Харон продолжал возмущенно мычать и резко жестикулировать.
Вреж подошёл к нему и сказал сочувственно:
– Что поделать мой друг. Нам не под силу всё унести. Видать, не судьба. Пускай солдаты заберут столько, сколько смогут, а остальное, чтобы не досталось римлянам, ты должен затопить.
Харон прекратил мычать и уставился на Шанпоча широко раскрытыми глазами.
– Да, да! Ты не ослышался. Открой шлюз и затопи хранилище, – приказал Вреж и крикнул отряду, – Прекращайте! Двигаемся в сторону дворца. Надо ещё забрать царскую семью и жриц.
Отряд вместе с обозом начал выезжать за пределы крепости. Харон по-прежнему стоял неподвижно в центре двора.
– Ну что ты стоишь как каменное изваяние! – сердито заорал на него Шанпоч, – ты должен затопить сокровищницу, – так велел царь. Выполняй, а не то всё это золото достанется врагу!
Похоже, последний довод убедил немого стража. Он повернулся и медленно зашагал в крепость.
Уже возвращаясь по мрачному ночному лесу, я спросил, недоумевая:
– Послушай, Шанпоч. Если Харон затопит подземелье, как же он выберется оттуда?
Шанпоч будто не услышал меня. Я упрямо повторил вопрос.
– Ну что ты пристал ко мне, Соломон! – воскликнул он, наконец, – Сокровищница – это проблема Харона. У них на роду написано – охранять царское золото пуще пса Цербера. Вот и пусть охраняет.
– Ты же хорошо знаешь, Вреж, что он не успеет выбраться живым. Поток воды настолько силён, что бедняга утонет, – сказал я.
– Знаю, – огрызнулся царский шут, – но что поделать, такая им судьба дана, этим сторожам царского золота. Пока оно есть – они нужнны, а когда нет – то и им пора исчезнуть. Сейчас у нас одна забота – живыми добраться до лагеря.
Солнце ещё не успело осветить городские стены, когда мы покинули Тигранакерт. В последний момент римские дозоры подняли тревогу, однако наши возницы изо всех сил гнали лошадей. К счастью, римляне остались верны своим привычкам и не стали ввязываться в ночной бой.
С первыми проблесками утреннего света мы буквально ворвались в армянский лагерь…
Мецн мог быть спокоен. Шанпоч вывез из осаждённого города немалую часть казны, семью, жриц и даже золотую голову богини Анаит. Но в то же время это означало, что Мецн не исключает возможности сдачи столицы. Чтобы лучше разобраться в сложившейся ситуации, я весь последующий день расхаживал по лагерю, изучая армянское войско.
Впечатления у меня сложились самые удручающие. В большинстве это были крестьяне, вооружённые топорами да вилами, иногда короткими мечами и дротиками. Основные запасы оружия остались в мастерских Тигранакерта, и снабдить им новобранцев было невозможно.
Наиболее боеспособными и хорошо вооружёнными были:гвардия царя, дружина Шанпоча и конный отряд зорапета Вараздата, прибывший из провинции Утик. Прочие наспех собранные войска из Васпуракана, Капутана, Цопка не производили должного впечатления. Вот-вот должны были подойти отряды из далёкого Арцаха во главе с зорапетом Сираксом. В этой, самой восточной, провинции Мецн успел построить ещё один Тигранакерт, по слухам, не менее богатый и красивый. Однако осенняя распутица в горах Армении задерживала подход подкрепления.
К своей радости, я обнаружил в конце лагеря боевых слонов во главе с вожаком Хати. Мне даже показалось, что он узнал меня, ибо направил хобот в мою сторону и издал протяжной трубный рёв. Вокруг суетились индусы-погонщики. На спинах у слонов были установлены большие короба, где могли расположиться лучники и метатели дротиков. Боевой слон был подобен мобильной крепостной башне, откуда можно было поражать противника, и эта была очень внушительная военная сила.
В тот же вечер царь собрал военный совет.
– Римляне осадили столицу и разрушают её стены, – начал Тигран, – мы не допустим этого, и потому я намерен завтра же приступить к уничтожению вражеского войска. Сил для этого вполне достаточно. У нас двукратное превосходство.
– Мецн Тагвор, – обратился я, – позволь не согласиться с тобой. Численность римлян очень обманчива.
– Сюда прибыло всего три легиона, – парировал царь, – я лично считал штандарты.
– Это ложное впечатление. Лукулл хитёр. Он умело замаскировал лагерь, и потому я не берусь судить об истинном числе легионеров.
– Соломон прав, Мецн, – добавил Меружан, – римляне большие любители маскировок. У них даже есть особые специалисты по этому делу.
Царь нахмурил брови. Было очевидно, что ему неприятны наши слова.
– Что вы предлагаете? Мы собрали по всей Армении много воинов, пригнали боевых слонов. Наша конница по числу превосходит вражескую. Что ещё нужно, чтобы разбить врага? Меня крайне удивляют ваши пораженческие настроения.
– Это не пораженчество, – ответил я, – враг опытен и коварен. Нам надо пока ограничиться короткими вылазками и спровоцировать римлян на тактическую ошибку.
– Чушь всё это! – вскликнул царь – у нас мало времени. Они могут захватить город. Манкей долго не протянет без нас.
– Надо дождаться отряд Сиракса, – вставил Шанпоч, – арцахцы храбрые вояки. Без них нам придётся туго.
– Пустое, – возразил Мецн, – в два раза превосходя противника числом, мы не имеем права медлить.
Я понял, что Мецн решил атаковать и это решение было окончательным. Ошибочно или нет, но другого выхода у него не было. Мецн знал о предательской деятельности наследника, всячески подбивавшего горожан открыть перед легионами крепостные ворота, и потому ему необходимо было разгромить римлян здесь, на виду у жителей Тигранакерта, а затем победоносно войти в столицу и публично наказать предателей.
Царь склонился над расчерченной картой.
– Завтра с утра ты, Вараздат, поведёшь своих солдат и прижмёшь легионеров вон к тем холмам. Сил у вас для этого предостаточно.
– Мецн Тагвор, – ответил Вараздат, – позволь нам атаковать не с утра, а позднее.
– Это почему же? – удивился царь.
– Ранним утром лучи осеннего солнца ослепят наших лучников и атака получится неэффективной, – ответил Вараздат.
Царь призадумался. Он посмотрел на карту и воочию убедился в сказанном. Римляне умышленно расположились так, чтобы атакующим мешало утреннее солнце. На юге был центр римского войска и уже на западе сосредоточился многочисленный левый фланг. Ударь армяне по центру вражеского войска, правый фланг зашёл бы им в тыл и сомкнулся с сильным левым. Эту опасность хорошо поняли и царь, и его зорапеты. Но сражение должно было начаться утром, а правый фланг надо было изолировать любой ценой.
– Ты прав, Вараздат, – согласился царь, – в таком случае мы ударим по центру всей имеющейся конницей, а на правый фланг пошлём боевых слонов с пехотой. Слон, ослеплённый солнцем, будет лучше подчиняться приказам погонщиков и прижмёт легионеров к холмам.
– Отличный замысел! – воодушевился Шанпоч, – позволь мне Мецн нанести удар по вражескому центру.
Царь с удивлением посмотрел на него.
Удар по центру считался самым решающим и его должен был осуществить опытный и хладнокровный полководец. На протяжении многих лет эту роль выполнял Баграт. Его тяжёлая конница, построившись клином вперёд, грозно мчалась на врага. Впереди скакал сам Баграт. Он уверенно вёл армян на частокол вражеских копий. Трудно выстоять в пешем строю перед мчащимися на тебя вихрем катафрактариями. Не выдерживая психически, враг, ещё до рукопашной схватки, бросал оружие и в панике убегал. Такая тактика до сих пор приносила успех армянам. Каждый раз Баграт наносил противнику сокрушительный удар, который решал исход сражения. Это он приносил победы к ногам своего повелителя. Перед ним рассыпались армии непокорных азиатских царьков. Это он пожинал славу непобедимого полководца армян. Но Баграта, увы, уже не было срели нас, и Шанпоч решил, что настал его черёд.
– Ты же не конник, Вреж, – засомневался Тигран, – неужели поменяешь свой короткий меч на массивное копьё?
Царя можно было понять. Одно дело вести рукопашные бои и совсем другое мчаться на коне, одетым в тяжёлую броню. Одного страстного желания было недостаточно. Сможет ли Шанпоч так же уверенно повести айрудзи на устрашающий частокол вражеских копий? Ведь именно от его хладнокровия и уверенности зависела судьба главного удара и последующий исход сражения.
– Вот увидишь, Мецн, я разобью римлян. Они побегут отсюда до самой Антиохии! – с восторгом сказал Шанпоч.
– Хорошо, – согласился царь, у которого не было иного выбора – быть посему. Тогда ты, Вараздат, ударишь по левому флангу и добьёшь врага.
– Добивать врага самое приятное дело в сражении, – услышал я сзади знакомый сильный голос.
Все обернулись и увидели медленно заходящего в шатёр царя Митридата.
– Я не мог оставаться в стороне, – сказал он, всматриваясь в наши удивлённые лица, – ведь из-за меня разгорелся этот сыр-бор, и вот я тут, рядом с моим зятем.
– Сколько ратников прибыло с тобой? – спросил обрадовавшийся, было, Тигран.
– Ни одного, – невозмутимо ответил Митридат, – со мною только моя свита.
– Как! Ты пришёл сюда без армии? – воскликнул Меружан.
– Увы, без армии, – невозмутимо ответил царь Понта.
На лицах присутствующих появилось плохо скрываемое возмущение. Какая польза от Митридата, если он явился накануне сражения без войска?
– Мои солдаты взяли под защиту города Понта. Ведь если вы завтра разобьёте римлян, они побегут обратно в моё царство и тогда наше войско станет их добивать, – заявил Митридат, – я же пришёл сюда исключительно из родственных чувств.
– В таком случае я не нуждаюсь в твоём участии. Ты можешь быть свободен – с обидой произнёс Мецн.
На лице у Митридата появилась ухмылка.
– Погоди, Тигран, не кипятись. Неужели я сам больше ни на что не гожусь, если рядом нет моих солдат? Ведь в таком деле как война с Римом нужен хороший советчик.
– Ну, какой ты можешь нам дать совет, когда мы уже без тебя всё предусмотрели? – несколько смягчился Мецн.
– Предусмотрели, говоришь? – произнёс Митридат с укоризной, – а коли так, то почему не придерживаетесь общепринятых канонов?