— Как вы себя чувствуете? — спросил Энджел.
— Сносно. Надо все-таки обыскать его каюты. Уверена, что здесь уйма всего полезного.
— Вы не слишком хорошо выглядите.
— Смотря с кем сравнивать, — хмыкнула Маргарет. Она чувствовала такой зверский голод, что даже свинцовая усталость не помешала бы ей выломать дверь, если с той стороны только запахнет едой. — Как вы думаете, что там?
Энджел не ответил. Он приподнялся на локте и повернулся к двери, через которую они вошли. Маргарет тоже услышала шаги, обернулась и увидела ведьму. Джен выглядела так, словно сперва вымокла до нитки, а потом мгновенно высохла. Она вперилась в девушку и ее наставника остекленевшим взглядом; вдруг на щеках ведьмы вспыхнул румянец, глаза жадно загорелись, и она шагнула в каюту.
Энджел рывком сел и толкнул Маргарет себе за спину, но девушка успела ощутить силу ведьминого взгляда: он впился в нее, будто жало, вытягивая боль — но вместе с ней и силы, оставляя пустоту и одуряющую слабость.
— Пошла вон, тварь! — прошипел Энджел.
Ведьма остановилась перед ним, протянула руку и…
— Джен!
Она отпрыгнула от кровати, повернулась к комиссару Бреннону и выпалила:
— Я не хотела!
— Ступай наверх, — сухо велел дядя. — Собери моряков и тащи их сюда вместе с Лонгсдейлом.
Ведьма кивнула и опрометью выскочила из каюты. Комиссар подошел к кровати. Вид у него был суровый и недружелюбный.
— Как вы?
Маргарет уложила Энджела на подушку. Он был таким белым, словно ведьма пила его кровь, а не боль.
— Как видишь. Что там наверху?
— Приближается шторм. Одна мачта треснула, поэтому оставаться на корабле небезопасно, и я решил, что мы проведем всех людей через зеркала, которыми пользовался Рагнихотри.
Энджел приподнял голову и уставился на Бреннона:
— А вы хоть знаете, как ими пользоваться?
— У нас есть консультант. Вы выдержите переход?
— За кого вы меня принимаете? — с холодком осведомился Энджел.
Маргарет вздохнула: ну когда они наконец перестанут цапаться по любому поводу?!
— За человека, который помрет от плевка, — проворчал комиссар. — Вы хоть знаете, насколько погано выглядите?
— Догадываюсь, — процедил Энджел. — Все еще обо мне заботитесь?
— Люди иногда так делают. Заботятся друг о друге, знаете ли.
В каюту вошел Лонгсдейл, пригнувшись, чтобы не врезаться в низкую притолоку. Следом с достоинством ступал пес.
— Можете что-нибудь сделать? — Дядя кивнул на Энджела.
Маргарет почувствовала, как наставник, едва увидев консультанта, весь окаменел от напряжения.
— Не вздумайте! Не смейте ко мне прикасаться!
Лонгсдейл присел на край кровати, взял его раненую руку и несильно сжал. С лица Редферна схлынули последние краски.
— Вы сейчас не можете адекватно воспринимать действительность, — мягко увещевал консультант, разгибая его скрюченные от боли пальцы. — Не бойтесь, это совершенно безболезненно.
Энджел стиснул зубы так, что под кожей желваки выступили. Маргарет уложила наставника к себе на грудь и обняла, хотя сейчас больше хотела хорошенько стукнуть его по гениальной голове за ослиное упрямство. Консультант склонился над ладонью Редферна и забормотал заклятия, рисуя пальцем знаки над ранами. Энджел сверлил его ревнивым взором. Маргарет вздохнула. Причина, по которой взрослый мужчина ведет себя хуже пятилетнего мальчика, так и осталась для нее загадкой.
Дядя тем временем изучил дверь, которая так волновала Маргарет, и переглянулся с псом. Зверь обнюхал замок и щель у пола, отступил на несколько шажков и прыгнул, в щепки разнеся преграду. Внутри оказались ряды закрытых прозрачными дверцами полок, книжных стеллажей и три больших зеркала, привинченные к полу и бортам. Энджел зашевелился в объятиях девушки и подался вперед, как кот на запах валерьянки.
— Цыц, — нежно мурлыкнула ему в ухо мисс Шеридан. — Не то удавлю подушкой.
— Вот отсюда он их и выпускал, — сказал Бреннон; склянки за дверцами угрожающе позвякивали в такт корабельной качке. — Как думаешь, Кусач, успеем протащить всех в Блэкуит? Двадцать два матроса и нас шестеро.
Пес покосился на иллюминатор. За ним сгустилась чернильная темнота, корабль качало все сильнее.
— Здесь готово. — Лонгсдейл отпустил ладонь Энджела: шрамы выглядели жутко, зато на лицо наставника вернулись хоть и бледные, но живые краски, и дышал он гораздо ровнее.
Консультант протянул руку к ожогам и встретился с Энджелом взглядом. На миг Лонгсдейл замер; вдруг в его глазах загорелся огонек. Консультант поднялся, опираясь на колено, и угрожающе навис над Редферном. Рука Лонгсдейла сжалась в кулак, лицо потемнело от ярости. Энджел ударил первым — ребром ладони в горло, коленом в живот. Консультант увернулся, поймал его руку, выкрутил за спину и повалил Редферна ничком на кровать.
— Какого черта?! — рявкнул Бреннон.
— Эй! — закричала Маргарет и вцепилась в плечи и локоть Лонгсдейла. Его мышцы были просто каменными, и девушка втиснулась между ним и Энджелом. — Прекратите! Что на вас нашло?!
Лонгсдейл перевел взгляд на нее — и смотрел неотрывно, словно боялся отвести глаза, с такой нежностью, что у Маргарет сердце сжалось. Выпустив Энджела, он обнял ее одной рукой, а другой притронулся к запекшейся ране на ее щеке. Затем прошептал заклинание; по щеке протянуло приятным теплом, и боль исчезла. Маргарет подняла руку и невольно коснулась его руки. Взгляд консультанта задрожал и стал рассредоточиваться.
— Нет, нет-нет! — вскрикнула девушка и вцепилась в Лонгсдейла. Опять! Как в прошлый раз! — Куда вы уходите?!
Внезапно Энджел вцепился в нее и зашипел:
— Оставьте его!
— Вы, трое! — заорал Бреннон; справа в корабль как будто ударил кулак, и судно резко накренилось на левый борт.
Пес метнулся в сторону, пропахал когтями тлеющие борозды в полу и вытянулся вдоль борта. Комиссара с такой силой впечатало в мягкий бок, что вышибло из груди весь воздух. Мимо него почти единым клубком прокатились Лонгсдейл, Маргарет и Редферн. Грохнул об стену графин, опрометчиво забытый кем-то на столике у кровати, следом посыпались подушки и постельное белье. Мимо Натана со свистом пронесся поднос с едой, оставляя за собой след из мазандранского острого рагу и пряных хлебцев, и украсил иллюминатор длинной трещиной.
— Комиссар! Сэр!
Бреннон кое-как приподнялся на локтях. В дверном проеме висела ведьма, обеими руками вцепившись в притолоку и упираясь ногой в дверной косяк.
— Мы в порядке! Ты цела?!
— Да! Началось! Шторм!
— Где матросы?!
— На палубе! Сейчас спустятся!
— Тащи всех сюда!
Комиссар обернулся к зеркалам. Они, слава богу, были целы и работали: в них ничего не отражалось, кроме синего неба с россыпью звезд. Он заскреб руками по полу, пытаясь встать, и быстро признал бесполезность всех усилий. Корабль страшно скрежетал, кренясь на левый борт все круче.
— Скорей! Нога здесь, нога там! Лонгсдейл, вашу мать!
— Тут! — бодро, хоть и несколько сдавленно отозвался консультант из-под Пегги и пиромана.
— Займитесь этими чертовыми зеркалами! Пока они еще целы!
Консультант послушно отодвинул в сторону Редферна с Маргарет и перебрался к зеркалам. По счастью, все шкафы и полки были крепко прикручены к полу и стенам, а дверцы — заперты на ключ. Они с честью выдержали град книг и склянок, обрушившихся на них изнутри от резкого наклона судна. Правда, теперь в стеллажах что-то клубилось и булькало. Лонгсдейл забормотал заклинание над первым зеркалом, а Натан обернулся к племяннице:
— Пегги, ты в порядке?
— Относительно, — немного сипло ответила девушка. — А ты?
— Ничего. Редферн, вы можете помочь Лонгсдейлу?
— Нет, — раздраженно сказал пироман и поднял руку с браслетом. — Пока на нас эта дрянь — никакой магии.
— А если его распилить? Лонгсдейл как-то избавился от цепей с похожими рисунками.
— О, да чтоб вас! — рявкнул Энджел. — Похожие рисунки! Это ни черта не похожие рисунки! Дефо нанесла руны на первый попавшийся предмет, а это, — он потряс рукой, — специально изготовленная вещь, с интегрированными в ее состав менди, которые…
— Не орите, я уже понял, — оборвал его комиссар, подумав, что это весьма недурная штука. Поймал колдуна, надел браслет — и вперед, в камеру, на допрос, в суд…
— Не надо рассуждать о том, в чем ни черта не понимаете, — пробурчал Редферн, но гораздо спокойнее. Может, дело было в Маргарет, которая уютно прильнула к его боку. Энджел заботливо ощупал ее и зашептал что-то по-иларски. Корабль мотало, как пьяного, и Бреннон немного завистливо заметил, что пироман с редкой прозорливостью устроился в единственном углу, в котором меньше всего бултыхало. Даже пес цепко впивался когтями в пол, чтобы устоять на месте.
— Они настроены на театр, — сказал Лонгсдейл. По одному шкафу рядом с ним уже пошла трещина, из которой сочится дым.
— До сих пор?
— Да. Видимо, Рагнихотри не пользовался зеркалами с того дня.
— Ладно, не будем терять время. По сколько человек сможет пропустить каждое?
— Оптимально — по двое.
Комиссар поскреб бородку. В иллюминатор с силой хлестала вода, и трещина на нем быстро расширялась. Корабль выровнялся, но от каждого удара волн казалось, что он вот-вот расколется, как орех. Угрожающее шипение и бульканье в стеллажах тоже не радовали. Пес перебрался к ним и напряженно принюхался.
— А если больше?
Лонгсдейл поразмыслил.
— Максимум — по трое. Но тогда есть вероятность разрыва тропы. Корабль крайне нестабилен, и я бы все же не стал рисковать.
— Хорошо. Тогда по двое. Когда они будут готовы?
— Уже, — невозмутимо сообщил консультант. — Тропа проложена.
— Тогда начнем с этих. — Комиссар ткнул пальцем через плечо в Энджела и Маргарет. Пироман кое-как поднялся на ноги и, держась за стену и за Пегги, добрел до зеркала. Девушка поддерживала наставника, встревоженно глядя то на него, то на тропу.