– Там находится заградительная дамба, Соломон. Если враг посмеет сюда проникнуть, дамбу откроют и бурный поток воды затопит эту комнату вместе со злоумышленниками.
Царь, словно пытаясь привлечь моё внимание, посветил факелом глубокую нишу, и нашему взору предстало множество обитых железом сундуков. Мецн подошёл к одному из них и открыл. Ослепляющий блеск тысяч талантов вырвался наружу. Он подошёл ко второму, третьему – все они были доверху набиты золотом. Я с восторгом созерцал невиданное доселе богатство.
– Ну что, Соломон! – произнёс царь, – теперь ты понял, каково оно – много золота! Это плоды моего многолетнего созидательного царствования. Богатства восточных стран, которые я покорял в течение всей жизни, теперь собраны здесь, в одних руках. Это то, на чём зиждется величие и мощь Армении. Основа процветания и благополучия её народа. Благодаря этому золоту, мы строим города, роем каналы, разрабатываем рудники, возводим крепости, содержим армию, творим искусство. Благодаря нашему могуществу, на этой земле уже много лет царит мир и покой.
Царь достал слиток золота и, повертев в руке, сказал:
– Этот кусок металла способен прокормить целую армянскую семью в течение года! Разве не о таком благополучии для своего народа печётся каждый повелитель?
Я, который до этого момента заворожённо смотрел на золото, перевел взгляд на царя и почему-то спросил:
– Мецн! А разве может быть счастье, построенное на чужой беде?
Сказанное мною было настолько неожиданным, что Тигран даже вздрогнул от услышанного. Я и сам был поражён собственной дерзостью. По-видимому, вино Араратской долины сделало своё дело, развязав мои мысли и язык, либо во мне заговорила кровь иудеев, у которых вид чужого золота вызывает нестерпимую зависть.
Надо отдать должное Мецну. Он не захотел портить своё великолепное настроение и сумел укротить начинающийся гнев.
– Знаешь, Соломон, – произнёс Тигран задумчиво, – много лет назад на земле Армении жил могучий царь и звали его Русса. Он постоянно совершал набеги на ассирийские города и разорял их. Думаю, не стоит объяснять, насколько разбогател этот царь. Он тоже любил хорошее застолье в кругу друзей, которые произносили пышные здравицы. Однажды его спросили, чего он более всего боится: врагов ли, болезней или смерти? Русса, недолго подумав, ответил: «более всего я боюсь зависти близких людей, ибо даже маленькая зависть порождает большое зло». Все очень удивились, но царь сказал тогда воистину пророческие слова. В очередном сражении с ассирийцами его верный зорапет Арцваник в решающий момент переметнулся на сторону врага, и Русса был жестоко разбит.
– А как случилось, что близкий царю человек оказался предателем? – спросил Меружан.
– Богатство и власть рождают семена зависти и злобы. Царь дал ему всё: и славу, и золото, и прелестных рабынь. Но в глубине души этот зорапет завидовал Руссе. Спросите, чему? Хотя бы тому, что Русса был царём, а он нет. Вот и отомстил в решающий момент.
– Среди нас нет зорапетов, – сказал ехидно Меружан и добавил с хитрецой, – разве что Баграт?
– Что Баграт? – сердито насторожился Мецн.
– Нет, нет. Я не думаю, что Баграт способен повторить поступок Арцваника, хотя и в его душе может быть крупинка зависти, – продолжал лукавить Меружан.
– Чтобы Баграт предал царя? Никогда! – добавил Шанпоч в той же манере, – всё что угодно, но не это. Да он бескомпромиссен, порой даже твердолоб до невозможности, но верен фанатично и навсегда!
Царь посмотрел на нас пристально и, догадавшись обо всём, расхохотался.
– Ну и мастера же вы подставлять. Чем этот Баграт вам не угодил? Не пойму. Ну а если серьёзно, то знай, Соломон, это золото я отнял у поверженных владык по праву победителя, не причинив горя народам. Для меня нет чужих и своих. Все одинаково могут пользоваться благами моего величия. Доказательством того являешься ты, ученик лекаря из Иерусалима, сумевший обрести в столь молодом возрасте почёт и благополучие.
В сказанном было больше отеческого укора, нежели гнева, и я понял, что Мецн простил меня.
– Эй вы, придворные царства армянского, – добавил он задорно, показывая на таланты – забирайте с собой, сколько сможете, ибо ваше благополучие – это благополучие Армении.
Сказал он это искренне, без фальши, и мы не могли не оценить его доброту…
– Ну что скажешь, придворный лекарь? – спросил Меружан, когда мы покинули подземелье с талантами в карманах, – почувствовал на себе пьянящую власть золота? А ведь это хранилище – лишь часть богатств царя.
– Где же остальное?
– У царя есть ещё тайники. Их так много, что о существовании некоторых он даже подзабыл.
В голосе Меружана я уловил плохо скрываемое злорадство.
– А зачем ты так злобствуешь, Меружан? Такое впечатление, что не рад царскому величию?
– Ты ошибаешься, Соломон, – стушевался советник, и на его лысине заблестели капельки пота, – Кто, если ни я, ратует за царское благополучие? Лучше скажи мне, что на тебя нашло? Ты чуть не поссорился с царём. Лишь безграничная, почти отеческая любовь к тебе смогла предотвратить его гнев.
– Ох, не знаю, – ответил я со вздохом, – мысль о женитьбе Сати, не покидает меня и лишает душевного покоя.
– Будь впредь осторожен. Сегодня он простил твою дерзость, но знай – такое больше не повторится. А насчёт Сати – не смей вмешиваться. Это сугубо его дело. Мецн, если что решил, так это навсегда.
К сожалению, Меружан не ошибался. Царь Тигран был насколько великодушен, настолько и непреклонен. Эту его черту я хорошо усвоил.
Однажды в ясную звёздную ночь я, желая пообщаться с Бальтазаром, зашёл в обитель мудреца и застал его внимательно рассматривающим ночное небо. Иногда он отрывал свой взгляд от звёзд и делал на пергаменте какие-то записи.
– Говорят, ты родом из Вавилона? – начал я разговор.
Бальтазар нехотя прервал своё занятие и глубокомысленно посмотрел на меня. Умный доброжелательный взгляд глубоких чёрных глаз выдавал учёного мужа.
– Запомни юноша, – сказал Бальтазар тоном учителя, – у волхвов нет ни рода, ни происхождения, ибо небо и звёзды есть повсюду и над всеми.
– Каждый из нас когда-нибудь и где-то родился. В том числе и ты.
– Человек – порождение небес, – произнёс уверенным тоном Бальтазар.
– Человек рождается из материнского чрева. Я сам неоднократно был тому свидетелем, – не менее уверенно ответил я.
– Правильно, но женщины рожают только тело, а душа спускается сверху. Ты никогда не задумывался над тем, почему в твоём теле находится именно твой дух, а не юноши, скажем, из соседского дома либо другого города?
Вопрос действительно выходил за рамки медицинских познаний, и я не знал, что ответить.
– Так ты считаешь, что это Боги посылают нам душу?
– Именно. Они и забирают её у нас, когда наши тела по тем или иным причинам приходят в негодность.
– Получается, души бессмертны и после смерти тела мы продолжаем жить?
– А ты достаточно сметлив для лекаря, – произнёс Бальтазар, и мне показалось, что ухмылка промелькнула на его устах, – да, наши души не подвластны смерти. Они сильнее её. Боги их забирают обратно, но не исключено, что могут вновь поселить уже в другом теле.
– Из сказанного тобой можно сделать вывод, что моя душа пережила не одно тело?
– Совершенно верно! Твоё настоящее тело – отнюдь не единственное пристанище души.
Я решил сменить эту далёкую от медицины философскую тему и задал интересующий меня вопрос:
– Я слышал, ты читаешь по звёздам?
– Жизнь на земле управляется сверху, и по расположению звёзд можно предугадать любое грядущее событие.
– Стало быть, есть ещё кто-то, кто управляет звёздами? Не могут же звёзды быть сами по себе. Вероятно, ими руководит Высший разум и уж точно не Боги Олимпа?
Сказанное мною озадачило мудреца, но не смутило:
– Твой вопрос злободневен, юноша, ибо до сих пор не найден ответ. В одном ты прав – Богам Олимпа не под силу руководить процессами во Вселенной. Однако мы до сих пор не смогли обнаружить присутствия Высшего разума. Возможно, наши потомки будут намного мудрее и найдут разгадку этой тайны Вселенной.
С минуту мы оба молчали, каждый – думая о своём
– Скажи мне, Бальтазар, откуда волхвы черпают столь глубокие познания?
– Чтобы хорошо читать звёзды, необходим многолетний опыт. Мы переняли знания египетских жрецов, которые уже два тысячелетия наблюдают за небом. Благодаря этому волхвы могут предугадывать стихийные бедствия, войны и даже вычислить дату рождения великих царей.
– А можешь ли ты сказать, когда явится Мессия на землю Иудеи? – спросил я, затаив дыхание.
– Вот видишь Соломон. Будь ты даже трижды лекарем при дворе армянского царя, всё равно в тебе живёт душа иудейского юноши, – ухмыльнулся волхв.
Я грустно опустил голову. Бальтазар был прав. Хотя и жил я в царских условиях, но уже тосковал по родным местам.
– Не спорю, правда твоя. Я действительно соскучился по Иерусалиму.
Лицо Бальтазара стало сосредоточенным.
– Тебе нечего волноваться. Скоро царь всемогущий и земной укажет тебе обратную дорогу домой.
Сказано это было пророческим тоном, который смутил меня.
– Слова твои, Бальтазар, подобны предсказаниям оракулов. Откуда такая уверенность?
– Звёзды не лгут, – отрезал Бальтазар и скрылся в темноте обители.
Наступил праздник Вардевар, праздник воды – источника жизни. Отмечался он в самый жаркий летний день. Все – млад и стар – начинали радостно обливать друг друга, не щадя никого, не взирая на сословия и богатства. На празднике все были равны, обливай кого угодно.
В этот день я нашёл Сати в индийской деревне, рядом со слоновником.
– Ну, какой же ты бестолковый. Что тебе стоит набрать в хобот воды и облить нас, – уговаривала царевна своего любимца Хати.
– Ему нужен наглядный пример, – сказал я и тут же окатил Сати водой.
– Ой! – вскрикнула она от неожиданности, и намокшая одежда прилипла к телу, обрисовывая заманчивые прелести.