Дверь открылась.
— Пистолет на полу, Мишлет, — сказал Ай Линь. — Подними его и застрели мисс Локхарт.
Она вскинула голову и сквозь слезы увидела лицо слуги, сначала застывшее от изумления, а затем исполненное скрытого ликования. Салли была слишком слаба, чтобы двигаться; она опустилась на колени возле кровати, а Мишлет поставил поднос с графином и поднял с пола пистолет.
На какое-то мгновение он повернулся спиной к обезьяне.
Обезьяна двигалась слишком быстро, чтобы ее можно было заметить. Миранда спрыгнула на столик возле кровати, схватила тлеющую сигарету и набросилась на Мишлета как раз в ту секунду, когда он брал пистолет. Приземлившись слуге на шею, она одной лапой схватила его за волосы, а другой воткнула сигарету прямо ему в глаз.
Раздался выстрел, затем крик Мишлета. Он пошатнулся и чуть не упал, ухватившись за каркас кровати и повалив Салли на пол. Она лежала, оглушенная, так как при падении ударилась обо что-то головой и теперь не могла найти в себе сил подняться…
Мишлет схватил обезьяну и со всей силы кинул об стену. Она рухнула на пол замертво, будто тряпичная кукла.
Дверь снова открылась, и в комнату в халатах вбежали секретарь Уинтерхалтер, врач и какой-то слуга — Альфред?.. Салли услышала тяжелый, спокойный голос Ай Линя:
— Эта женщина хотела меня убить. Уинтерхалтер, возьми какого-нибудь слугу, отведите ее в подвал и закройте там. Доктор, посмотрите Мишлета.
Слуга кричал от боли, ползая по полу рядом с Салли, кровь сочилась между его пальцев. Чьи-то руки подхватили Салли, подняли, вывели из комнаты, втолкнули в лифт, и он стал опускаться все ниже, ниже, ниже… Она не могла понять, ведет ее Альфред или кто-то другой, потому что думала лишь о двух вещах: о маленьком сморщенном шраме, который стал причиной столь изощренной мести, и о единственной страничке из бухгалтерской книги, что была спрятана у нее в чулке.
Они доехали до самого подвала, ее выкинули из кабины, и лифт опять устремился вверх. Как и Харриет, она оказалась одна, в темноте.
Глава двадцать пятаяБитва на Телеграф-Роуд
Дэниел Голдберг стоял на узкой аллее между двумя домами на Телеграф-роуд. Рядом скучали две корзины для мусора, а впереди дождевая вода из переполнившейся канавы на насыпи падала вниз, словно Ниагара.
За зашторенными окнами гостиной в доме Пэрриша горел свет. На втором этаже было темно и тихо. Осторожно, словно кошка, пробираясь вдоль стены между дворами, Голдберг разведал, что дворы выходят на соседнюю улицу. Здесь располагались небольшие, приличные домики, вряд ли больше тех, какими застроен Уайтчапел. Единственное различие состояло в том, что здешние дома имели застекленные веранды и множество лепных украшений над входными дверями.
Было полвторого. Голдберг как раз решил, что будет ждать Билла еще не больше двадцати минут, как вдруг позади раздался шепот:
— Все в порядке, мистер Голдберг?
Он обернулся и увидел с полдюжины, а может, и больше человек, столпившихся на узкой аллее за спиной Билла.
— Отлично, — сказал Голдберг. — Сколько привел?
— Нас десять, — ответил из темноты тихий, грубоватый голос с ирландским акцентом.
— Это Лайам, — прошептал Билл. Из темноты протянулась рука, и Голдберг пожал ее. — Мы взяли ножи, фомки и кастеты.
Голдберг посмотрел за спину Биллу и увидел девушку лет шестнадцати.
— Это знаменитая Брайди Салливан? — спросил он.
Девушка ничего не ответила, но с вызовом подняла голову.
— Все в порядке, Брайди, — сказал Лайам. — Не бойся, это наш человек.
— Я слышал, ты неплохо дерешься, — обратился к ней Голдберг. — Этот навык тебе пригодится. Смотрите, вон тот дом, где горит свет. Там маленький ребенок, возможно, на втором этаже, и нам нужно вынести его оттуда целым и невредимым.
Он шагнул в сторону, чтобы остальные могли рассмотреть здание.
— Во двор можно попасть? — спросил Билл.
— Там, правее, есть аллейка, вроде этой. Рядом с домом стоит то ли уборная, то ли сарай, как на соседнем участке. Над ним занавешенное окно. До него можно добраться с крыши туалета. Единственное, чего я не знаю, — сколько людей сейчас в доме.
Билл с Лайамом подошли к стене соседнего двора, чтобы поглядеть, как там все расположено.
— Брайди, оружие есть? — спросил Голдберг.
— У меня нож. — У нее был тихий, мягкий и музыкальный тембр голоса — голосок эдакого ирландского ангелочка, бархатный, приятный на слух. Оружие, о котором она упомянула, представляло из себя лезвие бритвы, вставленное в деревянную рукоятку.
Подошел Билл.
— На все про все у нас уйдет не больше половины минуты, — сказал он.
— Хорошо, — ответил Голдберг. — Лайам, кто из вас лучше всех управляется с лошадьми?
— Дермот, — не задумываясь выпалил тот, подтолкнув вперед худощавого парнишку лет двенадцати.
— Дермот, на южной стороне пустыря есть конюшни. Возьми пару ребят и приведите сюда четырехколесную повозку и приличную кобылу. Только быстрее, одна нога здесь, другая там.
Трое ребят тут же бросились в темноту, а Голдберг собрал остальных вокруг себя и начал объяснять свой план.
Битва на Телеграф-роуд праздновалась потом долгие годы ирландскими бандами в Ламбете. Те, кто принимал в ней участие, стали легендой при жизни; те, кто не принимал, завидовали и позже стали складывать свои легенды о том сражении… Ничего подобного Лондон не видел вплоть до появления великого Пэта Хулигана, чье имя стало нарицательным.
Голдберг разделил силы на три группы. Билл с Лайамом, как наиболее опытные взломщики, должны были проникнуть на задний двор, взобраться на крышу уборной и ждать отвлекающего маневра остальных, прежде чем влезть в окно.
Но отвлекающий маневр имел смысл только в том случае, если бы удалось открыть дверь, потому что через нее предстояло вынести Харриет. Поэтому Голдберг решил, что они с Брайди постучатся в дверь и девушка притворится, будто упала в обморок прямо на крыльце.
Когда парадная дверь будет открыта, Голдберг закричит, и это будет сигналом для двух парней, которые начнут изо всех сил ломиться в дом со стороны черного входа. Пользуясь возникшей сумятицей, Билл и Лайам проберутся в окно, а Голдберг с еще тремя ребятами ринется в открытую дверь. Он и Брайди будут охранять холл, а остальные побегут на второй этаж и будут разбираться со всеми, кого встретят, отвлекая внимание от Билла с Лайамом, задачей которых было найти Харриет.
Голдберг, Брайди и парни, что должны были вломиться в дом с парадного входа, подождали, пока остальные перебегут через дорогу и спрячутся на той стороне, превратившись в расплывчатые тени, скрытые потоками дождя. Через минуту Голдберг сказал:
— Ладно, пора.
Ребята подбежали и засели за невысокой оградой двора. Голдберг с Брайди стояли у входной двери.
— Готова?
Та кивнула. Он постучал, а она облокотилась на него, будто вот-вот лишится чувств.
Занавеска на дверном окошке отодвинулась, и в нем показалось лицо. Голдберг сделал жест, что нуждается в помощи, а Брайди упала ему на руки.
— Идет, — сквозь зубы проговорил он, услышав, что изнутри открывают замок.
Занавеска задернулась, и дверь открылась.
Внезапно Брайди упала прямо на пороге, и человек, открывший им, поспешно отступил назад. Голдберг склонился над ней, опустив голову, и сделал вид, будто пытается ее поднять.
— Моя жена… она очень больна… ради всего святого, помогите перенести ее внутрь! — запричитал он.
Человек стоял, в сомнении оглядываясь, и тут в прихожую вышел Артур Пэрриш. Он встретился глазами с Голдбергом и мгновенно узнал его.
— Кричи, девочка! — приказал журналист, и та завопила, словно плакальщица на похоронах, а сам он закричал: — Вперед!
Все произошло в один момент. Голдберг кинулся в дом и впечатал стоящего перед ним человека в стену, Брайди также влетела в прихожую со своим сверкающим лезвием. С другой стороны кто-то начал ломиться в дом, а в открытую дверь ворвались еще два парня.
Из комнаты, откуда вышел Пэрриш, показался мужчина, и первый из ребят бросился на него, с размаху влетев головой ему живот, откуда тут же вышел весь воздух, да с таким звуком, что слышно было на другой стороне улицы. Кулак Голдберга опустился на подбородок помощника Пэрриша, и мужчина рухнул без сознания, повалив подставку для зонтиков.
— Наверх! — закричал журналист остальным, и, перепрыгивая сразу через три ступеньки, они с радостными воплями кинулись на второй этаж.
В руке Пэрриша появился пистолет.
Он стоял, не двигаясь, прижавшись спиной к стене и наблюдая за Голдбергом с такой самодовольной физиономией, что журналисту захотелось размазать ее по обоям. Но курок был взведен. Брайди впилась глазами в Пэрриша, ожидая хотя бы малейшей возможности приблизиться к нему на расстояние вытянутой руки. Мужчина на полу зашевелился, Голдберг шагнул к подставке для зонтиков и мимоходом пнул его.
— О, мистер Голдберг, — заговорил Пэрриш. — Надо же, надо же. Знаете, вряд ли этим вы сможете избежать экстрадиции. Думаю, вы понимаете…
Тут раздался крик со второго этажа — от страха кричал ребенок. Глаза Голдберга сверкнули, он сорвал с вешалки пальто, швырнул его на пистолет и бросился на Пэрриша, словно тигр. Брайди тоже рванулась вперед, но мужчина на полу схватил ее за юбку, и она упала. Оба клубком покатились по полу.
Наверху слышались крики, в дверь ломились, потом раздался выстрел. И все прекратилось.
В тишине Голдберг обнаружил, что лежит на полу, он сразу понял, что в него попали. «Прямо как в прошлый раз… Пока не знаю куда… надеюсь, выдержу…»
Он с трудом пришел в себя и понял, что все пошло не так, как надо, что ничего не получилось: по лестнице спускался Лайам, за которым шел Билл, а за Биллом — мужчина. Он нес Харриет и держал нож у ее горла.
Брайди медленно поднялась на ноги. Пэрриш замер, выставив вперед пистолет, а человек на полу пытался встать. С черного входа ломиться перестали. Голдберг тоже постарался встать на ноги и тут же понял, куда ему попало, потому что, когда оперся на руку, его плечо буквально закричало от боли.