Впереди показался готовящийся к прыжку строй: полоса темных пустот на фоне звездной вуали за передним смотровым окном. Никаких габаритных огней или освещенных иллюминаторов, способных выделить силуэты кораблей, не наблюдалось – так далеко на территории пришельцев было бы неразумно увеличивать риск обнаружения проходящим мимо патрулем.
«Призрачная песнь» Ньето двигалась к наиболее удаленной части скопления кораблей, ее реактивные сопла представляли собой треугольник из едва видимых пурпурных кружков. Гуэйт ненадолго отвернулась от экрана управления, чтобы бросить взгляд на Джона, несомненно намереваясь спросить, что ему понадобилось на летной палубе, но потом заметила новую регалию в верхней части нагрудника и приподняла бровь:
– А это еще откуда?
Джон склонил голову к ней:
– Полковнику Кроутеру захотелось узнать, как она будет смотреться на броне «Мьёльнир», мэм. – Он снова поднял взгляд. – Думаю, ему понравилось.
Из динамиков летной палубы полился голос Ньето:
– Группе «Кинжал» подготовить к бою все оружие и энергию. Выполнить прыжок через пять, четыре…
Звезды позади группы «Кинжал» затанцевали и замерцали, когда сопла дюжины кораблей изрыгнули длинные языки реактивных струй; затем разведчики пропали – ярко-пурпурные диски вошли в открывшиеся голубые воронки пространства скольжения, сжавшись в мгновение ока до пятнышек размером с большой палец. Затем исчезли и они.
Гуэйт потянулась к переключателю связи в подлокотнике кресла.
– Еще рано, мэм.
Гуэйт озадаченно посмотрела на него, оставив палец на кнопке:
– У этой операции сложная синхронность, мастер-старшина. Если группа «Сьерра» не войдет в подпространство по плану…
– Еще рано, – повторил Джон и, вынув из подсумка для снаряжения информационный чип, протянул его лейтенанту. – Новые приказы.
Гуэйт сощурила глаза, но приняла чип и вставила его в слот для чтения. На командном экране появилось лицо полковника Кроутера.
– Лейтенант Гуэйт, уверен, вы помните наш разговор касательно оперативной секретности, – заговорило изображение. – С болью вынужден сообщить, что это были небеспочвенные домыслы. Операция «Тихая буря» оказалась под угрозой, и с этого момента вы считаете коммандера Ньето отстраненным от руководства.
Гуэйт остановила запись и посмотрела на Джона. Наступил критический момент. Хотя в звании Кроутер превосходил ее, на практике он не был включен в командную цепочку. Поэтому она не может нарушить протокол, а должна проигнорировать его распоряжения и выполнить полученные от Ньето приказы.
– Вы знали об этом? – спросила Гуэйт.
– Мы те, кого он пытается убить.
– Так вот почему на летных палубах обоих моих разведчиков стоит по Спартанцу?
– Так точно, мэм. И потому мы проверили разведчики на предмет подслушивающих устройств, едва поднявшись на борт, – сказал Джон. – Хотите увидеть, что мы нашли?
– Нет необходимости, – ответила она. – Откуда мне знать, что вы не пустышки принесли, чтобы обмануть меня?
Гуэйт вновь включила воспроизведение, и изображение Кроутера продолжило:
– Я предоставил дополнительный вектор, через который вы должны выйти из пространства скольжения. Детали перехода – в конце этого сообщения. Как вы уже знаете, Джону Сто Семнадцать передано командование группой «Сьерра». Я рассчитываю на выполнение моих приказов вне зависимости от того, что вы думаете о коммандере Ньето.
Кроутер отдал честь, и сообщение закончилось.
Гуэйт молча посмотрела на пустой командный экран, повернулась и некоторое время разглядывала новый знак Джона. Наконец, вынырнув из задумчивости, сказала:
– Да будет так, мастер-старшина. Вы за главного. – Она застучала по клавиатуре на подлокотнике кресла. – Пожалуйста, постарайтесь нас не угробить.
Глава 24
15 апреля 2526 г., 14:58 (по военному календарю)
Разведчик ККОН класса «Бритва» «Призрачная песнь»
Третья точка либрации, Нарака/Рудра, система Агни
На притихшей летной палубе «Призрачной песни» наблюдали, как в поле зрения прямо по курсу вплывает зеленая клякса – ковенантский аванпост. Его яркость приглушалась пылью и обломками, всегдашними обитателями точек либрации – странных участков космоса, где гравитационные силы двух космических объектов, в данном случае планеты и ее спутника, взаимодействуют, порождая зоны равновесия, в которых можно «парковать» объекты на стабильных относительных позициях.
В системе Нарака/Рудра пришельцы использовали третью, четвертую и пятую точки либрации для размещения пикетных эскадр. Такая дислокация образовывала равносторонний треугольник, идеально подходящий для обороны орбитальных комплексов вокруг удаленного, окрашенного в перламутровый цвет снабженческого мира чужаков. Задачей группы «Кинжал» было обезвредить эти эскадры, чтобы группа «Сьерра» смогла провести беспрепятственное нападение.
«Призрачному звену» предстояло атаковать третью точку либрации на противоположной стороне Нараки от своей луны, Рудры, – оба названия были подобраны доктором Халси, поскольку она еще не выяснила их ковенантские аналоги. В соответствии с планом боя, с этой стороны планеты подойдет группа «Сьерра» со Спартанцами и ста тридцатью девятью Черными Кинжалами. Задача Эйвери Джонсона – позаботиться о том, чтобы при попытке капитан-лейтенанта Ньето сорвать миссию его предательство было разоблачено.
Аванпост пришельцев из зеленой кляксы превратился в пылевое облако размером с большой палец, внутри которого сияли десятки огоньков. Половина этих точек, скорее всего, была вспомогательными станциями, а не боевыми кораблями, но все же «Призрачное звено» численно уступало чужакам – пять к одному. Если внезапной атаки не получится, нейтрализовать пикетную эскадру или хотя бы выжить при такой попытке «Призрачному звену» нипочем не удастся.
С поста штурмана донесся чеканный женский голос:
– Пять минут, коммандер.
Ньето, восседавший в командном кресле у задней части кабины, оглянулся через плечо с выражением, подсказывающим, что Эйвери тут нечего делать. Что ж, справедливо. Эйвери стоял на летной палубе в полном комплекте штурмовой брони. Все выглядело так, что он должен быть с первым взводом Альфы.
На деле же Эйвери находился здесь, чтобы помочь полковнику Кроутеру. Тот стоял рядом в повседневной форме, соответствующей задаче, – брюки, рубашка и галстук цвета хаки. Носить оружие на летной палубе не дозволялось, поэтому на виду его и не было. Но в жестких подсумках на бедрах у Эйвери могли прятаться пистолеты. Только глупец не понимал: что-то назревает.
Штаб-сержант не сдвинулся с места. Ньето нахмурился и повернулся к сенсорному оператору «Призрачной песни».
– Что говорит распознавание? – поинтересовался он. – Есть признаки группы «Сьерра»?
Оператор, старший унтер-офицер, покачал головой:
– Никак нет, коммандер. Я уже должен был засечь тау-всплеск от ее выхода. Ничего.
Ньето сверился с хронометром, почесал щеку и решил больше не оглядываться на Джонсона и Кроутера. Разведчики, даже если их местонахождение известно, с трудом поддаются обнаружению, а план задания предписывает ему атаковать точку либрации независимо от того, убедился он в прибытии группы «Сьерра» или нет. Даже сбоку Джонсону было видно, как Ньето щурится, пытаясь найти решение. Не узнав, где находятся Спартанцы, прежде чем группа «Кинжал» атакует, он не сумеет сделать ничего, что заставит ковенантов смотреть в том направлении. А в присутствии Джонсона и Кроутера он и вовсе должен понимать, что любое отклонение от плана лишь раскроет его замыслы.
Наконец Ньето заговорил:
– Нет смысла атаковать, если группа «Сьерра» не готова.
Эйвери постарался сохранить спокойствие. Ньето начал отходить от протокола. Как только он зайдет далеко, Кроутер получит вескую причину отстранить его от командования и взять все на себя. Конечно, есть немалый шанс, что Ньето поймет, что творится у него под носом, и воздержится от очевидного нарушения.
Так тоже сойдет. Миссия подвергнется меньшей угрозе.
Впрочем, предатель наверняка не робкого десятка. Кажется, Ньето уже подозревает, что независимо от исхода сегодняшних событий у него не будет другой возможности избавиться от Спартанцев.
Он повернулся к офицеру связи:
– Подготовить импульсную передачу с запросом о подтверждении готовности.
– И куда ее послать, коммандер?
Импульсные передачи обычно представляли собой нацеленные двухточечные коммуникации; обнаружить их было крайне сложно. Единственный недостаток – необходимо знать месторасположение принимающего.
Сейчас этого нет, а значит, Ньето вот-вот переступит черту.
Остался только один вопрос: как отреагирует экипаж, когда Кроутер отстранит Ньето?
Многие подчиненные Ньето – выходцы из Внешних колоний, где жители сочувствуют повстанцам, а коммандер не мог в одиночку подсовывать и контролировать все подслушивающие устройства, обнаруженные в оперативной группе. Так что на «Призрачной песни» должно быть как минимум несколько сообщников Ньето, а один или два, возможно, сейчас находятся на летной палубе.
Это и было причиной того, что Эйвери стоял около Кроутера с парой пистолетов M6C в набедренных подсумках.
Еще раз глянув на хронометр, Ньето сказал:
– Ковенанты все равно узнают через несколько минут, что будут атакованы. – Он трижды постучал пальцами по подлокотнику кресла, как будто в задумчивости, а затем вздохнул и распорядился: – Передавайте открытым текстом.
– Отставить, – приказал Кроутер.
Джонсон ощутил под ногами почти незаметную дрожь, как будто «Призрачная песнь» отреагировала на дерзость Кроутера. Офицер связи задержался только для того, чтобы посмотреть на Ньето в ожидании подтверждающего кивка, а затем стал готовить импульсную передачу. В сторону Эйвери никто не глядел, так что он поднес ладони к набедренным подсумкам и сунул пальцы под откидные крышки.
Кроутер перевел взгляд с офицера-связиста на Ньето.