– По-моему, убить его невозможно, – Конан лежал на спине, забросив руки за голову. Волшебник, восседая рядом, пытался заштопать свою испорченную бешеными оборотнями хламиду, забрав у Эмерта иглу и нитки. – Даже мечтать нечего. Видели, метательное оружие не причиняет зверю никакого вреда, а когда я поработал Рангильдором, тварь начала плодиться.
– Разрубить на пять сотен маленьких кусочков, получившихся хорьков-мышей распихать по клеткам или мешкам, мешки спалить или утопить, – грустно предложил Веллан. – Только возни будет на полную седмицу. И как такого разрубишь? Он же не будет стоять и ждать…
– Подождите-ка! – поднял голову Тотлант. – Велл, что ты сейчас сказал, повтори!
– Я сказал, что чудище не станет стоять и ждать, пока мы его разделываем на мелкие части. Разве я не прав?
– Понял! – восторженно рявкнул волшебник. – Веллан, ты умен не по годам! Ты подсказал разгадку!
Конан приподнялся, опершись на локоть, и уставился на стигийца.
– Рассказывай, – коротко приказал киммериец. Если Тотлант что-то сообразил, то его мысли достойны внимания.
– Главные слова здесь: «Стоять и ждать», – очень быстро, сбиваясь на некоторых словах, заговорил волшебник. – Я понял, в чем причина бессмертия зверя! В его постоянной изменчивости. Это не один организм, не одно тело, у него их множество. Десятки, может быть, сотни. Если умирает одно, его мгновенно замещает другое. Вырастают новые органы, новые лапы, глаза…
– Зубы, – подсказал Эртель.
– И зубы тоже. Если у нас получится хоть ненадолго остановить происходящие в животном изменения и как-то обездвижить его… Мы получим шанс его убить!
– Это можно сделать только заклинанием, – возразил Конан. – Спорю на все мои наличные деньги, ты такого заклинания не знаешь.
– Давай золото, – Тотлант протянул руку. – Давай, давай! Слово не воробей. Ты кошелек не развязывай, а давай все. Спасибо. Если у меня ничего не получится, я тебе верну. Помните, как я наказал оборотня днем, когда он попытался меня обмануть?
– Мраморная рука, – догадался Веллан. – Превращение живой плоти в камень, да?
– Именно, – торжествующе провозгласил стигиец. – Я не могу твердо обещать, что зверь будет обращен в мрамор, у него внутри слишком много магии… Но на какое-то время заклятье сработает. Чудовище словно бы замрет. Потом, конечно, содержащееся в его теле колдовство переборет мои чары, однако пройдет определенное время. Хотите спросить, что делать дальше? Дальше в действие вступают те, кто плохо умеет думать, но хорошо владеет оружием.
– Это ты на что намекаешь? – прищурился Эртель. – Это кто здесь плохо умеет думать? Не забудь, выход подсказал именно Веллан, а ты просто подхватил его мысль.
– Дядя Эртель, – Ранн дернул оборотня за рукав. – Мы забыли самое главное. Зверь убежал. Может быть, он не вернется завтра в логово?
– Не вернется – выследим, – самоуверенно заявил Эртель. – Правда, время потеряем. А у нас осталось чуть больше суток для того, чтобы выполнить договор с управой Брийта.
– Одного я не могу понять, – не отрываясь от шитья, сказал Тотлант, – с чем все-таки мы столкнулись? Откуда неразумная тварь может владеть столь огромной магической мощью? Ребята, вы же долго живете в Пограничье, может быть, кто слышал об этом звере раньше? Или здесь поселился какой-нибудь колдун?
– А я не могу понять другого, – проворчал Веллан, – все волшебники такие зануды, как ты, или все-таки нам достался человек исключительный? Тотлант, зачем задавать столько вопросов, на которые ответ получить невозможно? Завтра отыщем зверя, убьем, получим вознаграждение и поедем себе дальше. В Бритунии дел невпроворот! К чему забивать голову ненужными мыслями?
– Твоей пустой голове отнюдь не повредит пара лишних мыслей, – незаметно ухмыляясь, ответил Тотлант. – Дело в другом. Если нечто подобное случилось однажды, то это может произойти и во второй раз. Магия может принадлежать лишь человеку, а не животному. А если чудовище научится каким-то образом использовать заключенную в нем магическую силу? Бед не оберешься!
– Спим, – прервал спор киммериец. – Тотлант, в самом деле! Что ты страдаешь? В этом мире столько всяко-разных загадок и секретов, что отгадать их невозможно и за двадцать жизней. Просто сочти, что эта очередная загадка тебе не по зубам. Ранн, если тебе холодно, постели вниз мою куртку… Отдыхаем, и если кто-нибудь скажет еще хоть слово о магии, отправлю ночевать на мороз!
Ночь, как это ни странно, прошла спокойно. На страже всегда оставались двое – сначала Конан и Эмерт, потом неразлучная парочка оборотней, затем безжалостно подняли Тотланта, а Ранн проснулся сам, решив, что если взрослые охраняют стоянку, то ему тоже не пристало отлынивать.
Зверь не приходил. Вероятно, отправился на охоту в глубину леса, а, возможно, и к какой-нибудь деревне – Брийт окружало почти два десятка больших и малых поселков, да несчетно отдельно стоящих хуторов. Тотлант думал о том, что чудище все-таки не охотится на людей, не считая двуногих добычей, а смерть кмета на подворье месьора Тимро была досадной случайностью.
«Когда зимой медведь поднимается от спячки, – раздумывал волшебник, – он может запросто стать людоедом. Охотиться ему тяжело, почти все реки замерзают и поймать рыбу невозможно, а значит, можно найти простую добычу – человека. Кажется, два или три года назад шатун-людоед вырезал в окрестностях Вольфгарда два хутора и только тогда король Дамалл объявил вознаграждение за шкуру медведя. А это существо сразу пошло в поселок, прельстившись коровником. Почему так? Или здесь отчасти играет роль его облик? Тварь составляется из частиц самых разных тварей, среди которых угадываются и хищники, и дикие олени, и в то же время замечаются метаморфозы из коровы, лошади, свиньи – давно прирученных домашних животных. Совмещение несовместимого. Не могут в одном теле существовать волк и овца! Как же могло получиться, что десятки разных зверей объединились в одном? Буря Перемен? Нет, ее действие давно закончилось, Буря ушла, поглощенная окружающим миром… Или? А если Буря Перемен каким-то образом… Великие боги, только не это! Так не бывает! Вернее, не должно быть!»
– Конан! – зашипел Тотлант, пытаясь не разбудить остальных. – Конан, проснись! Просыпайся, тебе говорю! Проклятый варвар!
– Это кто здесь варвар? – киммериец приоткрыл один глаз. – ты мне дашь отдохнуть по-человечески или нет? Почему Конан Канах всегда оказывается крайним? Если что надо, буди Веллана.
– Веллан еще молодой и неопытный, – ответил стигиец. – А мне нужно посоветоваться с человеком разумным.
– Незаслуженная лесть, – Конан протер кулаками глаза и уселся. – Ранна что, сморило?
– Пускай спит, – прошептал Тотлант. – В его возрасте мальчикам нужно много спать. Слушай меня. Я набрел на одну очень неожиданную мысль. Если это окажется правдой, с управы Брийта будет не грех стрясти лишнюю тысячу кесариев.
– Начало хорошее, – кивнул Конан, окончательно проснувшись. – Кого нужно убить?
– Никого больше не нужно убивать, – волшебник поморщился. – Сначала выслушай, а уже потом спрашивай.
Разговаривали они как раз до времени, когда нужно было вставать всем. Конан то хмурился, то изумленно качал головой, то поругивался под нос. Наконец варвар сказал:
– Если ты не ошибаешься, то… Я был бы склонен вообще отказаться от такого способа заработать. Мы подвергаем себя излишней опасности. Не подумай, что я боюсь. Просто было бы глупо сложиться ни за что – за какие-то восемь сотен, которые в Шадизаре можно получить безо всякого труда за время от рассвета до полудня.
– Конан, я всегда считал тебя честным человеком, – укоризненно ответил Тотлант. – Мы взялись за дело. Отступаться от взятых на себя обязательств стыдно. Хорошо, мы можем вернуть в управу уже полученные деньги и отправиться в Бритунию, рассчитывая заработать по дороге. Но, понимаешь ли, чудовище, с которым мы столкнулись, рано или поздно распробует вкус человечины. Как медведь-шатун. И уже не откажется от легкой добычи. Веселая зима ждет тогда Пограничье… Если же учитывать сосредоточенную в твари магическую силу, то последствия я даже не берусь предугадать. Это существо пока только осматривается в нашем мире. Привыкает. Скоро о нем узнают все в округе, однажды соберут ополчение и начнут гонять по лесам от Граскааля до Соленых озер. А твари хочется есть. Всегда. Как тебе, мне или какой-нибудь росомахе, живущей в норе неподалеку. Рано или поздно зверь научится использовать свою магию для охоты и тогда его никто не остановит.
– За что люблю волшебников, – вздохнул Конан, – так это за наполненные оптимизмом предсказания. Значит, ты полагаешь, что тварь не принадлежит нашему миру? Тогда какому?
– Никакому, – ответил стигиец. – Такого вообще не должно существовать. Нигде. Ни у нас, ни на Серых равнинах, ни в Черной бездне или любом из миров, составляющих Вселенную. И я тебе уже объяснил, почему.
– Думаешь, мне легче от твоих объяснений? – Конан нахмурился и застегнул фибулой ворот на рубахе. – Оборотням рассказывать? Хотя нет, просто дадим им указания, как действовать. Значит, ни в коем случае не трогать сердце?
– Именно. Средоточие магии у человека, животного или у любой другой твари находится в сердце. Я смогу различить… Все, хватит рассуждать, давайте заниматься делом. На всякий случай шатер снимать не будем, может быть, придется вернуться, если за сегодняшний день не управимся. Веллан, проснись! Эртель! Эмерт, не пихайся, а то превращу в жабу!
– Да ты и головастика в лягушку превратить не можешь, – глухо пробурчал Эмерт. – Рассветает, что ли?
Позавтракали холодным мясом и начинающими черстветь хлебом, запили трапезу легким ягодным вином и собрали оружие. Конан с Тотлантом сохраняли таинственно-многозначительный вид людей, знающих больше, чем все остальные.
Ранн поглядывал на варвара и стигийца заинтересованно. Он услышал часть их предутреннего разговора.