го в стране армянской, – начал издалека посол.
– Говори.
– По дороге сюда мы с удовольствием наблюдали плоды упорного труда народа Армении. Безусловно, мир и благополучие на этой земле способствует его процветанию.
– А с какой стати посол Римской империи радуется богатству соседа? – зло спросил царь.
– Это не может радовать человека, который пришёл сюда с добрыми намерениями, – парировал Аппий Клавдий.
– А это мы сейчас посмотрим, какие у тебя намерения, – продолжал давить царь, – говори, с чем пришёл?
– Я уполномочен от имени сената великого Рима просить тебя о содействии в безопасности нашей империи.
– Безопасности? Разве Риму что-то угрожает?
– Не что-то, а кто-то.
– Ты меня удивляешь посол. Разве есть на свете кто-то, способный причинить вред могучему Риму?
– Есть, великий царь.
– Кто он? Назови его имя.
– Царь Понта Митридат, который в настоящее время скрывается у тебя.
– Мой тесть Митридат? – удивился Мецн и расхохотался.
Мы все поддержали его, и послы вынужденно были переждать наш театрализованный смех.
– Вот уж рассмешил ты меня, посланник. Ну, посуди сам. Разве может немощный старец, который решил провести остаток дней среди своих внуков, быть угрозой безопасности могучей империи?
– Увы, да, великий царь! Годы и старость не помеха этому человеку. Он, как и прежде, является нашим непримиримым врагом, и посему сенат просит выдать его. Митридат Понтийский будет препровождён в Рим как опасный государственный преступник.
Последние слова посол произнёс резким тоном, и мы замерли в ожидании реакции царя.
– Ты забываешься, посол! – воскликнул царь и в гневе привстал со своего места, – Мой дворец не может быть прибежищем для преступников.
– Преступник он или нет, но выдать ты его нам можешь, – сказал Клавдий менее резко.
– Ты правильно подметил, посол, могу. Но хочу ли я этого? Хотеть и мочь – разные вещи.
После этих слов вновь воцарилось томительное молчание. Нарушил его Аппий Клавдий.
– Сенат Рима надеется, что ты как добрый сосед удовлетворишь эту просьбу. В противном случае…
Тут посол запнулся и не решился продолжить мысль дальше. Наступила жуткая тишина, которую прервал Мецн:
– Ну, смелее посол. Объяви миру, что меня ждёт в противном случае?
Аппий Клавдий допустил грубейшую ошибку. Такой промах был не позволителен для столь искушённого посла. Фактически он не оставлял царю выбора, ибо осмелился облачить свою просьбу в форму ультиматума.
– Тебе известно, великий царь царей, как дорожит Рим добрососедством с Арменией, – начал выкручиваться посол, – однако если ты не пожелаешь уважить нашу просьбу, в Риме не видят иного выхода, кроме как насильственно устранить угрозу нашей безопасности.
– А тебе не кажется, посланник, что в Риме преувеличивают эту пресловутую безопасность и только ищут удобный повод, чтобы напасть и разорить богатую страну! – сердито воскликнул царь.
Уже было ясно, что посол провалил свою миссию. Умышленно или нет, но он повёл переговоры так, что они зашли в тупик.
– У Рима не было и нет вражды к Армении. Однако царь Понта должен быть выдан нам.
Мецн, от волнения позабыв обо всём на свете, встал с трона и отчеканил:
– Передай своему сенату, что тесть царя царей Великой Армении никогда не будет закован в цепи.
– Одумайся царь! Эти слова могут дорого стоить Армении. Рим будет вынужден объявить вам войну.
– Объявить нам войну! Из-за какого то старца? Это будет вашей последней глупостью! – воскликнул Мецн.
Переговоры были сорваны, и договориться с царём Армении Аппий Клавдий не сумел. Наоборот, своими неумелыми речами он возбудил неприязнь у армян. Отбросив в сторону уже ненужные церемонии, он выпалил напоследок:
– Вы слепцы, самонадеянные дикари! Одно слово – варвары!
Значит война, подумал я. Война с Римом – могущественным и сильным. Это значит, что пришёл конец процветанию прекрасной страны. Отныне все ресурсы будут направлены на отпор агрессора, и это отлично понимали присутствующие, в том числе сам Мецн.
И тут я решил предпринять последнюю попытку найти компромисс в сложившейся ситуации.
– Погоди посол! У меня есть иное предложение! – воскликнул я.
– Говори Соломон, что ты задумал? – с надеждой в голосе произнёс Мецн.
Посол внимательно посмотрел на меня.
– Какое предложение?
– Армения предлагает Риму выкуп за Митридата. Назначьте контрибуцию и мы обсудим её. Это же намного лучше, чем война.
Посол выдержал долгую паузу и ответил, медленно чеканя каждое слово:
– Нет для Митридата выкупа. Совершённые им преступления невозможно измерить никаким количеством золота. Риму нужна только его голова.
Сказав так, он резко повернулся и ушёл навсегда.
Как только за ним захлопнулась дверь, в зал из соседней комнаты вошёл Митридат. Лицо его выражало высочайшее напряжение. Было видно, что он пережил трудные минуты, ибо только что его судьба висела на волоске. Два пожилых царя наконец-то посмотрели друг другу в глаза. Митридат с благодарностью, Тигран с чувством исполненного долга. В следующий миг они крепко обнялись.
Снаружи послышался шум толпы. Это понтийское войско, проведав о намерениях римских послов, прибыло к воротам дворца и грозно стуча рукоятками мечей о щиты, хотело лицезреть своего повелителя.
Оба царя – понтийский и армянский, – держась за руки, вышли на дворцовый балкон. Солдаты, увидев своего владыку живым и невредимым, тотчас подняли бурю ликования.
– Да здравствуют великие цари, Армении и Понта!– кричали они.
Если кто-то ещё сомневался в исходе переговоров, то теперь последние колебания были окончательно отброшены. Царь Тигран в любом случае не смог бы выдать своего тестя. Армия Митридата стояла за него горой.
Мецн первым покидал балкон дворца. Проходя мимо нас, он коротко отрезал:
– Жребий брошен. Война!
Было очевидно, что Луккул, выполняя поручение сената, поведёт легионы к столице, и вопрос о вторжении римлян был делом времени.
Царь разослал на границы разведчиков, дабы они оповещали о продвижениях легионов. Баграт был занят снаряжением своей тяжёлой конницы, Меружан и Шанпоч разъехались, чтобы набрать войско, и только я слонялся по городу без дела.
В царской школе были уже другие учителя. Не было Юлиана Петрония и не было моей Сати. Без неё этот город померк, потерял для меня всякую привлекательность.
Я уже подумывал о возвращении в ставший для меня таким притягательным Ван, как однажды разведчики донесли, что римляне пересекли границы Армянского царства.
Впервые за много лет в Армению пришла вражеская сила, и это означало, что наступал конец мирной созидательной жизни. Словосочетание «орома зорг» (римское войско) произносилось горожанами на каждом углу – население Тигранакерта начало беспокоиться.
Ежедневно разведчики доносили о передвижениях легионов. Не встречая на своём пути сопротивления, они продвигались вглубь страны, к её столице. Вслед за ними шли обозы с провиантом и фуражом, а также отряд дорожных строителей, которые мостили и асфальтировали дорогу. Было очевидно, что Рим имел далеко идущие стратегические замыслы. Рим планировал задержаться тут надолго.
Наконец, легионы, оставив в стороне Эдессу, подошли к «воротам Тигранакерта», ущелью Каменный Мешок и разбили лагерь перед самым входом.
Узнав об этом, царь созвал военный совет.
– Меня волнует, почему легионы, которые до этого быстро продвигались, вдруг встали лагерем посреди чуждой страны? Не кажется ли это странным? Ведь была вполне очевидная цель – наша столица Тигранакерт. Теперь же их планы, похоже, изменились.
Первым высказал своё мнение Меружан:
– Мецн Тагвор, вероятно, римляне боятся заходить в это узкое ущелье.
– Бояться? – удивился царь, – чего? Там у нас давно нет сторожевого дозора.
– Но им то об этом неизвестно. Потому и решили остановиться, чтобы сделать разведку, – добавил Меружан, – кстати, то, что у нас там нет дозора, – это вина Баграта.
– Не вижу пользы от твоего пресловутого дозора, – заговорил Баграт, – римляне не хотят лезть в это ущелье, вот и встали лагерем.
– Да, но пройти его они всё равно должны. Не будут же добираться сюда сквозь труднодоступные горы? – рассудил царь.
– Конечно, не будут, – согласился Баграт, – они после разведки ущелья сразу же пойдут дальше. Так вот я предлагаю, не мешкая, пока противник расположился лагерем на равнине, внезапно напасть и разгромить его. Второго такого удобного случая не представится.
План Баграта был слишком прост. Как нам сейчас не хватало Юлиана Петрония! Увы, римского стратега мы упустили, и теперь приходилось выкручиваться самостоятельно.
– Дозволь мне высказаться, Мецн Тагвор, – взял слово Шанпоч, – легионы стремятся к столице, это очевидно. Но взять её, учитывая их малочисленность, они не смогут. Город отлично укреплён, а по сведениям разведчиков, у римлян нет с собой даже осадной техники. Моё мнение таково: либо они остановились и выжидают подкрепление с осадными орудиями либо…
– Либо что? – напрягся от нетерпения царь.
– Либо они вторично пришлют к нам послов. Ведь их конечная цель – не разорение Армении и не изнуряющая осада сильной столицы. Их цель – это пленение царя Митридата и добиться этого они хотят, по возможности, малой кровью.
– Чушь всё это! – воскликнул Митридат, – в Риме давно зарятся на богатую Армению. После добычи захваченной в городах Понта они надеются разбогатеть ещё и здесь. Восток всегда манил правителей Рима. Так что будьте осторожны – перед вами хитрый и коварный враг.
– Правильно! – воскликнул Баграт, – и чем быстрее мы его прикончим, тем лучше. Прикажи, Мецн, и я завтра же выступлю с войском и растопчу это римское логово.
– Правильно, Баграт прав! – подхватили прочие зорапеты, – надо именно сейчас напасть на римлян, пока не подтянулось подкрепление.
Царь Тигран молчал в раздумьях. Сейчас от его решения зависело многое. Либо мы, укрывшись за надёжными стенами столицы, продолжаем выжидать, либо берём инициативу в свои руки и нападаем на пока малочисленного противника. Три легиона – это около двадцати тысяч пехотинцев, не считая лёгкой конницы – всадников триста. Такое войско катафрактарии Баграта лёгко могут смять, если нападут на равниной местности.