– А не хило здесь гуки устроились, верно, док? – встретил ее вопросом Джонс, оторвавшись от созерцания подземных хором. – Пожалуй, в наших госпиталях обстановочка победнее будет.
Наталья молча кивнула. Действительно: эмалированные стены, ртутные лампы, электричество, автономный генератор – все, что нужно для успешной и эффективной работы.
– Оборудование явно французское, – подошла Наталья к операционному столу. – Полный комлект. Для любой операции, даже нейрохирургической, вплоть до трепанации черепа. Да уж. – Она прищелкнула языком и перешла к соседнему столу, заваленному коробками с инструментом. – Бестеневые лампы, аппараты для электрокоагуляции крови, аспираторы для отсасывания крови из раны, осветительные лампы для работы в глубоких отделах мозга, приборы регистрации давления, пульса, дыхания… Даже биотики мозга! Такой инструментарий есть, конечно, в нашей клинике в Париже, но в Сайгоне о нем только мечтать приходится. – Покрутила большую белую нераспакованную коробку. – Маркировки нет, Том, но я вижу, что все это – Франция и Штаты. Как оно тогда попало под землю Вьетнама?
– Хороший вопрос для наших спецов из контрразведки, Нэт. Доложим.
– Но где они берут врачей для такого оборудования? – недоуменно спросил Скрыпник.
– В Северном Вьетнаме, надо думать. А тех Советы готовят. Бесплатно. Для принесения пользы мировому коммунизму.
– Сэр, тут еще какой-то ход, – доложил Джонс, закончив осмотр помещения. – Внутри вижу трубы. Может, это и есть наш искомый нефтепровод?
– Сейчас посмотрим, – направился к нему Том. – Тоберман, Скрыпник, за мной. Нэт, остаешься здесь.
– Слушаюсь, сэр.
Мужчины скрылись в проходе, и вскоре Наталья услышала их голоса, приглушенные явно низкими сводами.
– Джонс, посвети. Да, так и есть. Вот он, голубчик. Под землей спрятался…
Наталья подошла к проходу. Из «операционной» ей были отчетливо видны две стальные плети трубопровода, покрытые антикоррозийным составом и подвешенные в тоннеле на тросах.
– Диаметр советский, – констатировал Тоберман. – У нас у́же. Здесь, кстати, что-то написано…
Увидев в проеме прохода темный силуэт Натальи, Том поманил ее:
– Иди сюда, док. Прочти нам, что тут написано. Надеюсь, не забыла родной язык?
Наталья протиснулась в тоннель, Тоберман посветил ей фонариком, и она вслух прочитала на трубе надпись:
– «Билибаевский труболитейный завод». Это на Урале, кажется. «С пролетарским салютом вьетнамским товарищам. Мы солидарны с вашей борьбой».
– Считай приветом с Родины, док, – усмехнулся Том. Но тотчас посерьезнел: – Итак, нефтепровод оказался там, где мы и предполагали. Видимо, он спускается с гор и дальше идет по джунглям. Все, выбираемся отсюда. – Он взял Наталью за руку. – Джек, – повернулся к Тоберману, – поставьте датчики и передайте координаты. Пусть бомбанут, как следует. С капиталистическим салютом от мирового империализма. Ты не всю еще колоду с пиковыми тузами и тиграми на рубашке использовал?
– Есть еще карты в колоде, сэр.
– Когда выйдем наружу, сыпани побольше. Чтобы пролетарии знали, кто их нефтепровод взорвал, и помнили, что мы их везде достанем.
Выбравшись из подземелья последним, Тоберман спросил:
– Надеюсь, теперь-то – на базу, Том?
– Доложить осталось, – ответил Роджерс.
– Сэр, вас вызывает база, – подбежал Уайли. – Дракон-2 на проводе.
– Легки на помине, – усмехнулся Тоберман. – Сейчас накрутят заданий, к гадалке не ходи…
– Тигр-1 на связи. Слушаю вас, сэр. Да, сэр. Есть, сэр. Все понял, сэр. – Бросил взгляд на карту. – Вижу, сэр. Будет исполнено, сэр.
– Ну я же говорил, – развел руками Тоберман. – Что, сэр, еще заданьице подогнали?
– Да, – подтвердил Роджерс. – С одного из вертолетов были замечены подозрительные передвижения гуков, и начальство подозревает, что ниже по течению у них есть еще один крупный схрон. На срочном выполнении задания не настаивает, правда, – понимает, что мы уже до предела вымотаны, – но если не отправимся туда сейчас, придется возвращаться в эти места потом. А гуки тем временем хорошо попользуются своим складом. Ты этого хочешь, Джек?
– Не хочу, Том, – притворно покаянно склонил голову лейтенант.
– Тогда выдвигаемся, – резюмировал майор.
– Пойдем вдоль реки, сэр? – Тоберман развернул карту. – Где предполагаемое местонахождение склада?
– Вот здесь, – поставил Том крестик карандашом. – Плюс-минус миля, сам понимаешь. – Повернулся к радисту: – Уайли, координаты нефтепровода сообщили?
– Так точно, сэр. Б-52 уже вылетели. Обещали устроить шикарную иллюминацию. Чтобы чарлики надолго ее запомнили.
– Хорошо. Тогда выступаем.
54
Вся тропинка вдоль реки была обсажена соснами с раскидистыми ветвями и длинными красивыми иголками, приятно, терпко пахнущими смолой.
– У нас на Миссиспи такие же сосны растут, – сказал Тоберман. – Но тут не ожидал их увидеть, честно.
– Здесь просто кладбище недалеко, – пояснил Марсо.
– И что?
– Вьетнамцы сосны обычно только вокруг кладбищ сажают. Они считают, что дух усопшего в дерево переселяется, поэтому как только человек умирает, сразу сосну сажают. Чтобы, значит, дух жил вечно. Такие у них поверья. А в других местах сосен не сажают, не принято. И в Лаосе так же.
– Сэр, деревня впереди пуста, – прибежал от разведчиков рядовой Райт. – Вернее, мертва. Очень много трупов. В том числе детских. Ужас.
– ВК? – нахмурился Роджерс.
– Похоже на то, сэр.
– Веди.
…Тела мирных жителей лежали перед деревней, уложенные в ряд на рисовых чеках. Человек пятьдесят, не меньше. Трупы лежали лицами вниз, руки у всех были связаны за спиной. Отдельными группами – дети и буйволы. Тоже мертвые.
– А буйволов-то зачем поубивали? – спросил Тоберман мрачно.
– А жителей зачем? – Том подошел к мертвому ребенку, перевернул его: у того отсутствовала половина левой руки. Перевернул второго, третьего – та же картина. – Все ясно, – сказал он. – Нэт, взгляни. Скорее всего, всем им наши врачи сделали прививки. А ВК прививки не любят.
– Тут так и написано, сэр, – указал Джонс на упавший в грязь плакатик.
На плакате по-английски с множеством ошибок было криво выведено: «Нашим детям прививки не нужны. Пошел ты к черту, американец».
– Да, отсекли именно те руки, в которые были сделаны прививки, – подтвердила Наталья вердикт Тома, тоже осмотрев несколько трупов. – Подонки. Как можно убивать людей лишь за то, что им сделали прививку от опасной болезни?
– А как можно убивать за то, что человек чистит зубы? – снова ответил вопросом на вопрос Том.
– Сэр, схрон обнаружен в полутора милях отсюда, – подбежал Коннорс. – Лейтенант Тоберман уже там. Удобно обосновались, гады.
– Джонс! Все трупы сожгите. И людей, и животных. Хоронить их все равно некому. А так оставить – только заразу распространять.
– Слушаюсь, сэр.
– Пошли, док, – хмуро потянул он Наталью за руку.
– Я не понимаю этих ВК, Том! – не успокаивалась она, шагая рядом с майором. – Неужели в них и впрямь нет ничего человеческого.
– В нашем понимании, нет, наверное, – пожал он плечами. – Они подчиняются идее, они порабощены ею. Ты же лучше моего знаешь, док, что все эти идеалисты, служащие, по их мнению, высшим идеалам, по степени жестокости могут превзойти даже самого отъявленного убийцу. Лишь бы их идеалы восторжествовали. Они фанатики, Нэт.
– Но дети?! Неужели они не хотят видеть своих детей счастливыми?
– Они и слово «счастье»-то, боюсь, не знают. Им вообще легче убить ребенка, чем позволить белому человеку приучить его к другому образу жизни. Иначе как они потом будут манипулировать ими? Манипулировать можно только темными, забитыми и неграмотными. А если умеет чистить зубы – значит, уже знает, что в мире есть что-то, что не похоже на его прежнюю жизнь. И не дай бог ему это понравится…
– У них тут подземный спортзал и какие-то классы, – встретил их сообщением Тоберман. – Они тут военную науку изучают. Оказывается, мы для них – всего лишь учебные объекты.
– А это что? – Том показал на ранцы, уже вытащенные из схрона и лежавшие сейчас на земле. – Похожи на наши, американские.
– Комплекты гражданской одежды и военного обмундирования, сэр, – пояснил тот. – Все новое. Еще нашли много мешков с рисом. Очень много.
– Ну вот, Джек, а ты хотел повернуть на базу, – попенял Том лейтенанту. – И они бы тут еще долго военной наукой занимались и мышцы качали. Коннорс! Весь рис и все ранцы с одеждой сжечь. Поставить датчики, сообщить координаты. Пусть и тут нанесут удар – не помешает.
В воздухе послышался какой-то странный звон. Все насторожились.
«Пули о стволы бьются», – первым сообразил Тоберман. И крикнул:
– Рассредоточиться! Залечь!
Наталья упала в траву. Через мгновение раздался скрежет, вой, вспышка.
– А-а-а!..
Она подняла голову. Рядовой Райт ворочался в луже собственной крови. Поползла к нему.
– Клайд, за мной! – Доползла, обхватила Райта за плечи, прижала к земле. – Тихо, тихо…
Обстрел усиливался. Противника видно не было: он скрывался в густом кустарнике. Поэтому американцы стреляли наугад, практически вслепую.
– Черт, мэм, хреновые у Райта дела, – изрек Стивен, взглянув на раненого.
– Вижу. Прямое попадание.
Минометная мина разворотила Райта от макушки до кончиков пальцев на ногах. Кровь текла отовсюду.
– В нем дырок сорок, не меньше, мэм, – сокрушался Стивен, разрезая обмундирование.
– Не отвлекайся. Вколи ему морфий.
– Я умираю, умираю… – Белые губы солдата едва заметно шевельнулись.
– Ничего, ничего, Майк, мы справимся, ты еще повоюешь… – Наталья осторожно промокнула салфеткой кровь на его лице. – Отнесите его подальше отсюда и ставьте капельницу, Стив. Где Марески?
– Уже здесь, мэм, – подполз второй санитар.
– Физраствор, потом кровезаменитель. И готовьте к эвакуации.
– Есть, мэм.
– Мэм, мэм, сюда! – за клубами зеленого дыма раздался голос Скрыпника. – Мэм, скорее!