— Дядя, в самом деле, — подала голос Маргарет, — ты подумай. Вдруг ты действительно встречал хозяина?
— Пег, это было тридцать с лишним лет назад. Я попал в Мазандран восемнадцатилетним рекрутом в восемьсот тридцать втором и провел там десять лет. Сама понимаешь, сколько разных людей я там встречал. Всех и не упомнишь.
— Мне тоже не кажется, что хозяин нежити встречал вашего дядю, мисс, — согласился Лонгсдейл. — Полагаю, дело в другом. Вы говорили, что вас и мистера Редферна хотели похитить, тогда как комиссара вампирши в поезде пытались увести за собой. Хозяин хочет доставить вас в определенное место — и, признаюсь, это меня беспокоит больше всего. Может, он намерен сделать с вами что-то, требующее особых условий, инструментов и времени.
— Превратить нас в нежить? — вздрогнула Маргарет.
— Неудивительно, если учесть, чем он занимается.
— Так, не нагнетайте, — решительно пресек его фантазии комиссар. — Это вообще голая теория. Факт же заключается в том, что вокруг Риады курсирует набитый нежитью корабль. Неужели вы двое не сможете его найти? От него же фонить должно дай боже этими вашими магическими эмациями.
— Эманациями, — поправил Редферн. — Вообще мысль здравая, но с чего вы взяли, что корабль еще в ваших водах?
— А куда он денется? Хозяину нужно кормить этих тварей, а жрут они только человечину. Так что в открытое море он не уйдет.
— Если он переправляет нежить в Блэкуит и Авентин по зеркальной тропе — то почему нет? — возразила Маргарет. — Энджел, а если его власть над нежитью слабеет с расстоянием?
— Вероятно, — оживился пироман. — Я попробую отыскать корабль. А что будете делать вы?
— Я напишу моим коллегам в Доргерн, — ответил Лонгсдейл, — а пока займусь изучением образцов из порта.
— А я попробую воззвать к профессиональной солидарности, — сказал Бреннон. — Надеюсь, у парней из ОРБ она тоже есть.
Виктор проводил последних клиентов и закрыл кафе. Уже пробило полночь, но полицейские, празднующие помолвку Эндрю Ригана, засиделись надолго; впрочем, они никогда не доставляли хлопот, и Виктор с удовольствием поздравил молодого детектива. Валентина одарила жениха медовым пирогом, и ее сын кисло подумал, какими чарами она его начинила. Узнав, кто на самом деле его мать, ван Аллен много раз порывался рассказать — хотя бы Марион, но никак не мог найти слов. «Наша мать — вообще не человек!», «Дорогая матушка лгала и притворялась всю жизнь, а на самом деле она какая-то чертова вивене!» А кто тогда они все? «А мы, матушка, — хотел спросить он, — мы — люди? Или нет? И никогда ими не были?»
— Марион, не задерживайся, ты устала, — ласково сказала Валентина. Интересно, она задумывается о том, что Марион уже девятнадцать и пора искать ей жениха, или вивене чужды такие мелочные заботы?
В дверь громко постучали, и Валентина поторопилась открыть. Наверняка знала заранее, кто там — дворецкий этого странного консультанта, как его…
«И сам странный», — подумал Виктор, пока Рейзен или Рейден, как его там, снимал шляпу и сюртук. Марион, зардевшись, как роза, принесла дворецкому чай и пирог с кроликом. Ван Аллан сердито нахмурился. Еще чего не хватало!
— Марион, иди к себе, — сухо велел он. — Я закончу с кассой.
Сестра метнула в него возмущенный взгляд, но Рейден на диво мягко поддержал:
— В самом деле, мисс, время уже позднее. Благодарю за чай.
К которому этот тип так и не притронулся! За все это время Виктор ни разу не видел, чтоб дворецкий что-то ел или пил. Может, этим и не нужно? Хотя мама ела, как обычные люди…
— Ну что? — спросила она, сев напротив Рейдена. — Я ничего не чувствую, ни в городе, ни вокруг.
Дворецкий косо взглянул на Виктора, стоящего за кассой.
— Говори, дитя, он уже знает.
Ван Аллен поперхнулся. Дитя?!
— Бааван ши нет, — произнес Рейден. — Другой нежити или нечисти тоже. Дом комиссара чист, защита не взломана. То ли хозяин падали затаился, то ли готовит крупную пакость в другом месте.
— От Натана и консультанта нет известий. — Валентина задумчиво опустила голову на руку. — Меня беспокоит такое долгое затишье.
— Меня тоже. Но пока гад не начнет действовать, мне его никак не вынюхать. Разве что в лаборатории Лонгсдейла найдутся приборы… — Рейден вдруг смолк и пристально уставился в окно. Валентина, вздрогнув, поднялась, и ее глаза потемнели до глубокой синевы. Виктор чуть не опрокинул чернильницу на учетную книгу — до того нечеловеческим стало ее лицо.
— Что это? — медленно протянула матушка. Рейден вскочил, резко втянул носом воздух, как пес, и бросился к двери. С улицы донесся топот, пронзительные вопли и внезапно — громкий звон разбитого стекла. Фонарь напротив кафе погас. Рейден, выругавшись, схватил стол и завалил им дверь.
Виктор захлопнул учетную книгу и подошел к Валентине. Они уже слышали такие звуки — в самом начале, когда еще никто не думал, что они значат для католиков Меерзанда. В ночи по Роксвилл-стрит двигалась толпа, растущая с каждой секундой, черные силуэты подсвечивались факелами. В окнах полицейского департамента вспыхнул свет. Виктор сжал руку матери и встал между ней и окном. Двери департамента распахнулись, и наперерез толпе ринулись полицейские — всего лишь десяток! Сердце Виктор екнуло. Сумасшедшие!
— Эй, какого черта?! — рявкнул один из них: ван Аллен узнал по голосу детектива Бирна. — Это еще что за народные гуляния?!
— Ох, нет, — выдохнула Валентина. — Пусть уйдут! Скорей!
Толпа на миг замерла перед тонкой цепью полицейских.
— Расходитесь! — крикнул Бирн. Рейден вдруг оказался рядом с Виктором, и молодой человек шарахнулся от его глаз, горящих в ночи, как алые угли.
— Хотите, я убью их всех? — глухо прошелестел дворецкий.
Толпа издала свирепый многоголосый вопль, в воздух взметнулись камни, горящие головни, кирпичи, палки и обрушились на полицейских. Они бросились к департаменту, толпа с ревом ринулась следом, и Валентина отчетливо сказала:
— Защити их.
Рейден повернулся к окну. Его волосы окрасились в багряный и затрепетали, как языки пламени, кожа стала янтарно-прозрачной — под ней переливалось огненное сияние. Глаза дворецкого вспыхнули, и в тот же миг между толпой и департаментом взметнулась ввысь пылающая стена. Огонь поднялся до второго этажа; оранжевый свет озарил искаженные от ярости лица и мечущиеся фигуры, которые больше напоминали чертей, чем нормальных людей. Они бросались к огненной преграде, словно безумные, и вскоре улица наполнилась дикими криками горожан, которые катались по земле, пытаясь сбить неугасающий огонь.
— Виктор, что это?!
Ван Аллен обернулся. На лестнице стояла Марион, прижимая к себе Эллин и Михеля. Иммануил, стискивая кочергу, загораживал сестер и брата. По их лицам Виктор понял, что они уже узнали этот шум — голос погромов, память о которых не стерлась за восемь лет.
— Прячьтесь! — крикнул Виктор. — Скорей, все в подвал и…
Град камней разнес вдребезги витрину, и в ней, как в раме, возникла человеческая свора, с воплями размахивающая дубинами и ножами. Марион пронзительно закричала. Рейден повернулся к погромщикам. Пламя полыхнуло с такой силой, что вмиг пожрало их всех, даже визг сгорающих заживо оборвался всего через несколько секунд, и Виктор услышал короткие отрывистые выстрелы — полиция открыла огонь из окон департамента. Вторая пламенеющая стена опоясала кафе. Толпа снаружи взревела, разделилась и кинулась на департамент и кафе. Охваченные огнем люди падали, но по их телам лезли следующие, волна за волной.
«Господи!» — подумал Виктор: панический ужас снова сжал в кулаке его душу — теперь-то ван Аллен знал, что такое погром, а ведь Марион уже не одиннадцать лет… Боже, что с ними будет?!
— Оружие есть? — спросил Рейден.
— Откуда? — горестно отозвался Виктор — разве что кухонные ножи и вертел. — Иммануил, уводи их в подвал!
— А вы? Матушка!
Валентина не ответила. Она замерла перед окном, положив руку на плечо Рейдена. Ее лицо стало бледным, но засветилось изнутри, будто жемчужина. Виктор моргнул и отшатнулся: всего за миг на месте матушки возникла высокая, не меньше семи футов фигура, окутанная золотистым ореолом. Она опиралась на плечо пылающего существа, в котором уже не осталось ничего от человека. Глубокий голос, не мужской и не женский, с легкостью перекрыл рев беснующийся снаружи толпы:
— Идите. Спрячь их, Виктор.
— Мамочка? — прошептала Эллин. — Мамочка, это ты?..
— Ну, ходу! — рявкнуло огненное существо. — Живо!
Виктор бегом взлетел по лестнице, подхватил Эллин, сжал руку Марион и ринулся вниз, в подвал. Иммануил тащил следом Михеля, который то и дело оглядывался на двух существ, которые стояли между ними и стаей ополоумевших горожан. Виктор запер братьев и сестер в подвале, перекатил к двери бочку с кофе, задыхаясь из-за колотящегося в горле сердца, еще одну, еще; потом кинулся на кухню, где схватил вертел, и наконец замер на месте.
Крики. Грохот камней по стенам. Звон бьющихся стекол и треск дерева. Шипение пламени, удушливый дым пожарищ и горящего человеческого мяса. Тогда, восемь лет назад, он не понял, почему фанатики-протестанты обогнули их дом. Его братья и сестры так же прятались в подвале, а он, сжимая охотничье ружье отца, сидел у двери, едва понимая, что ему придется убивать, пока отец и матушка… отец? Значит, он знал? Знал и… впрочем, какая разница!
Стиснув зубы, Виктор вернулся в зал. Руки наконец перестали дрожать. Что-то было не так — не так, как в Меерзанде. Фанатики хоть и неистовствовали, но не бросались в огонь, как безумные, и, черт побери, с какой стати мирные горожане Блэкуита ни с того ни с сего…
— Их кто-то проклял, — сказала вивене. — Я чувствую присутствие чужой воли.
Виктор слабо вздрогнул, и тут она добавила:
— Я могу к ним выйти.
«Нет!» — чуть было не крикнул ван Аллен, но вовремя прикусил язык.
Вивене переступила раму выбитого окна и прошла сквозь огонь. Толпа вдруг отпрянула от нее и смолкла, а горожане, штурмующие огненную стену перед департаментом, отвлеклись. Стрельба и вопли стихли, слышен был лишь треск пламени и стоны обожженных и раненых. Сквозь пламя Виктор видел лишь мерцающий силуэт вивене — она раскинула руки, словно хотела обнять их всех, и вдруг вспыхнула, как звезда. Ослепительное белое сияние залило кафе, улицу, департамент…