Кэмпион стал читать. Мелкий мужской почерк, так пишут те, кто предпочитает не писать, а действовать. А стиль, в своей наивной простой и живой искренности воссоздающий личность самого автора, его просто восхитил.
Визиторз-клуб, Пэлл Мэлл.
Юго-Запад, 4 февраля 1944 года.
Дорогой сэр,
боюсь, никак иначе я не сумею Вас назвать, но надеюсь, Вы поймете, что мне бы не хотелось быть таким же официальным, как это обращение. Я к Вам весьма расположен. Если Вы получили это письмо, значит, я уже вне игры, где, как Вы понимаете, и надеюсь пребывать в дальнейшем. А Мэг — такое великолепное, такое замечательное существо, она должна жить полной жизнью — рядом с тем, кто бы в ней души не чаял. Я знаю, что Вы… (стерто), иначе бы она за вас никогда не вышла. Пожалуйста, поймите, что я и сам осознаю, что мое вторжение в вашу жизнь в этом пункте, что называется, перебор, мягко говоря, но просто все дело в том, что Вам предстоит кое-что предпринять.
В старом леднике в саду особняка в Сент-Одиль-сюр-Мер (Мэг это место будет известно, я ей не могу его оставить, потому что оно не мое, но все, что там имеется, будет моим, а я его завещаю ей) хранится сокровище Сент-Одиль. Мэг может поступить с ним по своему усмотрению при условии, что оно само останется в сохранности. Америка тоже будет неплохим местом для него, если уж на то пошло. Если Вы бедны, то, разумеется, пусть она его продает. Ведь всякий, кто выложит за него кругленькую сумму, станет его беречь. Сберечь — это главное. Если меня не станет, а меня уже не стало, если Вы это получили, значит, рок нашей семьи, связанный с Сент-Одиль, завершен, и кто-то другой теперь должен принять на себя наш жребий.
Добыть сокровище я не могу доверить ни самой Мэг, ни ее дорогому Старику, который, как Вам теперь, должно быть, уже известно, немного не от мира сего. Я не могу так поступить потому, что понимаю: если то место по-прежнему остается в руках врага или если во Франции случится переворот, дело окажется для них чересчур опасным. К тому же они будут нервничать, чего мне бы совсем не хотелось. То же относится и к Сэму. Он роскошный старый скаут и самый добрый, самый честный в мире чудак, но это — дело тонкое. Я не могу сказать, что может произойти. Но именно неизвестность меня и беспокоит. Честно говоря, я просто не в состоянии представить себе, чтобы он с этим управился, но письмо я ему доверяю. Вы поймете почему. Это взрослый бойскаут. Я знаю, что письмо будет отдано только Вам.
Я навязываю это дело Вам, потому что имею нахальство полагать, что Вы — парень моего склада и не станете тянуть кота за хвост, а просто отправитесь туда и заберете эту вещь, сразу как только это станет возможно (при нынешнем положении дел это невозможно, и Вы сами в этом убедитесь. Я полагаю, что положение уже изменилось, если не вовсе улучшилось). Одна старая женщина из деревушки близ Сент-Одиль говаривала «По-настоящему любят только одного» (я не пишу по-французски, поскольку Вы, возможно, по-французски не читаете; если же я ошибаюсь, то прошу Вас, простите меня, поскольку для меня жизненно важно, чтобы Вы точно поняли то, что я хочу сказать). Имеется в виду, насколько я понимаю, что женщина всю свою жизнь по-настоящему способна любить мужчин только одного определенного склада. А поскольку я готов держать пари, что Мэг выйдет замуж, если только снова полюбит по-настоящему, то я предполагаю, что мы с Вами в чем-то главном довольно похожи. Надеюсь, для Вас это не обидно. Поскольку мне прямо сейчас предстоит выполнять некое весьма малоприятное задание, для меня это послужит утешением.
Не беспокойтесь. Сокровище вполне транспортабельно, просто с ним надо обращаться с предельной осторожностью. Я прилагаю отдельный листок с точным описанием, где именно его искать в том леднике. Сам не знаю, зачем я это делаю, разве что для надежности. Прятал я сам, поэтому, возможно, все сооружение покажется Вам несколько странным. Вскрывайте его как можно осторожнее.
Разумеется, я допускаю, что все может оказаться напрасной тратой времени. Тайник могли уже разграбить или разбить прямым попаданием. Если так, тогда забудьте о нем, тут уж ничего не поделаешь.
Но в последнем случае, прошу Вас, ничего не рассказывайте Мэг. Именно по этой причине я никогда ей не говорил о нем. Ведь если она окажется бессильна что-либо сделать, то очень расстроится, а я чувствую, она и так достаточно пережила.
Если же война закончится победой, все может оказаться куда проще. На такой случай я прилагаю несколько писем, если их адресаты все еще на месте, то они смогут Вам помочь.
Вот и все. Пожалуйста, отправляйтесь за сокровищем, как только почувствуете, что сможете его добыть, и вручите его Мэг. Любите Мэг моей любовью, но не говорите ей об этом. Как Вы прекрасно понимаете сами (если Вы такой, как мне кажется), по смерти я обрету покой. Всего, дружище!
Удачи тебе, счастливчик, вот именно так.
Ваш совершенно искренне
Мистер Кэмпион какое-то время сидел неподвижно, уставившись на подпись, а затем принялся снова читать письмо с самого начала. В комнате сделалось совсем тихо, Джеффри глядел в огонь.
Перечитав письмо, Кэмпион отдал листки обратно. Его бледное лицо казалось непроницаемым, глаза прятались за очками. Джеффри взял письмо, а взамен протянул третий листок.
— Это приложение. Вот, поглядите!
Прочитав единственную строчку, написанную поперек листка. Кэмпион удивленно поднял брови.
— Странно, — пробормотал он, — но вполне ясно. Да, я вижу. Что вы теперь собираетесь делать?
Ливетт скомкал тоненькие листочки и один за другим швырнул их на краснеющие угли. Маленькие голубые язычки выбежали из небытия, чтобы их поглотить. Когда же пепел из черного сделался белым, Джеффри заговорил.
— В конце концов, это личное письмо, — произнес он, и его смущенный взгляд на мгновение встретился со взглядом Кэмпиона. — Я бы не хотел, чтобы над ним пыхтели представители власти, а вы?
Мистер Кэмпион ответил не сразу. Он думал о том, до чего удивительный перед ним человек. Именно тогда, когда, кажется, уже знаешь парня насквозь, вдруг спотыкаешься у края неведомых тебе глубин. Он успел за этот день сильнейшим образом привязаться к Джеффу, но такой тонкости чувств за ним и не подозревал. И понял, потрясенный, насколько верно Мартин угадал сердце Мэг.
— О, я согласен, — произнес он. — А теперь что?
— А теперь мы ноги в руки и за сокровищем, как он просит, — Джефф снова сделался прежним собой, привычно решительным, целеустремленным и готовым на все. — Нечего время тратить. Это зов о помощи. Уладим дело с полицией и двинем туда все вчетвером, вы с Амандой и мы с Мэг. Сегодня же вечером, несмотря ни на какой туман, едем в Саутгемптон и первым же пароходом отправляемся в Сен-Мало, захватив с собой машину, чтобы ездить там по побережью. Я чувствую, что чем дальше окажется Мэг от Сент-Питерсгейт-сквер, тем будет безопаснее для всех, а дело это все равно надо делать, так что вперед!
Чем больше мистер Кэмпион обдумывал это предложение, тем больше оно ему нравилось. Он был прав, сказав Аманде, что Хэйвок — это «работа для полиции». В том, что этот человек виновен, сомнения нет. Это существо следует поймать в ловушку и убить, однако он, Кэмпион, не принадлежит к числу любителей подобной охоты.
Что же касается женщин, то Джеффри прав. Чем дальше они будут от нынешнего места действия, тем лучше. Он взглянул на часы.
— Сейчас придет Люк, — заметил он. — Одевайтесь, и мы с ним переговорим. Насколько я его знаю, он будет в восторге. А кстати, что именно вы предполагаете там найти?
— Не имею ни малейшего понятия, — Джеффри выпрямился, могучий и великолепный, как атлет, удерживающий на своих плечах пирамиду в цирке. — Да что угодно! Известно ведь только то, что оно — хрупкое и несколько громоздкое. Хрустальный канделябр, может быть, или даже чайный сервиз. Что-то такое, с чем они очень носились, когда Элджинбродд был маленьким. В некоторых семьях бывают прямо невероятные реликвии. Моя бабушка едва не уморила голодом своего ребенка, но не продала часы в стиле Мемориала Принца Альберта. Ну и что же с того? Дело ведь не в стоимости, а в том, что это его сокровище, и он хотел, чтобы Мэг им владела и берегла его. А любая ценность вообще относительна. Я понял это, когда лежал, скрученный веревками, и слушая разговоры этих безмозглых головорезов. Гитлер хотел владеть всем современным миром. Так вот, Кэмпион, полюбуйтесь вы на этот современный мир! Нет, я вполне готов к тому, что найду хоть бюст Минервы, хоть кованый набор щипцов и кочерег для камина, и если что, рискну и жизнью, чтобы Мэг их получила. Я готов. Мне все равно. А вы, верно, думаете, что там пиастры, а?
Кэмпион рассмеялся.
— Нет, — сказал он, — не совсем. Такая идея может прийти в голову Люку, и я не стану его разочаровывать. И не потому, что он такой романтик, но ведь ему предстоит выследить и отправить на виселицу этих субчиков, и будет милосерднее дать ему возможность до конца разделять с ними их радужные мечты. Ведь на данный момент Хэйвок, во всяком случае, участник трагедии. Когда же она превратится в трагикомедию… — он передернул плечами и не стал заканчивать фразу.
Джеффри наблюдал за ним с любопытством. Он тоже обнаружил в своем новом друге больше, чем предполагал.
— Вот именно, — произнес он. — Он ведь нас отпустит, правда?
— Думаю, отпустит. Такова обычная процедура. Этап первый, возмещение награбленного. Что касается вас, то его беспокоит только одно: не прикрываете ли вы тут кого-нибудь. Связного Хэйвока!
Он высказал свое предположение небрежным тоном, но при этом испытующе поглядел на Джеффри. Тот стойко выдержал его взгляд.
— Да нет, вряд ли это я. Я вам говорил, Хэйвок толковал о связном, но о том, что это кто-то из дома настоятеля, не было и речи. Да и кому тут быть? Может, вы беспокоитесь о безопасности моего будущего тестя?