В то же самое время мощная струя воды полилась на нас. Это Хати, смекнув, наконец, чего от него хотят, окатил нас водой из хобота.
– Молодец, Соломон, ты подал слону отличный пример. Он сделал то, чего я не могла добиться с самого утра.
Мы стояли мокрые счастливые под непрекращающейся водяной струёй, и Сати невольно прильнула ко мне. Аромат её тела, смешанный с запахом воды, вскружил мне голову, и я заключил её в объятия.
– Что ты делаешь, Соломон? – прошептала она томно.
– Люблю, – коротко ответил я, закутываясь лицом в пышные волосы.
Она резко подняла голову и, внимательно посмотрев на меня, произнесла:
– Меня выдают замуж. Вчера приехали сваты.
– Сваты! Откуда?
– Не надо, Соломон. Ты ещё не научился искусно лгать. Ты ведь заранее всё знал.
Я удивлённо посмотрел на неё. Сати обо всём догадывалась, но не подавала виду, чтобы не портить мои отношения с царём. Сати, моя Сати. Красота и ум гармонировали в этой чудесной девушке.
Я не знал, что ответить. Мы стояли в обнимку, мокрые, и молчали, а Хати продолжал поливать нас сверху.
– Не пытайся ничего сказать или, того хуже, что-либо предпринять – прошептала Сати, – предоставь всё судьбе.
Сваты из Эдессы приехали без жениха. Не знаю, чья это была мысль – их или царя – но привозить ущербного царевича не имело никакого смысла. Сватовство прошло быстро, без особой помпезности. Сати появилась лишь на миг и тут же исчезла. Прилюдно было объявлено, что она выходит замуж и сразу отбывает в Осроэну. Царский нотариус долго и умышленно медленно оглашал список приданого царевны. Шелковая ткань различных цветов, китайский фарфор, множество амфор оливкового масла, шкатулки с драгоценностями, сундуки с золотом, табун лошадей, верблюды – нотариус продолжал без устали перечислять.
Мецн был очень доволен, как бывает доволен политик, добившийся стратегического успеха. Задуманное им сбылось. Он выдал дочь замуж в Эдессу, хотя и не по любви, но по его прозорливому замыслу, а это для Тиграна было важнее всего. Будет наследник его крови и дочь станет царицей Осроэнны – вот конечная цель.
В дворцовом саду был накрыт торжественный стол, сидели гости, придворные, вино лилось рекой. Все праздновали свадьбу, на которой не было ни жениха, ни невесты.
Я сидел между Меружаном и Тигрануи. В отличие от меня, оба с удовольствием поглощали еду.
– Я вижу, у тебя сегодня нет аппетита, Соломон? – вкрадчиво произнесла верховная жрица.
Я ничего не ответил и лишь недовольно отвернул голову.
– Сегодня свадьба и нужно веселиться. Таков придворный этикет, – продолжала она.
– Свадьба, на которой нет жениха с невестой, превращается в обычное застолье и наводит скуку, – ответил я.
– Не к лицу придворному лекарю так откровенно выставлять напоказ свою тоску. Гости из Эдессы могут заподозрить, что ты со зла так поступаешь.
– Ну и пусть думают, – грубо ответил я.
– Ты же умный юноша, Соломон, и должен понимать, что тебе выгодно, а что нет, – сказала Тигрануи многозначительно.
Я посмотрел ей в глаза, но уловить смысл намёка так и не смог.
– Какая мне выгода от того, что моя возлюбленная завтра уедет навсегда?
– Ну, какая она тебе возлюбленная? Ты же не провёл с ней ни одной ночи.
Сказала она это очень тихо, так что я едва уловил смысл слов. Не веря своим ушам, я пристально посмотрел ей в глаза. Совиный взгляд верховной жрицы на сей раз светился неприкрытой ухмылкой.
– А ты права, Тигрануи, – медленно, но уверенно ответил я, – думаешь, у меня ещё есть время исправить эту ошибку?
– Конечно, – ответила толстуха, довольная моей догадливостью, – приходи сегодня ночью в храм Анаит и сделай всё так, как тебе подскажет сердце.
В тот день жара никак не спадала, и когда долгожданная прохлада накрыла город, была уже глубокая ночь. Я вышел из дворца и в одиночестве направился в сторону храма. На площади в этот поздний час было пустынно и темно. Лишь богиня Селена стала свидетельницей моего ночного бдения. Я подошёл к подножью храма и принялся медленно подниматься по крутым ступенькам. Они пирамидально шли наверх, к колоннам портала. Я беспрепятственно зашёл вовнутрь и очутился на просторном дворике, в центре которого весело журчал фонтан.
Раньше мне никогда не приходилось бывать в этом армянском святилище, построенном по эллинскому образцу. Моё внимание привлёк свет, исходящий из широкого портала.
– Соломон, – позвал меня оттуда нежный манящий голос, и я понял, что надо идти дальше.
Я медленно вошёл внутрь и очутился в просторном зале с высокими сводами, куда сквозь узкие окна проникал свет полнолуния. В центре находилась огромная мраморная статуя богини Анаит, голова которой была изваяна из чистейшего золота. Холодный свет лунной ночи, отражаясь от благородного металла, приобретал торжественность и облачал статую в помпезный ореол. Всякий, кто устремлял взор вверх, бывал охвачен подобострастным восторгом, а богиня свысока величественно смотрела на поклонников.
– Целуй Анаит ноги! – услышал я за спиной грубый голос Тигрануи.
При скудном освещении она выглядела ещё толще и своими размерами грозила перекрыть даже гигантскую статую.
Я припал губами к сандалиям, на которых красовались огромные рубиновые камни, и поднял глаза к лику богини. Наши взгляды встретились. Мне даже показалось, что на лице золотого изваяния проступила надменная улыбка.
– Соломон! – позвал меня опять голос.
Я огляделся, но Тигрануи уже исчезла.
– Соломон! – повторилось вновь.
Я пошёл на зов. Длинный коридор тянулся вдоль тесных комнат храма. В одной из них я увидел две слившиеся обнажённые фигуры. Мерцающий свет огня осветил лица любовников. Это были Баграт и Грация. Длинные волосы царской фаворитки сливались с языками пламени, будто были его неотъемлемой частью. Грация тихо стонала под сильным мужским телом. Не замечая моего присутствия, они продолжали безудержно предаваться любви. Так вот кто – истинный вдохновитель её расцвета! Вот кто – настоящий ваятель её неземной красоты! Естественно, стареющий царь не мог так ублажать молодое тело этой огненной красавицы.
– Соломон! – отвлёк меня голос, и я пошёл дальше.
Вскоре я очутился в просторной купальне с бассейном посередине. В нем весело плескались молодые жрицы. Увидев меня, две из них вышли навстречу и, сняв одежду, повели в бассейн. Очутившись в воде, я попал в заботливые женские руки, которые принялись нежно омывать моё тело. Их ласковые движения не оставили меня равнодушным, но жрицы с улыбкой отстранялись всякий раз, когда я желал большего.
Вскоре мы вышли из воды, и я остался один. Из глубины купальни мне навстречу двигалась обнажённая женская фигура с длинными волосами. Свет лампад падал так, что я не сразу узнал её.
– Сати!
Она преподнесла ладонь к моим губам и тихо промолвила:
– Молчи, Соломон. Не говори ничего. Сегодня полнолуние и богиня Селена даёт мне добрый знак. Мы сольёмся воедино, душой и телом. Так хотят на небесах Боги, – а мы, земные существа, должны им повиноваться.
Сати говорила едва слышно, но её голос в ночной тишине, гулко отражался от высоких стен.
Мы вышли из купальни и направились к просторному ложу, усеянному множеством жёлтых ароматных цветков. Шёлковая постель благоухала и завораживала дух. Сати откинула волосы за спину и страстно прильнула ко мне. Осязать её нежное тело было не менее восхитительно, чем созерцать.
– Сати! Неужели это ты?
– Да я, – прошептала она, – сегодня моим мужем станешь ты – тот, кого я полюбила.
– Но у нас всего одна ночь. Завтра ты покинешь меня навсегда.
– Ты прав, Соломон. Завтра моя жизнь кончается. Я превращусь из свободной бабочки в шёлковую куколку и навсегда останусь в заточении. Но сегодняшняя ночь – это ночь моих страстей, и никто не вправе мне помешать.
Голос её звучал напряжённо и неестественно. Я пытался заглянуть в её чёрные как угольки глаза, но мне это не удавалось, ибо при каждой попытке она плотнее прижималась ко мне.
– Сати! Не делай то, о чём потом будешь сожалеть, – сказал я.
Ответа не последовало.
Руки её скользнули вниз и начали нежно ласкать меня. Сердце забилось в бешеном ритме, грозя и вовсе выпрыгнуть из груди.
Сати испила из кубка. Затем, жадно прильнув к губам, влила в меня горько-сладкую жидкость, которую я, не задумываясь, проглотил.
Шёлковая прохлада просторного ложа проглотила наши тела. Я почувствовал, что напиток делает меня раскованным и напористым. Страсть постепенно выходила из-под контроля, требуя удовлетворения. Сати тоже оказалась во власти испитого зелья. Её гибкое смуглое тело задрожало в любовной истоме. В полумраке спального алькова очи девушки сверкнули, как глаза дикой кошки, повстречавшей, наконец, вожделенного самца. Окончательно раскрепостившись, мы с исступлением предались радостям плотской любви.
Я проснулся от яркого солнечного света. Голова была трезвой и ясной. Складывалось впечатление, что я глубоко спал и долго не мог вспомнить, где я и что со мной произошло. Судя по обилию света, было уже давно за полдень. Вокруг не было ни души. Я встал, быстро оделся и вышел наружу.
Прямо на дворцовой площади меня встретил Меружан.
– Ну, вот ты где! – воскликнул он, – а мы тебя обыскались.
– А что случилось?
– Собирайся, выезжаешь немедленно.
– Куда? – опешил я.
– Царь посылает тебя с Шанпочем в провинцию Ван. Там начались разногласия между коренными жителями и иудеями, которых Мецн туда расселил. Ваша задача – разобраться во всём, положить конец распрям и установить порядок. Шанпоч будет во главе своего отряда, тебе же, учитывая иудейское происхождение, вменяется роль мирового судьи. Мецн предупредил – силу применять лишь при крайней необходимости. Так что для тебя, Соломон работы больше, чем для Врежа.
Постепенно ощущение реальности возвращалось ко мне.
– Где Мецн? Я бы хотел с ним повидаться.
– Это невозможно. Он вчера уехал в Восточную Армению.