Дверь вылетела из косяков и нас осыпал дождь из лохмотьев коврика. Я приказал ей первой войти в квартиру. При виде трупа она вскрикнула. Я вошел в комнату с револьвером наготове. По-прежнему вопил телевизор, на полу в той же позе лежал круглоротый.
На нижней площадке открылась дверь и послышались голоса. Я крикнул, что взорвалась печь, но никто не пострадал. Это их вроде успокоило, и дверь закрылась.
Наверное, мой взгляд был ужасен, потому что Рондина отпрянула от меня, закрыла лицо руками и зарыдала.
Было ли это притворство? Хотела ли она выиграть время, чтобы успел приехать Чарис? Я не мог терять больше ни секунды. Слишком многое нужно было сделать в этот мирный воскресный вечер: но я не имел права дальше действовать в одиночку.
Я подошел к телефону, все еще держа Рондину под прицелом, и набрал номер Чарли Корбинета. Он ответил, но я ничего не сказал и медленно положил трубку на рычаг.
Рядом с телефоном лежал блокнот, и в нем я увидел знакомый адрес Грэтхен Ларк.
Я усмехнулся каракулям Видора Чариса. Итак, они следили за Грэтхен, дождались, когда она пригласила Селвика на последний сеанс, и решили захватить их обоих врасплох. Теперь Чарис дожидается там своего шефа — Рондину, чтобы в последний раз вместе нажать на Селвика. Потом Грэтхен и Селвик навсегда замолчат, а сцена будет обставлена как самоубийство несчастной любовной пары. Завтрашнее заседание в ООН с треском провалится.
Медлить было нельзя. Я подтолкнул Рондину вниз по лестнице. Из нижней квартиры выглянула женщина, и я объяснил, что мой друг остался убирать квартиру после взрыва и включил телевизор.
— Что это был за грохот наверху? — спросил шофер такси.
— Вечеринка художников, черт их побери.
— Обычная вещь в этом квартале, — заметил он, пожав плечами.
Рондина тихо плакала. Очевидно, она была на пределе своих сил, понимая, что теперь все кончено. На одном из поворотов она слишком тесно прижалась ко мне, и я со страхом вспомнил о гранатах в кармане.
— Осторожней, у меня тут еще две хлопушки, и если ты будешь так прижиматься, мы оба взлетим на воздух. Пора покончить с твоей организацией. Ты мне больше не нужна, но хотелось бы понять, как ты стала Эдит Кен, что такого знала о Диане, чтобы так шантажировать эту семью. Прежде чем умереть, ты мне все расскажешь.
Неожиданно Рондина вытерла глаза и, глядя на меня, полупрезрительно, полусожалеюще коротко сказала: «Дурачок».
Я остановил машину неподалеку от дома Грэтхен, попросил шофера подождать и вышел. Рондина последовала за мной. Около входной двери я сказал:
— Иди вперед. Ты знаешь, где она живет. — Она спокойно посмотрела на меня.
— То, что сейчас произойдет, будет полностью на твоей совести.
— Скажи мне одно: куда ты девала настоящую Эдит Кен? — Она гордо вскинула голову и стала подниматься по лестнице. У двери Грэтхен я направил на нее пистолет и прошептал:
— Звони.
После короткого раздумья она нажала кнопку. Раздался звонок, послышались торопливые шаги.
— Кто там? — раздался из-за двери сдавленный голос Грэтхен.
Она имела право бояться. Вероятно, рядом стоял Чарис, держа ее на мушке, так же, как я — Рондину. Я ткнул ее в бок стволом пистолета и подошел ближе.
— Это я, Грэтхен, — отозвалась она.
Звякнула цепочка, и щелкнул замок. На лице Грэтхен отразился панический страх.
Надо было действовать не раздумывая. Я изо всех сил толкнул Рондину к Грэтхен — и увидел Чариса с пистолетом в руке. Но он оказался проворней — пуля задела мое бедро и впилась в дверь.
Следующий выстрел был за мной. Я спустил курок и попал Чарису в голову. Его кольт упал на пол.
Я захлопнул дверь, поднял с пола Рондину и швырнул ее на стул, как раз напротив кресла, в котором полулежал Селвик. Казалось, он мирно спал. Один рукав его рубашки был засучен, на коже виднелся красный след от укола. Я слышал, как позади меня возится Грэтхен, но не обратил на это внимания, поскольку старался не выпускать из поля зрения Рондину.
— Ну, что же ты не допрашиваешь Селвика? Разве тебе не интересно знать, какой проект мы внесем завтра на заседание ООН?
Она смотрела на безжизненную фигуру в кресле.
— Ну же? — продолжал я. — Или моя Рондина перестала быть любопытной? Да, слишком много проколов. По-видимому, тебе доставляло удовольствие играть, иначе ты покончила бы со мной сразу, а не стала бы вызывать для этого банду из Чикаго.
Рана в бедре начала гореть, и мне стало жарко. Я снял плащ и бросил его на кресло рядом с Рондиной.
Она подняла на меня глаза, в них уже не было страха, а только печаль и сочувствие.
Я не мог этого понять, и она, должно быть, заметила мою растерянность.
— Я не Рондина, — сказала она.
В этот момент я почувствовал у затылка холодное дуло револьвера, и прежде чем что-то сообразил, позади меня раздался серебристый смех Грэтхен.
— Ты, идиот, кончай этот спектакль и бросай пистолет.
Я повиновался и только тут до меня, наконец, стала доходить правда. Как удивительно все сходилось! Один только я, дурак, не хотел ничего замечать, а гнул свою линию.
Продолжая говорить, Грэтхен отошла к окну, нацелив на меня пистолет Чариса, а на Рондину — мой. Селвик без признаков жизни лежал в кресле. Под головой Чариса разлилась лужа крови.
— Очень жаль, что у меня нет времени рассказать тебе, сердцеед, как я забавлялась на твой счет.
Этого можно было и не говорить. Я не понимал только одного: какова роль Рондины во всем этом деле? Но долго ждать разгадки не пришлось.
Грэтхен бросила взгляд на улицу.
— Никого нет. Значит, выстрелов не слышали. Жаль только, что все прошло не по плану. Эта тупица Чарис и твоя прекрасная Рондина допустили слишком много ошибок. Но он за это уже заплатил, а она скоро отправится вместе с тобой в ад.
Итак, я все-таки оказался прав. Эдит Кен была Рондиной, но не той прежней великой Рондиной, а второстепенной помощницей Грэтхен.
Я перевел глаза на Рондину, и замер. Незаметно для Грэтхен она сунула руку в карман моего плаща, вытащила одну из гранат Эрни и замахнулась…
Грэтхен уловила бросок и выстрелила, но Рондина уже упала на пол рядом с креслом, и пуля прошла мимо.
Прогремел взрыв.
Я тоже инстинктивно распластался на полу, но успел заметить, как опрокинулось кресло с Селвиком.
Когда рассеялся дым, Рондина вскочила и подбежала к Селвику. Убедившись, что он жив, она повернулась ко мне.
Мысли кружились у меня в голове огненным вихрем.
— Я не Рондина, но сейчас нет времени доказывать тебе это. Мы должны немедленно уйти отсюда. Я не имею права оказаться замешанной в эту историю. Пойдем, Тайгер. Я люблю тебя и докажу, что я Эдит Кен, а никакая не Рондина Лунд.
Это было мастерски разыграно. Она хотела снова использовать свои чары, увести меня из квартиры Грэтхен и докончить то, что не успела сделать двадцать лет назад. Да, я узнавал в ней прежнюю Рондину — хладнокровную и решительную.
Но я уже не был тем неопытным дурачком, поэтому одним прыжком оказался у окна, рядом с которым в обломках мебели лежало то, что осталось от Грэтхен Ларк, и схватил свой револьвер.
— Согласен, моя радость. Мы исчезнем до прихода полиции. Повернись и иди вперед. Одно неверное движение и я стреляю.
Внизу становилось шумно. Встревоженные голоса звали полицию. Было ясно, что не пройдет и пяти минут, как она появится.
Я довольно грубо вытолкал Рондину из квартиры и заставил спуститься по лестнице. Женщине в ночной рубашке, которая встретилась нам на нижнем этаже, я сказал, что взорвалась бутылка с бензином, но пострадал только я, и при этом показал кровь на брюках. К моему удивлению Рондина все подтвердила.
Мы вышли из такси перед ее домом, она расплатилась с шофером и быстро пошла вперед. Догоняя ее, я выглядел довольно глупо. Когда она открыла дверь, я прижал к ее спине дуло кольта. Улыбаясь, она посмотрела на меня через плечо, вошла в квартиру, сняла пальто и бросила его на спинку кресла.
— Итак, — сказал я, — что все это…
— Прекрати, Тайгер, теперь говорить буду я, — резко сказала она. — Я довольно долго тебя слушала, не имея возможности ответить. Короче говоря, Рондиной была моя старшая сестра Диана. Во время войны она была завербована нацистской разведкой и работала против своей страны. Она не погибла при бомбежке. Моя семья объявила ее мертвой. Это единственное темное пятно на нашем гербе. — На секунду она замолчала. — Мне говорили, что я очень похожа на нее. Я поняла, что это значит, когда встретила тебя в ресторане, но я не могла ничего объяснить, не скомпрометировав своей семьи. Я полюбила тебя с первого взгляда, но не имела права открываться, пока не будет покончено с аферой в ООН… Теперь все это позади, Тайгер. Я действительно Эдит Кен, и я люблю тебя.
Да, это была воистину чудесная история. Никто не смог бы доказать, что она лжет, — все свидетели были мертвы. Только я знал, что она — Рондина, та самая Рондина, которой я поклялся отомстить. И она, как подлинная Рондина, тоже поклялась не упустить подходящего момента.
Я громко расхохотался, поднял пистолет и с холодной яростью сказал:
— Чем ты это подтвердишь?
Улыбаясь, она пальцем опустила дуло моего пистолета. Ее улыбка была уверенной, бесстрашной и немного загадочной.
— Ну?
— Ты меня действительно любишь, Тайгер?
— Да, только я знаю, что ты — Рондина, и не сможешь доказать мне обратное.
— Смогу, но не словами, Тайгер.
Она сняла жакет, небрежно бросила его на стул и, отступая к спальне, начала расстегивать блузку.
Опять эта древняя, как мир, уловка Евы.
— Нет, этот номер у тебя не пройдет, — сказал я, следуя за ней с револьвером в руке. — Тайгера ты больше на эту удочку не поймаешь. Я думал, у тебя более богатая фантазия.
Почему я не выстрелил?
Только ли потому, что хотел посмотреть, как далеко она зайдет?
Рондина сняла блузку и бросила ее на пол. Теперь она была рядом с кроватью. Я стоял в дверях.