иначе. Брандин использовал чары, чтобы отнять имя у этой земли. Только те, кто там родился, и чародеи, благодаря нашей собственной магии, могут слышать это настоящее имя. Вот что тут происходит.
– А «принц»? Наддо назвал его так.
Сертино молчал. Он бросил взгляд на Эрлейна, и на его лице все еще было странное, смущенное выражение.
– Это правда? – спросил он.
И Эрлейн ди Сенцио с иронической полуулыбкой ответил:
– Только не позволяй ему стричь твои волосы, брат. Если только ты не хочешь попасть в рабство.
У Сертино отвисла челюсть. Дукас хлопнул себя шляпой по колену.
– Теперь еще и это! – рявкнул он. – Я ничего не понимаю. Здесь слишком много такого, чего я не понимаю. Я жду объяснений, от всех вас! – Его голос звучал резко, гораздо громче, чем прежде. Но он не смотрел на Алессана.
– Я понял достаточно, Дукас, – раздался голос сзади. Это заговорил Магиан, командир той группы, которая загнала их в ущелье. Он выехал вперед, и все повернулись к нему. – Я понял, что сегодня на нас свалилось состояние. Если это принц той провинции, которую ненавидит Брандин, тогда нам всего лишь надо отвезти его на запад, в форт Форезе по ту сторону границы, и сдать там игратянам. И чародея в придачу. И кто знает, возможно, кто-нибудь из них любит мальчиков. Поющих мальчиков. – В полумраке его улыбка была широкой и развязной.
Потом он прибавил:
– Мы получим награду. Земли. Может, даже…
Больше он ничего не сказал. Никогда. Застыв от изумления, Дэвин увидел, как Магиан широко открыл рот, глаза его на секунду выпучились, потом он медленно, боком сполз с седла и упал на землю рядом с Эрлейном, загремев мечом и луком.
В его спине торчал кинжал с длинной рукоятью.
Один из разбойников, стоящих в шеренге за ним, очень неторопливо спешился и вытащил кинжал. Тщательно вытер его о куртку мертвеца, потом спрятал обратно в ножны на поясе.
– Неудачная идея, Магиан, – тихо сказал он, выпрямляясь и глядя на Дукаса. – Очень неудачная идея. Мы тут не осведомители и не служим тиранам.
Дукас снова нахлобучил шляпу на голову, явно стараясь сдержаться. Он сделал глубокий вдох.
– В данном случае я согласен. Но напоминаю тебе, Аркин, что у нас есть правило не обнажать друг против друга оружие.
Лицо Аркина, очень высокого, почти тощего человека, было бледным до белизны, Дэвин видел это даже в темноте. Аркин ответил: