Бреннон встал, бросил деньги на стол и быстро вышел. Быть может, кто-то уже думал об этом и наконец принял решение, которое сумел воплотить, — и создал монстров для охоты на тварей из тьмы, оценив десятки жизней в чью-то одну. Стремительно шагая к дому Лонгсдейла, комиссар убегал от того, что едва не согласился с этой ценой.
— Я к вам, собственно, ненадолго, — сказал Бреннон. — Хотел спросить, есть ли у вас возможность выследить Ройзмана.
— Я не уверен насчет самого Ройзмана, но отследить перемещения его змея я смогу, — ответил Лонгсдейл и поставил на колени коробку. — Рейден добыл кое-что полезное.
Комиссар покосился на ведьму. Она все еще старалась держаться от него подальше и определенно чувствовала себя виноватой. Шестьдесят два человека за один раз… детективы уточнили наконец число погибших. Бреннон нахмурился и заглянул в коробку. Внутри сверкали прозрачные изумрудные пластнины, полукруглые, со странной шлифовкой. Их вид казался смутно знакомым.
— Что это?
Лонгсдейл улыбнулся:
— В Мазандране их называют морскими изумрудами и высоко ценят их магические свойства. На самом деле это чешуя морского змея. С ее помощью я смогу проследить его путь. Однако я пока не знаю, как отыскать Ройзмана на суше.
— Точно, черт возьми, — удивленно сказал Бреннон. — Нам показывали такие в Бхудрани, это южный порт… но я счел рассказ суеверием.
— Можете взять одну на память. Говорят, он продлевает молодость и дарит долголетие. — Улыбка консультанта стала лукавой. — Вам это пригодится, когда миссис ван Аллен сменит фамилию.
Джен фыркнула. Комиссар возмущенно нахохлился: вот уж в этом доме он меньше всего ожидал столкнуться со сплетнями и пересудами! Какого черта всех волнует его личная жизнь?
— Это еще не решенный вопрос, — буркнул он.
— Ага, — насмешливо отозвалась ведьма. — Вам надо будет еще подумать год-другой.
— А тебя это вообще не касается, нахалка! — цыкнул Бреннон.
— Даже благодарность за то, что вивене провела почти весь день с вашей племянницей не заставит вас думать поживее?
Комиссар смущенно отвернулся. Надо навестить сестру и проведать Пегги. Валентина прислала ему записку, где сообщила, что с девушкой все в порядке, но он должен сам зайти, проверить… Правда, Натан с досадой признался себе, что опасается встречи с сестрой — Марта, забыв о своей нынешней респектабельности, могла и кочергой огреть за все, что случилось с дочерью.
— Надеюсь, вы вчера хотя бы немного отдохнули, — сказал Лонгсдейл. — Как я понял, проводив мистера Редферна, вы вернулись домой?
— Э… не совсем, — пробормотал Бреннон, собрался с духом и все рассказал. Едва ли пироман бы этому обрадовался, но комиссар счел, что обязан это сделать — тем более что он не смог выполнить данное Лонгсдейлу обещание. Он ведь так и не узнал, ни кто создает консультантов, ни как обратить процесс вспять…
— Псих, — тихо заметила Джен, когда Натан закончил.
Лонгсдейл молчал, склонив голову и размышляя. Только пес сел рядом с Бренноном, положил лапу ему на колено и пристально уставился в лицо. Если бы Натан еще мог понять, что Кусач хочет до него донести! Комиссар потрепал пса по холке и спросил:
— Что вы помните? Где вы были, когда очнулись? Вы вообще помните что-нибудь о… о первых часах?
— Комнату, — негромко ответил консультант, хмурясь. — Маленькая спальня с длинным столом у окна… много ящиков… Стеллаж с книгами в углу… да, было письмо. Конверт с инструкциями на столике у кровати. — Он спустил руку с подлокотника и зашарил по воздуху. Пес тут же вернулся к его креслу и сунулся под руку Лонгсдейла. Консультант глубоко зарылся пальцами в густую рыжую шерсть. — Я прочел инструкции. Все вещи в комнате принадлежали мне. В конверте находилось письмо в банк с моим счетом…
— Какой банк?
— Банк Виллануова, в Эрнесинье, — сказал Лонгсдейл, и Бреннон удивленно промолчал. Он ждал, что консультант назовет какой-нибудь из банков Риады или Илары.
— Вы находились в замке?
— Нет, это был большой дом, особняк за городом.
— Каким городом?
— Сан-Хуан-де-Альмадос, — внезапно заявил консультант, и Натан чуть не подпрыгнул:
— Это еще где?
— Да, — Лонгсдейл потер лоб, — это был Сан-Хуан. Небольшой полувымерший городок на северо-восточном побережье Эсмераны. Кругом горы, уехать можно либо морем, либо по единственной дороге…
— Какого черта вы делали в Эсмеране?
— До процесса или после?
Комиссар не стал уточнять, ощущая глубокое разочарование: он-то надеялся, что Лонгсдейл опишет замок Редферна или, на худой конец, упомянет Илару, где пироман ошивается много и часто. Но это же значит, что у Редферна есть минимум три базы в трех странах, и кто знает, вдруг таких баз намного больше?
— А замок? Он вам знаком хотя бы по описанию?
— Я бывал во многих замках, — улыбнулся консультант. — Почти в каждом нашлось с чем поработать. Но, понимаете, Редферн мог полностью его перестроить, и мне уже не узнать замок по описанию.
— И то верно, — вздохнул Бреннон. — Я-то думал, что ваша родственная связь приведет именно сюда…
— Вы полагаете, что я принадлежу к семье Редфернов, но, как я понял, Энджел Редферн родился в конце шестнадцатого века. Даже если вы правы, то я мог никогда его не знать.
— Но вы его знали, — сказал комиссар, пристально глядя на консультанта. — Вы узнали его и попытались задушить там, на корабле.
— Что-о?! — Лонгсдейл подскочил в кресле и в негодовании вскричал: — Я этого не помню! С какой стати мне…
— Его помнит тот, другой, — ответил Бреннон, с удивлением отметив, что еще ни разу не видел Лонгсдейла настолько возмущенным. — Тот человек, которым вы были до процесса. Ваш пес тоже помнит Редферна.
Кусач опустил морду на колено консультанту.
— Я не помню… — потерянно прошептал Лонгсдейл. — Я ничего такого не помню.
— Это вы, Джон, — мягко проговорил комиссар, — тот, кем вы были до превращения. Вы знали Редферна и за что-то очень на него злы. Быть может, за то, что это он привел вас в тот дом на побережье Эсмераны, или за то, что он не помешал процессу.
— Вы говорили, сэр, что все Редферны однажды просто исчезли, — вдруг вмешалась Джен. — Даже показывали мне их родовое древо. Последний ребенок в их семье родился семьдесят пять лет назад. Раз пироман устроил это все в их замке, то, быть может, они узнали обо всем: о нежити, о нечисти, о консультантах — и решили стать частью организации охотников? А если Лонгсдейл или кем он там был выступил против…
— А дети? — спросил Бреннон, у которого от этого предположения мороз пошел по коже. — Куда они дели детей?
— Ну… а куда у вас принято их девать? — пожала плечами Джен. — Может, вырастили и тоже того, в консультанты.
— Что же это за семейство, способное так поступить?
— Если пироман такой, — хмыкнула ведьма, — то откуда нам знать, что его родичи чем-то лучше? Как вы говорите, они поколениями пили воду из магической жилы и могут так сильно отличаться от людей… — Она помолчала, размышляя, и неохотно добавила: — Что, если они были уже больше похожи на нас. Вон пироман старше последнего поколения лет на двести, и то крыша не на месте. Представляете, какие у него потомки?
— Ну, он не совсем чокнутый… — пробормотал Натан: некое здравое зерно в рассуждениях Энджела иногда обнаруживалось. Но если Редферны приняли такое решение, а Лонгсдейл стал изгоем в семье, потому что не согласился, то это многое объясняет…
— Но где они все? — тихо спросил консультант. — Почему оставили свой замок?
— Не знаю. На то могли быть причины…
Лонгсдейл нахмурился и медленно поднял взгляд на комиссара:
— Вы сможете найти Редфернов?
Пес почему-то тихо вздохнул и лизнул руку консультанта.
— А вы хотите их увидеть?
Лонгсдейл долго молчал, напряженно раздумывая, и наконец сказал:
— Да. Хочу.
Маргарет полулежала в кровати, завернувшись в плед, и смотрела в окно. Это ее кровать, и ее комната, и ее подушка — но так странно вновь оказаться здесь, видеть в окно ту же улицу и те же дома по соседству. Вчерашний день едва запомнился девушке: она смутно осознавала, что сперва долго плакала, уткнувшись в мягкую мамину грудь, потом была горячая ванна, какая-то еда — и еще прекрасное лицо в золотом ореоле, а потом Маргарет уснула, крепко держась за руку отца.
«Валентина, — подумала девушка. — Наверное, это была Валентина…»
Она поерзала на кровати. Мама послала горничную в магазин белья, и теперь корсет немилосердно впивался в бока, грудь и спину Маргарет. За полгода она начисто отвыкла от этих дивных ощущений. Слава богу, без кринолина пока обошлось, хотя в юбке и блузке старшей дочери миссис ван Аллен Маргарет было неуютно.
Братья не отходили от нее все утро, и мама с трудом отогнала их, когда у мисс Шеридан от всех новостей уже голова пошла кругом. Маргарет и не подозревала, как сильно выросли младшие за полгода и сколько всего хотят ей рассказать. Папа ничего не рассказывал — молча сидел в кресле рядом, не сводя с дочери взгляда и не выпуская ее руки. Когда Эдвин наконец увел младших, отец спросил:
— Этот человек тебя не обижает? — и она чуть не умерла от стыда.
Папа поседел и постарел лет на десять. Девушка всхлипнула и потянулась его обнять. Отец прижал ее к себе и погладил по голове. Маргарет тихо шмыгнула носом. Она не могла удержать рядом и свою семью, и Энджела — и знала, что ей все равно снова придется выбрать. Но у нее не хватило смелости сказать об этом папе.
Теперь, когда они дали ей время подумать, Маргарет должна была решить. Она могла остаться в своей уютной маленькой комнате, рядом с мамой и папой, с братьями, с кузенами, с дядями и тетями; но как ни старалась думать только о них, ее мысли вновь и вновь возвращались к Энджелу. Здоров ли он? Добрался ли до врача? Помог ли ему хоть кто-нибудь? Вдруг ему прямо сейчас нужна помощь, вдруг он один, слишком устал или упал без сознания где-нибудь по дороге домой! А если его и лечат — заботятся ли о нем как следует?