Голос Кроутера усилился.
– Вряд ли я могу высказаться еще точнее: возможно, от нашего сегодняшнего успеха зависит судьба человечества. Мы обязаны взять Сеобу так, чтобы о нашем присутствии не узнала ни одна живая душа за пределами луны. Будьте максимально жестки ко всем, кто откроет по вам огонь. Я серьезно – никаких колебаний. Вы не должны потерпеть неудачу.
Сообщение закончилось.
И Джон начал ломать голову над тем, как далеко ему удастся зайти в выполнении приказов, не нарушая их.
После тренировок с Черными Кинжалами он не сомневался в способности этих солдат нейтрализовать нерегулярные силы Армии независимости Бико. Но для нападающей стороны операции, спланированные на ходу, имеют тенденцию идти наперекосяк – особенно с учетом склонности высших офицеров ККОН недооценивать способности мятежников. Что-нибудь непременно пойдет не так. Когда это случится, Джон будет готов выставить своих Спартанцев вперед, где их скорость и сила сорвут любую вражескую контратаку до ее начала.
Если Спартанцы справятся, они спасут множество Черных Кинжалов, и Кроутер станет доверять их действиям под огнем. Возможно, даже оценит урок.
Задний люк десантного отсека с шипением отворился. Оглянувшись, Джон увидел входящего командира «Призрачного звена». Гектор Ньето, офицер с квадратным лицом и густыми темными усами, нависающими над толстыми губами, был одет в мятую серую повседневную форму с капитан-лейтенантскими значками – позолоченными дубовыми листьями в петлицах, а поверх вьющихся волос носил полушлемофон.
– Внимание, народ, – разнесся голос Ньето по сети первого взвода. – «Призрачное звено» сбрасывает роту Альфа в доках согласно плану, но есть одна проблема. У повстанцев имеется центр связи на макушке электромагнитной катапульты. При заходе разведчики обстреляют его как следует, но вы сами знаете, как это обычно бывает. Плохие парни могут снова заставить его вещать минут через тридцать. Задача роты Альфа – не допустить этого.
На него никто не оглянулся – десантный отсек был слишком переполнен, – но по той же сети ответила лейтенант первого взвода Нелли Хэмм:
– Спасибо, коммандер. Как это скажется на задачах первого взвода?
Ньето развел руками, что увидели только Джон и Эйвери Джонсон, стоящие вплотную к офицеру с другой стороны от входного люка.
– Мои догадки не лучше ваших, – ответил он. – В сообщении полковника Кроутера это не уточнялось. Возможно, ваш капитан просветит вас после посадки на лед.
– Конечно, – отозвалась Хэмм. Капитан роты был с третьим взводом, расположившимся на третьем разведчике «Призрачного звена», «Призрачном ветре». – Если нас не заглушат.
– Вы зря волнуетесь, лейтенант, – сказал Ньето. – Там, внизу, обычные повстанцы. Глушилок у них нет.
Ньето поманил пальцем Джона и отступил через люк. Джон посмотрел на Джонсона, одетого в те же доспехи для космического штурма, что и у всех Черных Кинжалов, и вопросительно приподнял голову. Хотя номинально Джонсон не превосходил Джона в подчиненности, и капитан Аскот, и доктор Халси дали старшине четкое указание уделять внимание советам сержанта, особенно в бюрократических сложностях, связанных с прикреплением Спартанцев к двадцать первому батальону.
Джонсон лишь развел руками и коротко кивнул в сторону люка. Чего бы ни хотел Ньето, заставлять командира звена разведчиков ждать было неразумно.
Пройдя через люк, Джон обнаружил капитан-лейтенанта в коридоре. Он выпрямился, стукнувшись шлемом о потолок, и отдал честь.
– Вы желали со мной поговорить, сэр?
Ньето отсалютовал в ответ легким взмахом руки, дождался закрытия люка и жестом предложил Джону снять шлем.
– Не по каналам связи.
Проще было бы отключить коммуникационную систему, но Джон был уверен, что капитан-лейтенант это понимает. Еще раз сверившись с хронометром на головном дисплее, Спартанец разгерметизировал комбинезон и стянул с себя шлем.
– Надеюсь, мы уложимся в срок, коммандер. На повторную герметизацию у меня уйдет пара минут, а лейтенант Хэмм разгерметизирует отсек за пять минут до…
– Она сделает это, когда я ей прикажу. – Ньето улыбнулся Джону. – Так что не волнуйся.
– Я – пехота, – ответил Джон. – Я или волнуюсь, или погибаю.
– Да, но только не в том случае, когда надо остаться, – сказал Ньето. – По крайней мере, на моих кораблях. Я знаю, как Спартанцы важны.
– Очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил Джон. – Но все же было бы не очень хорошо, если бы я стал причиной задержки высадки.
Ньето отмахнулся:
– О Кроутере не волнуйся. Серьезных неприятностей он не доставит, особенно когда тебя защищает Майкл Стэнфорд.
– Вы слишком упираете на то, чтобы я не волновался, – заметил Джон.
– Волнение мешает ясному мышлению. – Ньето улыбнулся шире и добавил: – Но опять же, ты пехота. Возможно, ясное мышление – это не преимущество.
– Ха-ха, сэр, – ответил Джон. – Очень смешно. Может, перейдем к делу?
Ньето рассмеялся от души.
– И нисколько не волнуешься насчет меня, я смотрю. – Офицер за секунду собрался, с его лица сошло радостное выражение, и он откинул голову, чтобы посмотреть Джону прямо в глаза. – Вообще-то, я хотел извиниться перед тобой и другими Спартанцами.
– Извиниться за что, сэр?
– За прокол на Неферопе, – объяснил Ньето. – Открытая передача. Это сделал один из моих подчиненных, так что ответственность моя.
– Понятно, – сказал Джон. Он, конечно, пожаловался капитану Аскот, но в основном для того, чтобы успокоить Дэйзи-023 и пару других разозленных Спартанцев. Джон уже подзабыл о случившемся, поскольку такие вещи обычно разбираются в инстанциях намного выше, чем младший комсостав. – Что ж, спасибо. Я передам нашим.
– Ценю это, – ответил Ньето. – Но, надеюсь, ты не подпустишь Спартанца ноль двадцать три к члену моего экипажа. В общем-то, он неплохой оператор, и я не могу его потерять.
Джон вспомнил, что Дэйзи обещала сделать с провинившимся, и смутился:
– Вы слышали запись нашей миссии?
– Да. Мой человек тоже, – сказал Ньето. – Но только эту часть. Доктор Халси хотела убедиться, что мы оценили тяжесть ситуации.
Джон не обрадовался тому, что скачанными переговорами по каналу отряда делились, но знал, что Халси стремилась лишь защитить своих Спартанцев. В этом отношении она могла быть слегка резковата.
– Доктор Халси перфекционист.
– Так оно и есть, – усмехнулся Ньето. – К тому моменту как она нас отпустила, моему младшему офицеру стало настолько не по себе, что он решил по своей воле отыскать Спартанца ноль двадцать три и представиться.
– Это было бы ошибкой, – произнес Джон. – Скажите ему, что я передам его извинения. Нет нужды заходить дальше, пока это не повторится еще раз.
– Не зайдет, – заверил его Ньето. – Я наорал на него покруче Халси. Решил было, что он вас всех угробил, но, похоже, я и сам забыл, кто вы такие.
Джон нахмурился:
– О чем вы?
– Ну… насколько вы хороши, – ответил Ньето. – Полагаю, так и бывает, когда начинаешь тренироваться с пяти лет.
– С пяти? – повторил Джон. Вообще-то, их призвали после того, как им исполнилось шесть, но информация, которой владел Ньето, была слишком близка к истине. – От кого вы это услышали?
Ньето отвел взгляд.
– Не помню, – сказал он. – Уловил краем уха.
– Что ж, информация неверна. – Было совершенно очевидно, что Ньето лжет, и Джон понял, что его собственная непроизвольная реакция лишь убедила офицера в правдивости слуха. – Да и в любом случае это засекречено.
Ньето криво улыбнулся:
– Наверное, говорили о ком-то другом. Был у меня в УВОД приятель, тренировавшийся с восьмилетними на Пределе. В джунглях бесенята задавали жару его роте. Похоже, о них и шла речь.
– Что за приятель?
– Да так, никто, – увильнул Ньето. – Изюминка в том, что все было семь лет назад, – значит детям сейчас… лет пятнадцать?
– Серьезно, сэр, кто этот приятель? – В любой военной организации ни одна программа не обходилась без слухов, и чем секретнее она была, тем сочнее про нее травили байки. Но данные, раскрытые другом Ньето, были слишком точны, чтобы сойти за результат случайных умозаключений. Они от кого-то изнутри – от кого-то, работавшего непосредственно со Спартанцами. – Ему явно нельзя доверять секретные материалы.
– Не переживай, – отмахнулся Ньето. – Если бы я не умел хранить секреты, не был бы командиром разведчика.
– Тогда, как командиру разведчика, я со всем уважением должен сказать, что ваш друг нарушил все протоколы секретности, – заявил Джон. – Он понятия не имеет, что́ подверг риску, как и вы. Если вы не доложите о нем, я доложу о вас. У меня нет выбора, сэр.
– Ты серьезно? – В глазах Ньето мелькнула лукавинка. – Выходит, теми восьмилетками были вы?
– Я этого не говорил.
– И не нужно, – парировал Ньето. – Хм… Тогда так. Как давно началась программа «Спартанец»? Сколько вас вообще?
– Я не могу этого разглашать. И, продолжая спрашивать, вы никак не помогаете себе.
Ньето напустил на себя разочарованный вид.
– Прости, Джон, я не хотел поставить тебя в неудобное положение. Ты делаешь то, что должен. Насчет меня не беспокойся.
Джон почувствовал себя виноватым и сбитым с толку. Никаких правил он не нарушил и даже сделал все по уставу, но все равно казалось, что его отрицания лишь убедили Ньето в обоснованности слухов. Лучше было промолчать и позже доложить о разговоре.
Но тогда УФР начнет разнюхивать, а Ньето окончательно удостоверится в том, что друг сказал ему правду. Оглянувшись в сторону десантного отсека, Джон пожалел, что рядом нет Эйвери Джонсона, – сержант хорошо умел разрешать неофициальные ситуации вроде этой. Талант, наработанный за два десятилетия, помогал ему безопасно маневрировать в темных заводях службы в войсках спецназначения. Джон догадывался, что его начальство хочет, чтобы он перенял этот талант у сержанта, и сам сознавал крайнюю нужду в развитии такого навыка.
Он вновь посмотрел на Ньето: