– Но ведь это лишь подчеркнет, что он ко мне неравнодушен!
– Вот ты сначала выслушай хотя бы один подобный упрек, – засмеялась Маренн, – а потом поделишься со мной, понравился он тебе или нет.
32
Прошли два дня. Прошел третий. Но майор Роджерс все еще не вернулся. Вертолет ежедневно вылетал в назначенное время к условленному месту встречи, однако всякий раз возвращался без майора и его товарищей. На связь Том не выходил, ибо та была запрещена. Он просто исчез. Никто о нем ничего не знал.
– Возьми себя в руки, Натали! Твой долг – помогать раненым! – Маренн повернула Натали лицом к себе, вытерла ее слезы. – Запомни раз и навсегда: что бы ни случилось, ты должна выполнять свой долг!
– Я не могу, мама, – снова всхлипнула Наталья. – Я ничего не вижу, ничего не понимаю. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как о судьбе Тома.
– А должна думать о тех, кто нуждается в твоей помощи в первую очередь и в данный момент! Иди и немедленно займись делом! – Маренн поправила на Наталье халат и шапочку. – Сегодня у тебя шесть операций, из них три – полостные.
– Я не смогу их провести.
– Сможешь! Иди. А я тем временем постараюсь что-нибудь выяснить о Томе. Обещаю. Кстати, я тебе говорила, что Джилл учит вьетнамский язык? – сказала она, желая отвлечь Наталью от тягостных дум. – Хочет приехать сюда и работать здесь переводчицей.
– Надеюсь, она шутит, – рассеянно произнесла Наталья.
– Я тоже на это надеюсь. Просто Джилл очень скучает без нас. Ей надоела спокойная работа в МИДе, и она вдруг вспомнила, что родилась в Чикаго. Вот и захотела принести хоть какую-то пользу родной стране.
– Джилл на войне? Этого нельзя допустить, мама!
– Я постараюсь. Иди к пациентам, дорогая.
33
– На самом деле, я не уполномочен обсуждать с вами подобные вопросы, мэм, – начальник разведотдела армии генерал-лейтенант Стенли Дэвидсон внимательно посмотрел на мадам Мари. – Но поскольку президент лично гарантировал мне, что вам хорошо известны правила нашей работы и что вы заслуживаете доверия, я, так и быть, открою вам кое-какие детали. Присаживайтесь. – Он указал женщине на кресло, стоявшее напротив его рабочего стола. – Сок лайма? Кофе?
– Благодарю, сэр, не откажусь, – благосклонно кивнула Маренн.
– Джимми, принесите и то, и другое, – приказал генерал помощнику. И продолжил, когда тот удалился: – Видите ли, мэм, на сегодняшний день мы тоже не имеем от майора Роджерса никаких сведений. Но одно из условий его задания состоит как раз в том, что вернуться он может, только его выполнив. До исхода операции все контакты с посторонними ему запрещены. Если майора до сих пор нет, значит, задание им все еще не выполнено.
– А если его уже нет в живых? Такие варианты вами не рассматриваются? Благодарю, – она мельком взглянула на помощника, поставившего перед ней сок и кофе.
– Конечно же рассматриваются, – спокойно ответил генерал. – И даже установлен конечный срок возвращения группы майора Роджерса в дивизию. По истечении этого срока мы должны будем отправить на то же задание другого подготовленного человека.
– Что именно должен сделать майор Роджерс, я могу поинтересоваться?
– Скажем так… – задумчиво проговорил после паузы генерал. – Он должен убрать несколько весьма заметных фигур из окружения Зиапа. Такой ответ вас устроит? Большего, извините, сказать не могу. Несмотря даже на расположение к вам президента. Надеюсь, вы меня понимаете, мэм?
– Более чем, генерал. Однако могу я узнать хотя бы дату обозначенного вами конечного срока, после которого мы должны будем понять, что возвращения майора Роджерса ждать уже не стоит?
– У майора в запасе еще семь дней, мэм.
– Благодарю за информацию, сэр. Не смею больше отнимать у вас время. – Маренн встала.
Генерал тоже поднялся и, когда посетительница уже направилась к выходу, негромко сказал:
– Он жив, мэм. Можете пока не волноваться. Посвящаю вас в наши секретные агентурные сведения против всех правил. И не по просьбе президента. Просто когда-то мой старший сын был ранен в долине Счастливая, и ему хотели отнять ногу. Но вы его спасли, мэм. Сейчас он дома и уже учится обходиться без косылей. Моя жена каждый день молится за вас. А майор Роджерс жив, я говорю вам правду. Просто у него возникли некоторые сложности с выполнением задания. У Зиапа оказалась очень мощная охрана, она блокирует все подходы к лидеру. К тому же там много большевистских советников, которые знают свое дело не хуже наших. Но я уверен, что Том справится с заданием. И вернется к вам. К вам и к вашей дочери, насколько я в курсе, – улыбнулся Дэвидсон.
– Вы не ошибаетесь, сэр: возвращение майора Роджерса важно в первую очередь для моей дочери, – кивнула Маренн. – Примите мою огромную признательность за вашу искренность. И передайте от меня привет жене. А сыну желаю скорейшего выздоровления. Пусть не забывает выполнять все мои рекомендации.
– Обязательно передам, мэм. Еще раз спасибо вам за сына. Я напишу жене, что лично встречался с вами, и передам ваши пожелания дословно. Вы – наш светлый ангел, как говорил президент Линкольн. Ангел всей нашей армии.
– Не преувеличивайте, сэр, – чуть смущенно улыбнулась Маренн. – Хотя не стану скрывать: мне приятно слышать похвальную оценку своего скромного труда. И пусть мои слова не покажутся вам напыщенными: каждое выздоровление, каждая победа над смертью для меня и сегодня важны точно так же, как в самом начале карьеры.
– Я знаю, что вы начинали свою карьеру в Чикаго.
– Верно.
– Америке есть кем гордиться.
– Ей есть кем гордиться и без меня, – снова улыбнулась Маренн и поклонилась, прощаясь.
– Как только майор Роджерс вернется, я сразу отправлю его к вам, – пообещал Дэвидсон вдогонку.
34
– Мэм, к вам прибыл майор Роджерс, – доложил дежурный санитар. – Впустить?
– Майор Роджерс? – переспросила Маренн, нехотя оторвав взгляд от ренгеновского снимка. И тут же встрепенулась: – Да, да, конечно, конечно.
Она вышла из-за стола. За окном уже опустилась очаровательная сайгонская ночь. Через открытое окно доносилось кваканье лягушек в пруду. Здесь, во Вьетнаме, их называли «повелительницами неба», поскольку вслед за их «ква-концертом» начинался дождь.
– Мэм, прошу прощения, что отрываю вас от дел…
Маренн оглянулась. На пороге стоял высокий, атлетического сложения молодой мужчина. Светлые волосы слегка взъерошены. На загорелом до черноты лице – ясные светло-серые глаза. На щеках – щетина трехдневной, наверное, давности. В первый момент Маренн показалось, что пришел ее Штефан, только заметно повзрослевший, и у нее замерло сердце. Да, теперь она поняла, почему выбор Натали пал именно на этого парня. В руках ночной гость держал букет розовых лотосов.
– Мэм, могу я увидеть мисс Натали? – спросил Том, отдав честь звездам бригадного генерала, пусть и медицинской службы, на воротнике встретившей его женщины.
– Она ждала вас, Том, входите. – Маренн прикрыла за ним дверь. – Мы все ждали. Натали сегодня целый день оперировала и очень устала. Да еще и переживала за вас круглосуточно. Вот я и дала ей успокоительное. Она сейчас спит…
– Мне зайти позже, мэм?
– Ну что вы, почему?! – От внимания Маренн не ускользнуло, что Том мгновенно расстроился. – К тому же такие красивые цветы принесли! Думаю, их надо вручить Натали как можно скорее. Она здесь, Том, в соседней комнате. Полагаю, вам даже будить ее не придется – проснется сама, едва почувствовав ваше присутствие. – Маренн приоткрыла дверь в смежную комнату: – Пройдите, Том. Не стесняйтесь. Я не буду вам мешать.
35
Наталья почувствовала, как ее щеки коснулось что-то мягкое.
– Штефан… – нежно произнесла она, просыпаясь.
Открыла глаза. Рядом с ней сидел Том. На подушке лежали пять розовых лотосов, чьи лепестки и разбудили ее.
– Том? Том?! – она приподнялась на локте. – Или я все еще сплю?
– Да, это я.
– Боже, Том! Я уже отчаялась когда-нибудь дождаться тебя! – Наталья отбросила с лица волосы, счастливо улыбнулась. – Зарос весь… Почему не побрился?
– Не успел, док. Только прибыл с докладом в штаб, как генерал Дэвидсон заторопил меня: поезжайте, говорит, майор, скорее к мисс Голицин, а то она с ума сходит от беспокойства. Вот я сразу сюда и помчался.
– Ну, не так уж сильно я с ума и сходила, – она смутилась. – Генерал преувеличил.
– Я уже понял.
Наталья взяла в руки цветы.
– Спасибо, Том. Опять рвал под прикрытием «ганшипов»?
– Все ради тебя, док.
– Вот кто из нас сошел с ума, так это ты.
– Поцелуешь меня, несмотря на щетину? – наклонился он к ней. – И кто, кстати, этот Штефан, которого ты ждала?
– Я не ждала…
– Ты произнесла его имя, когда проснулась.
– Я?! – Наталья помрачнела. – Штефан – это погибший сын мадам Мари. Я рассказывала тебе о нем. Странно, что я назвала его имя. Вроде не снился… К тому же я давно уже думаю только о тебе. – От конфуза она даже боялась поднять на Тома глаза.
– Тебя извиняет только то, что он давно погиб. – Том поцеловал ее в губы, те лишь слабо шевельнулись в ответ. – Ты все еще спишь, док? – Он попытался заглянуть ей в глаза. – Или просто бесполезно бороться с памятью? – Пальцы, сжимавшие ее плечо, разжались.
Наталья испугалась.
– Я борюсь с ней, Том, честно, – сказала чуть слышно, по-прежнему не глядя на него. – Просто он не от пули погиб. Он сгорел в танке и рассыпался в прах прямо в моих руках. Как та девочка, испепеленная напалмом…
– Ясно. – Том встал, выпрямился, одернул мундир. – Собственно, док, я зашел лишь поприветствовать тебя. Мне пора возвращаться в штаб, прости. Мы с отрядом скоро снова выходим в рейд, так что если хочешь – закругляйся тут и отправляйся с нами. А если нет – подыщи, будь добра, себе замену.
– Том! – Наталья вскинула на него полные слез глаза, лотосы выпали из ее рук.