у. Кровь еще заполняла ее рот и стекала по подбородку.
Вопли Рагнихотри перешли в стоны, перемешанные с взвизгами. Он попятился от Ляйднера, баюкая прокушенную насквозь ладонь, и неверяще уставился на мисс Шеридан. Маргарет сплюнула его кровь, вытерла губы и улыбнулась.
— Schickse![6] — крикнул Рагнихотри.
Энджел издал короткий слабый смешок.
— Что вы так верещите? — сипло прошептал он. — Всего лишь легкий укус.
Маргарет стерла рукавом пот с его лба. Заметив краем глаза мазандранца, она с некоторым удивлением обнаружила, что тот насмешливо и довольно скалится.
Рагнихотри шептал над укусом, узоры оплели рану, и она стала затягиваться.
— Посмотрим, что вы скажете, когда вас здесь заменит эта fotze! — прошипел он. — Станете вы разговорчивей, когда в ее но… — Он неожиданно смолк, уставившись в пространство поверх головы Маргарет отсутствующим взглядом. На его лице появилось смятенное, почти испуганное выражение. Хозяин нежити встряхнул головой, коротко бросил что-то по-доргернски и по-мазандрански, развернулся и устремился прочь. Матросы последовали за ним. Ляйднер ушел последним, то и дело оглядываясь на Маргарет.
— Бешеная сука, — пробормотал он на прощанье.
Девушка фыркнула. Гигант-мазандранец внимательно смотрел на нее.
— Ваджу, — вдруг веско заявил он, с одобрением глядя на Маргарет. — Бахаду-ор ваджу![7] — и скрылся во тьме амбара.
Валентина сидела рядом с Джен и держала ее за руку. Видимо, это как-то препятствовало ведьме спалить весь дом прямо во сне. Хотя Натан не был уверен, что ведьма спит. Он повернулся к Лонгсдейлу. Консультант расположился в кресле на максимальном расстоянии от вдовы. Пес лежал у его ног, не сводя глаз-угольков с кровати. Это была, кстати, кровать Лонгсдейла — он благородно уступил девушке свою спальню.
— По-моему, гад зашел с козырей, — нарушил молчание Бреннон. Консультант вопросительно поднял брови. — Дюжина кровососущих тварей. Не меньше полусотни про́клятых людей. — Бреннон кивнул на ведьму. — Если бы не она, я бы тут уже не стоял. И если бы не она, — помолчав, мрачно закончил он, — по меньшей мере пятьдесят человек сейчас оставались бы живы.
— Она ведь вас предупреждала, — сказала Валентина.
— Но не о том, что спалит дотла людей, повинных только в том, что у хозяина нежити руки чешутся.
— Она не могла остановиться.
Бреннон исподлобья уставился на ведьму. Он и Фарлан были обязаны ей жизнью, но… сейчас он впервые по-настоящему осознал, насколько ведьма опасна и как сильно она отличается от него и вообще от любого человека. А ведь Редферн предупреждал!
…куда он сам, черт побери, пропал?
— Думаете, хозяин бросил против нас всю свою нежить? — спросил Лонгсдейл. На вдову он смотрел ревниво, без приязни.
— Откуда мне знать? Может, у него уже фабричное производство налажено. Я у вас и спрашиваю: возможно, что сейчас хозяин нежити остался без собственно нежити?
— Не знаю. Нам неизвестно, как он делает из людей нежить. Вероятно, у него в запасе целый батальон вампирш. Хотя, — тут же нахмурился консультант, — такое массированное скопление нежити нетрудно засечь.
— Ладно, — решил Бреннон. — Сомневаюсь, что стоит ждать Редферна. Поэтому займитесь тем, что собирались сделать: выследите источник проклятия, про который вы мне говорили.
— Вы уверены? — с тревогой уточнил Лонгсдейл. — Мы ведь не знаем, на что способен хозяин.
— И с какой целью он вас преследует, — добавила Валентина. — Джен сейчас не сможет вас защитить.
Бреннон отвернулся к окну. Он уже не желал, чтобы Джен его защищала. Он вообще сомневался, что хочет ее присутствия рядом. После того, что случилось, — не лучше ли будет отправить ее домой? В конце концов, Лонгсдейл обязан был присматривать за ней лишь до момента взросления. Теперь она взрослая, настоящая ведьма — и кто знает, какой она очнется…
— Найдите нашего вампирского пастыря, — сказал комиссар. — Давно пора потолковать с ним по душам. Кстати, вы еще не получили ответов на ваши письма в Доргерн?
— Пока нет, — вздохнул Лонгсдейл. — Я написал троим консультантам и еще нескольким людям. Но мало кто из них сидит на месте, возможно, они прочтут письма только через неделю или две.
— Что ж, тогда будем работать с тем, что имеем. Съезжу в больницу, потолкую с Фарланом…
Консультант кашлянул:
— Я немного подчистил его память.
— Чего?!
— В пределах разумного, конечно. Утечка газа, которая вызвала массовую панику…
— И кто вам разрешил? — холодно осведомился Бреннон.
— Мистер Бройд.
— Вот как, — процедил Натан. Он понимал, какие причины вынудили шефа так поступить, — но это никак не отменяет того, что Фарлан, выйдя из больницы, отправится хоронить коллег, друзей, родственников. Бреннон взглянул на Джен и отвел глаза. Не только ведьма к этому причастна. Он сам тоже хорош.
«Никто никогда не сможет поймать таких, как хозяин нежити, — сказал ему Редферн тогда, в Бресвейн. — А вы ничего и никому не докажете».
«Ну ладно, — подумал Бреннон. — Ладно же…»
— Если хозяин падали так хочет меня увидеть, — процедил он, — то увидит. Я приду к нему.
— Натан, но это же неразумно! — воскликнула Валентина. Пес встревоженно уставился на него. — Мы же не знаем, чего он от вас добивается! Мы даже не уверены в том, что он действительно хочет вас видеть, а не просто…
— Это не значит, — оборвал ее комиссар, — что я пойду к нему безоружным и неподготовленным.
Моряки ушли и унесли трупы. Маргарет оторвала рукав блузки и вытерла пот с лица и шеи Энджела. Он лежал, закрыв глаза и не шевелясь, дышал прерывисто и неглубоко. Наставник был матово-бледным, почти серым, из-за черной щетины его лицо выглядело совсем исхудавшим. Щеки так запали, что казалось, будто заострившиеся скулы вот-вот порвут туго натянутую кожу. От него тяжело пахло по́том, кровью и мясом.
— Энджел, — тихо позвала Маргарет. Наставник приоткрыл глаза, и девушка коснулась его плеча. — Я сниму вас отсюда. Только найду, куда уложить.
— На пол, — пробормотал он, еле ворочая языком. — Неважно куда. — Энджел судорожно дернул рукой в ремне, и Маргарет прижала ее к лавке, чтобы он не повредил себе еще больше.
— Тише. Не двигайтесь. Я сейчас.
Она пригладила его влажные слипшиеся волосы, убрала их со лба и взяла светильник. Чаша на высокой ножке оказалась неожиданно легкой. Мисс Шеридан понесла ее, как факел. В амбаре оказалось еще несколько устройств вроде лавки с ремнями, но матросы уволокли с собой все инструменты, которые сошли бы за оружие. В углу девушка обнаружила груду тряпок, ветоши и пустое ведро — видимо, для уборки. Она унесла с собой все: ведро поставила подальше, чтобы меньше пахло, когда они воспользуются им как туалетом; тряпки ровным слоем разложила по полу рядом с лавкой. Маргарет понимала, что не унесет Энджела далеко.
— Готово, — шепнула она ему и взялась за ремень. Застежка оказалась такой тугой, что девушка с трудом смогла выпихнуть ремень из пряжки. Энджел несколько раз сжал и разжал кулак и попытался помочь ей со вторым ремнем, хотя рука у него дрожала, так что помощь вышла символической.
— Лежите смирно. — Маргарет перебралась к его ногам — и ее затошнило. На рубашке Энджела остались брызги крови, но брюки были залиты ею почти целиком, к влажной ткани липли кусочки кожи, мяса и осколки кости. Маргарет подобрала тряпку и, сглотнув, протерла зажимы над коленями и у лодыжек Энджела. Они были липкими, скользкими и красными.
— Я сам, — пробормотал наставник и попробовал сесть.
Его тут же дернуло судорогой боли, а лицо исказилось так, что Маргарет поспешила уложить Энджела обратно. Она освободила из тугих зажимов сперва целую ногу, затем перебралась к другой, взглянула на потемневшие доски, и вдруг у девушки затряслись руки, глаза заволокло горячей влажной пеленой, от запаха к горлу подкатила рвота.
— Маргарет, — как сквозь вату донеслось до нее, — я сам…
— Сейчас, — сквозь зубы выдавила мисс Шеридан, сглотнула кислую жижу, которая заполнила рот, и вытерла рукавом глаза. Поморгала. Обернула руку тряпкой и стала осторожно подергивать зажим внизу, у лодыжки. Она старалась действовать быстро, прислушиваясь к сбивчивому дыханию Энджела. Он по-прежнему не издавал ни единого звука: ни криков, ни стонов. Хотя Маргарет не знала, становится ли легче, если кричать от боли. С зажимом у колена было хуже — при каждом движении Энджел замирал, задерживая дыхание.
— Он что-то повредил вам? — спросила Маргарет.
— Нет, это реакция на восстановление. Пройдет. Не обращайте внимания.
«Если они не сделают с вами еще что-нибудь», — горестно подумала девушка.
Она раскрыла зажим и, едва касаясь, провела тряпкой по ноге. Энджел схватил ее руку и просипел:
— Не надо.
Маргарет медленно раскатала брючину поверх запекшейся крови.
— Давайте.
Энджел оперся на плечи девушки, она приподняла пострадавшую правую ногу. Наставник осторожно повернулся, спустил левую с лавки, нащупал пол и встал.
Редферн оказался тяжелым. Он постарался перенести свой вес на левую ногу, но Маргарет все равно едва не уронила его, когда он коротким скачком придвинулся к лежаку из тряпок. Девушка помогла Энджелу сесть, потом уложила его, взбила тряпки под его головой повыше, он снова прикрыл глаза — и на этом ее силы вдруг иссякли. Маргарет сгорбилась, закрыла лицо руками и мелко затряслась.
Она наконец ощутила боль под ребрами, которая волнами расходилась по телу при каждом вздохе; боль в руках там, где их сжимал Ляйднер, жжение в ссадине на правой скуле от удара об пол и такое же, но слабее — на левой, от затрещины. Ее заволакивала пелена тяжелого чувства — мутного, одуряющего, как запах крови, смешанный с запахом пота, влажного дерева и пыли. Одни! Они тут совсем, совершенно одни! Беспомощные без магии и оружия. Абсолютно беззащитные перед человеком, который способен сделать с ними всё что угодно. Всё, что Маргарет не могла представить — даже не догадывалась, что кто-то способен делать такое с живыми, чувствующими боль людьми. Всё что угодно. Боже мой всё, что угодно!