— А кто написал «Классификацию нежити»? — поинтересовался комиссар по дороге в лабораторию.
— В смысле — кто? — озадачился Лонгсдейл. — Это очень хороший, подробный труд, и я часто им пользуюсь.
— Ну так! А автор-то кто?
Консультант нахмурился; пес снизу тихо фыркнул, и у Натана снова возникло чувство, что зверюга либо знает, либо догадывается.
«Вот научить бы его писать!»
— Не знаю, — наконец пожал плечами Лонгсдейл. — А это что, важно?
— Быть может, его автор — тот же, кто превратил вас в охотника.
— Опять вы за свое, — проворчала Джен. — Как будто можете это доказать.
— Не могу, — хмуро согласился комиссар. Лонгсдейл ни словом не упрекнул его за несдержанное обещание. Когда Бреннон поделился с ним своими теориями и признался, что не может продвинуться дальше, консультант поблагодарил его с серьезной сосредоточенностью и больше к этому не возвращался.
— Итак, — хозяин дома подвел комиссара к столу с колбами и тетрадью, — мы проанализировали состав порошка. Вот, взгляните, я записал все по пунктам.
Бреннон взглянул, ничего не понял и кашлянул.
— Если вы изложите все покороче, то мы прилично сэкономим время.
— Этот состав действительно защищает нежить от солнца, — сказала Джен. — В нем помимо прочих ингредиентов есть человеческий жир и измельченная человеческая кожа.
Бреннон вздрогнул от отвращения. Пес зевнул и свернулся в клубок у камина.
— Магически обработанный тальк разновидности благородный белый придает составу цвет. В больших количествах его добывают на юго-востоке Доргерна. Здесь. — Консультант обвел пальцем область на карте. — А вот узоры. — Он придвинул ближе столик с раскрытыми книгами, и Натан узнал мазандранскую вязь в подписях к рисункам. — Это любопытно. Узоры такого рода — менди, древнее изобретение жрецов Никхата. Вот, к примеру, как выглядят мазандранские. Однако их наносят хной, а в нашем случае использованы чернила с частицами серебра, въедающиеся в кожу.
— Потому и въедаются, — добавила Джен. — Серебро разъедает плоть вампировидных. Но тут количество серебра очень тщательно рассчитано.
— Сам узор изменен так, чтобы он защищал нежить от солнца. Кто-то очень хорошо разбирается в такой магии.
Бреннон задумчиво погладил бородку.
— Мне кажется, это все указывает на то, что мы имеем дело с человеком-чародеем. Я прав?
— Да, — сказал Лонгсдейл. — Ни нежить, ни нечисть не станет использовать такие вещи. Изготовлять состав, изучать менди — им это ни к чему.
— Скажите, такой чародей может создавать нежить специально? Не разыскивать лежбища вампиров и мазать этим порошком, а… а убивать людей и превращать их в свою ручную, особо выведенную нежить?
Ведьма изумленно уставилась на комиссара:
— Кому и на кой черт это надо?
Пес прищурил блеснувшие глаза.
— Ну, вообще, с практической точки зрения — смысл есть, — не очень уверенно проговорил Бреннон. — Солдаты, телохранители, разведка. Правда, я не шибко себе представляю, как их удерживать в узде. Вот хозяин вампирш — он как это делает?
— С помощью менди, — тут же ответил Лонгсдейл. — Я бы так и сделал. Чернила на основе серебра нежить может содрать разве что вместе с кожей. А вот создавать нежить специально, как личную гвардию… — Он снова задумался, и Натан заметил, что это предположение сильно встревожило консультанта. — Это опасная мысль и опасная затея, но в принципе… такое возможно.
— Возможно, — пробормотал Бреннон. — Неясно лишь, почему эти шавки все время вертятся тут, вокруг нас. За все это время бааван ши заели насмерть всего одного человека. Значит, их хозяин следит за тем, чтобы его нежить себя не выдавала. Но я пока даже предположить не могу, какого черта им тут надо.
Лонгсдейл опустил голову и забарабанил пальцами по книге с изображениями менди.
— Мне бы не хотелось узнать, — наконец сказал он, — что есть человек, способный додуматься до такого.
«Но если есть кто-то превращающий людей в консультантов, — подумал комиссар, — то почему бы не найтись тому, кто станет делать из людей нежить?»
Но вслух он этого не высказал. Вполне возможно, что Лонгсдейл уже и сам об этом подумал.
— А при чем тут тогда корабль? — поразмыслив, спросила ведьма. — Ну, плыли эти ищейки из Доргерна к вам за опытом — ну и что? Какое до этого дело хозяину бааван ши?
— Значит, какое-то есть. Ладно, — постановил Бреннон, — я соберу вещи и приеду на вокзал. Встретимся там. Каким поездом отправимся?
— Мы не поедем поездом, — невозмутимо отозвался консультант. — Мы пройдем по зеркальной тропе.
Добравшись до дома, Натан недовольно нахмурился, глядя на защитные знаки на свежепокрашенной (собственноручно!) калитке. Лонгсдейл обработал его жилище так тщательно, что в нем теперь шагу нельзя было ступить, не напоровшись на амулет или защитное заклятие. Миссис Флайт, хозяйка, у которой Бреннон снимал этот домик уже одиннадцать лет, будучи вдовой полицейского, ко всем жизненным явлениям относилась с добродушным спокойствием. «Красивый джентльмен с пушистым песиком» ничуть ее не смутил, равно как и визит миссис ван Аллен. Натан увидел вдову на скамеечке, под склонившейся шатром рябиной. Хозяйка дома и Валентина вместе пили чай. Вивене впервые пришла домой к Бреннону, и он гадал, зачем ей это понадобилось.
— Добрый день, мэм, — сказал он. Миссис Флайт тут же торопливо собрала свою чашку, блюдце, плед и попрощалась, метнув в Бреннона лукавый взгляд. Комиссар возмущенно засопел.
— Вы редко у нас бываете, — заметила Валентина, когда он присел на край скамьи.
— Вы так заняты стройкой, что я не хочу мешать…
— Вы ничуть нам не мешаете. Я видела знак на калитке, и весь ваш дом окутан защитной магией. С вами все в порядке?
— О да, более чем, — пробормотал Натан с досадой. Конечно, она все узнала. Она всегда узнаёт, когда дело касается нечисти или нежити.
— В городе появилась пришлая нежить. — Валентина пристально посмотрела на него поверх чашки.
— Мистер Лонгсдейл уже зачистил гнездо. К сожалению, жертв избежать не удалось, но…
— Зачем она следит за вами, Натан?
Комиссар вздохнул. Как можно жениться на женщине, от которой ничего невозможно скрыть?
— Пока не знаю, — признался он. — Но еду в столицу, где выясню, кто ими управляет.
— Управляет? — переспросила миссис ван Аллен и с тревогой подалась вперед, сжав руку Бреннона. От ее прикосновения по всему телу разлилось приятное тепло. — Но кто?
— Лонгсдейл установил, что это человек.
Вивене на миг задумалась, и вдруг на ее лице появилось такое грозное выражение, какого Натан еще никогда не видел.
— Если это человек, — процедила она, — то, значит, такой же, как ваш консультант!
— Почему вы так решили? — спросил комиссар, неприятно удивленный таким совпадением в их мыслях.
— Это двуединая сущность, половина которой жива, а половина — немертва, — холодно сказала Валентина, и Натан едва не подавился чаем. — Она достаточно сильна, чтобы управлять немертвыми. А вы ему настолько доверяете!
— Но он же был человеком… — возмущенно начал Бреннон и тут же прикусил язык. Любая нежить когда-то была человеком. Но… но… — Нежить не станет охотиться на другую нежить.
— Я не знаю, почему он это делает или что его заставляет, — отрезала Валентина. — Может, его страж, этот пес, вынуждает его, но существование такой двуединой твари настолько противоестественно, что даже нежить боится его. Натан, подумайте — что, если это его собрат управляет вампирами, которые вас выслеживали? На чью сторону встанет ваш консультант?
Комиссар помолчал.
— Вы поэтому так его не любите? — спросил он. Валентина вздохнула.
— Я знаю, что вы считаете его другом, что обещали ему помочь, но я не могу по-другому. Это отвратительное, ненормальное существо, и я чувствую это каждый раз, когда он появляется слишком близко. И оно это знает! — с жаром воскликнула вдова. — Натан, прошу вас, берегитесь, не доверяйте ему!
— Но этот человек, — ответил комиссар, тяжело глядя на вивене, — другой человек, настоящий — он все еще там, в этом теле, и он просил меня помочь. Он до сих пор здесь, Валентина, по меньшей мере шестьдесят лет!
— Но…
— Может, для вас это ничто, но для нас, людей, это целая жизнь. Подумайте — целая жизнь в таком заточении! Неужели он не заслуживает помощи? Хотя бы за все то, что это отвратительное существо делает для нас, живых, почти каждый день?
— Но откуда вы знаете, за что с ним так поступили? — тихо спросила Валентина. — За какое преступление он так наказан?
— А вы сразу решили, что он преступник? — холодно сказал Бреннон. — Он и еще сто двадцать шесть таких же охотников? Кто-то превращает людей в монстров в наказание за преступления? Но я знаю, Валентина, что люди иногда делают омерзительные вещи не ради возмездия или высокопарных глупостей — а только из удовольствия. Если я найду этого выродка… когда я его найду… — Натан замолчал, сжав зубы. Валентина взяла его руку обеими ладонями.
— Простите, — шепнула она. — Это инстинкт, которому я не могу сопротивляться. Если вы уверены, что человек внутри этого двуединого существа все еще жив, я обещаю помочь ему и вам всем, чем могу. Но больше всего я беспокоюсь за вас.
— Чего обо мне беспокоится, я уже старенький, — с усмешкой, стараясь превратить все в шутку, ответил Бреннон. — Того гляди на пенсию отправят.
— Это единственное, что вас удерживает? — задумчиво спросила вдова.
Комиссар дернулся. Он вовсе не такое имел в виду!
— Э… ну… вы ведь любили вашего мужа… — неловко забормотал он. Валентина опустила взгляд. — И потом, — мягко продолжил Натан, — мне ведь уже пятьдесят. На что я вам буду нужен всего-то через десять лет? А через двадцать? Вы привяжете себя к старику, зачем?
— Это все? — Она вскинула на него темно-синие глаза, и комиссар понял, что вот-вот сдастся. — Все, что вас останавливает?
— Нет, но Валентина, вы… вы ведь богиня, а кто я? — вырвалось у него.