— А что, я тебе в отцы не гожусь?
— Нет, ты скажи честно. Совсем-совсем честно.
— Конечно.
— Ты себя чувствуешь так, словно ты мне отец? Потому что я себя не чувствую так, словно я тебе дочь.
— Да? А как ты себя чувствуешь?
— Я первая спросила, ты первый отвечаешь.
— Я отношусь к тебе так, как мог бы относиться любящий и почтительный сын.
— Нет. Отвечай серьезно.
— Я дал обет испытывать исключительно сыновние чувства ко всем женщинам, покуда Вулкан не будет возвращен на заслуженное место в Содружестве Планет.
Она сердито разрумянилась и встала с его колен.
— Я же просила тебя, отвечай серьезно. Мне совет нужен. Но если ты…
— Прости, Барбара. Так что у тебя?
Она опустилась рядом с ним на колени и взяла его за руку.
— Я вся какая-то перемешанная насчет тебя. — Она заглянула в его глаза с тревожной прямотой юности. — Ну, ты понимаешь.
После паузы он кивнул:
— Да. Я понимаю.
— И ты весь перемешанный насчет меня. Я знаю.
— Да, Барбара. Это так. Я весь перемешанный.
— А это неправильно?
Пауэлл встал с кресла и начал уныло мерить шагами гостиную.
— Нет, Барбара, это не то чтобы неправильно. Не… вовремя.
— Я хочу, чтоб ты мне объяснил.
— Объяснил?.. Да, лучше объяснить. Я… Вот что, Барбара. Мы двое на самом деле — четыре разных человека. Ты двойная, я двойной.
— Как так?
— Ты болела, дорогая. Пришлось тебя, говоря образно, превратить назад в ребенка и позволить снова вырасти. Вот почему ты двойная. Ты внутри взрослая Барбара, а снаружи девочка.
— А ты?
— Я состою из двух взрослых людей. Один из них — я… Пауэлл. Другой — член руководящего Совета Эспер-Гильдии.
— А что это такое?
— Нет смысла объяснять. Это часть меня, которая погружает меня в смешанные чувства… Господи, а может, это еще и моя ребяческая часть. Не знаю.
Она честно поразмыслила над услышанным и медленно произнесла:
— Я не чувствую к тебе того, что должна чувствовать дочь… а какая часть меня в этом виновата?
— Не знаю, Барбара.
— Ты знаешь. Почему ты не хочешь сказать? — Она подошла к нему и обвила руками его шею… взрослая женщина, а ведет себя как ребенок. — Если это неправильно, почему не скажешь прямо? Если я тебя люблю…
— Так, ну вот не надо про любовь!
— Но мы же о ней и говорим, нет? Разве нет? Я люблю тебя, ты любишь меня. Разве не так?
Ну всё, — в отчаянии подумал Пауэлл, — приехали. И что теперь делать? Признать правду?
Да! — Это была Мэри, она спускалась по лестнице с саквояжем в руке. — Признать правду.
Она не щупачка.
Забудь. Она женщина, и она тебя любит. А ты любишь ее. Пожалуйста, Линк, дай себе шанс.
Какой еще шанс? На интрижку — при условии, что я выберусь живым из этой истории с Рейхом? Больше не на что рассчитывать, кроме интрижки. Ты знаешь, Гильдия не разрешает нам сочетаться браком с нормалами.
Ей этого хватит. Она с благодарностью согласится и на такое. Можешь мне поверить, я знаю.
А если я не выберусь живым? У нее не останется ничего… Ничего, кроме воспоминаний о призрачной любви.
— Нет, Барбара, — сказал он, — вовсе нет.
— Да, — настаивала она. — Да!
— Нет. Это девчонка в тебе говорит. Девчонка, которая воображает, что влюбилась в меня. А не женщина.
— Она вырастет в женщину.
— И забудет про меня.
— Ты сделаешь так, чтобы она запомнила.
— Зачем, Барбара?
— Потому что ты чувствуешь то же самое. Я знаю.
Пауэлл рассмеялся:
— Ох, дитя, дитя, дитя! Ну с какой стати ты вообразила, будто я в тебя тоже влюблен? Это не так. Я никогда и не был.
— Ты меня любишь!
— Барбара, глаза открой. Посмотри на меня. Посмотри на Мэри. Ты стала на целые эпохи старше, говоришь? Разве не ясно? Разве я должен объяснять очевидное?
Бога ради, Линк, уволь!
Прости, Мэри, пришлось тебя использовать.
Я уже прощаться собиралась… Похоже, навсегда… Но разве нужно и дальше меня терзать? Разве ты недостаточно круто со мной обошелся?
Тс-с-с-с. Полегче, милая…
Барбара уставилась на Мэри, потом перевела взгляд на Пауэлла. Она медленно качала головой.
— Врешь.
— Думаешь? Посмотри на меня.
Он положил руки ей на плечи и заглянул в лицо. На помощь пришел Бесчестный Эйб. Лицо его стало вежливым, терпеливым, удивленным, отеческим.
— Посмотри на меня, Барбара.
— Нет! — вскричала она. — Твое лицо врет. Ты… Ненавижу! Я… — Она разрыдалась и, всхлипывая, проговорила: — Уходи. Почему ты не уходишь?
— Уходим мы, Барбара, — сказала Мэри. Она выступила вперед, взяла девушку за руку и увлекла к двери.
Мэри, вас ждет джампер.
А я жду тебя, Линк. Я буду ждать. И Червилы, и @кинсы, и Джорданы, и… и… и… и… и… и…
Я знаю. Я знаю. Я вас всех люблю. Целую. XXXXXX.Да хранит вас Бог.
Образы четырехлепесткового клевера, кроличьих лап, подков…
Хамский ответный образ Пауэлла, вылезающего из нечистот с ног до головы усыпанный бриллиантами.
Слабый смех.
Прощание.
Он стоял в дверях, насвистывая унылый мотивчик невпопад, и смотрел, как джампер исчезает в голубовато-стальном небе — уносится на север, в сторону Кингстонского госпиталя. Он был истощен. Немного гордился своим самопожертвованием. Крайне стыдился этого самодовольства. Испытывал отчетливую меланхолию. Может, закинуться щепоткой никотината калия и раздухарить себя? Какой с этого всего прок? В огромном сволочном городе семнадцать с половиной миллионов душ, и хоть бы одна согласилась взять на себя его груз. Посмотрите только…
Прибыл первый импульс. Тонкая струйка латентной энергии. Отчетливо ощутив ее, он покосился на часы. Десять двадцать. Так быстро? Так скоро? Отлично. Нужно подготовиться.
Он обернулся, прошел в дом и взбежал по лестнице в гардеробную. Импульсы застучали… как первые капли дождя перед бурей. Психика затрепетала, завибрировала, когда он потянулся к ручейкам латентной энергии и вобрал их в себя. Он оделся так, чтобы не бояться никакой непогоды, и…
И что? Стук капель перешел в морось, омыл его, наполнил сознание лихорадочным ознобом… последний сменился изнурительными эмоциональными вспышками… и… Ах да, питательные капсулы. Он ухватился за эту мысль. Питательные, питательные. Питательные! Он кубарем скатился по лестнице в кухню, нашел пластиковую бутылочку, откупорил ее и заглотил дюжину капсул.
Теперь энергия прибывала бурными потоками. От всех эсперов города стекались к нему ручьи латентной энергии; сливаясь в бурную реку, неспокойное море Массового Катексиса, направлялись они к Пауэллу, настраивались на Пауэлла. Он снял все блоки и впитал все потоки. Нервная система перешла в супергетеродинный режим, безмолвно завизжала, и все стремительнее, с нарастающим невыносимым стоном начала раскручиваться турбина его разума.
Он вывалился из дома и стал блуждать по улицам, слепой, глухой, бесчувственный, погруженный в кипящую массу латентной энергии… словно парусник, захваченный тайфуном, в попытке использовать энергию ветра для спасительного рывка к безопасной гавани… Гавани на букву Б. Пауэлл сражался с устрашающим вихрем, пытаясь капитализировать латентную энергию, катектировать ее и направить к Разрушению Рейха, пока еще не поздно, не поздно, не поздно, не поздно, не поздно…
16
УНИЧТОЖИТЬ ЛАБИРИНТ.
РАЗРУШИТЬ ТУПИК.
УДАЛИТЬ ГОЛОВОЛОМКУ.
(x2 φ Y3d! Пространство/d! Время)
РАСЧЛЕНИТЬ.
(ОПЕРАЦИИ, ВЫРАЖЕНИЯ, МНОЖИТЕЛИ, ДРОБИ, СТЕПЕНИ, ЭКСПОНЕНТЫ, КОРНИ, ТОЖДЕСТВА, УРАВНЕНИЯ, ПРОГРЕССИИ, ВАРИАЦИИ, ПЕРЕСТАНОВКИ, ДЕТЕРМИНАНТЫ И РЕШЕНИЯ)
СТЕРЕТЬ.
(ЭЛЕКТРОН, ПРОТОН, НЕЙТРОН, МЕЗОН И ФОТОН)
УДАЛИТЬ.
(КЭЙЛИ, ХЭНСОНА, ЛИЛИЕНТАЛЯ, ШАНЮТА, ЛЭНГЛИ, РАЙТ, ТЕРНБУЛЛА И С&ЕРСОНА)
ИСКОРЕНИТЬ.
(ТУМАННОСТИ, СКОПЛЕНИЯ, ПОТОКИ, ДВОЙНЫЕ, ГИГАНТЫ, ЗВЕЗДЫ ГЛАВНОЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ И БЕЛЫЕ КАРЛИКИ)
РАССЕЯТЬ.
(РЫБ, АМФИБИЙ, ПТИЦ, МЛЕКОПИТАЮЩИХ И ЧЕЛОВЕКА)
ОТМЕНИТЬ.
УНИЧТОЖИТЬ.
УДАЛИТЬ.
РАСЧЛЕНИТЬ.
СТЕРЕТЬ ВСЕ УРАВНЕНИЯ.
БЕСКОНЕЧНОСТЬ РАВНЯЕТСЯ НУЛЮ.
НЕ СУЩЕСТВУЕТ НИ…
— чего не существует? — вскричал Рейх. — Не существует чего?
Он рванулся вверх, сражаясь с постельным бельем и сдерживавшими его руками.
— Не существует — чего?
— Кошмаров, — сказала Даффи Уиг&, — больше не существует.
— Ты кто?
— Это же я. Даффи.
Рейх открыл глаза.
Он лежал в затейливо декорированной постели, в затейливо украшенной спальне, на старомодной простыне под старомодным одеялом. Даффи Уиг&, вся свеженькая и накрахмаленная, упиралась руками в его плечи, пытаясь снова уложить его на подушки.
— Я сплю, — произнес Рейх. — Мне надо проснуться.
— Какую прелесть я от тебя слышу. Ложись, и сон будет продолжаться.
Рейх откинулся на подушки.
— А ведь я не спал, — сказал он мрачно. — Я впервые в своей жизни полностью просыпался. Я слышал… Не понимаю, что я слышал. Про бесконечность и ноль. Важные штуки. Про реальность. Потом я заснул и оказался здесь.
— Поправка, — улыбнулась Даффи. — Просто ради точности. Ты не заснул, а проснулся.
— Я сплю! — вскричал Рейх. Он сел в постели. — Есть у тебя чем закинуться? Чем угодно… опиум, конопля, сомнар, лефеты… Мне нужно проснуться, Даффи. Мне пора обратно в реальность.
Даффи склонилась над ним и крепко поцеловала в губы.
— А как тебе такое? Достаточно реально?
— Ты не понимаешь. Все это были иллюзии… галлюцинации… всё. Мне нужно перестроиться, переориентироваться, реорганизоваться… Пока еще не поздно, Даффи. Пока не поздно, не поздно, не поздно, не поздно…
Даффи всплеснула руками.
— Вылечили, тоже мне! — воскликнула она. — Сперва чертов доктор напугал тебя до обморока. Потом поклялся, что с тобой все будет в порядке… а теперь посмотреть только на тебя. Ты совсем рехнулся! — Она встала на колени и затрясла пальцем у Рейха перед носом. — Еще одно слово в этом духе, и я звоню в Кингстон.