– Коммандер, отправка этого микроимпульса ничего не даст, – сказал он. – Ответа не будет, поскольку в «Сьерре» уже знают, кто вы на самом деле. Поэтому я отстраняю вас от командования и обвиняю в измене ККОН.
– Отстраняете меня от командования? – Ньето засмеялся и наклонился вперед, опуская левую руку за кресло. – Как забавно.
Эйвери мгновенно выхватил оба пистолета. Нацелив один в спинку кресла Ньето, другой он протянул Кроутеру, но сенсорный оператор успел повернуться, вскинув M6E. Дуло пистолета дважды вспыхнуло, и полковник рухнул замертво с отверстием во лбу. Из его ключицы струйкой ударила кровь.
Эйвери открыл огонь из обоих пистолетов, вышибив оператора из сиденья и всадив две пули в кресло Ньето. Но тут до него дошло, что он шатается, а броня стучит о его грудь, принимая один выстрел за другим от штурмана и второго пилота. Проклятье, в него стреляет даже офицер связи, а ведь она должна готовить передачу!
Похоже, на летной палубе все – предатели.
Понимая, что долго броня не выдержит, Эйвери отступил через люк в кабине экипажа, не прекращая отстреливаться, и спустился по правому проходу, где увидел трех членов экипажа, спешащих навстречу. Они были вооружены пистолетами-пулеметами M7, однако, спеша принять участие в бою, даже не держали оружие наготове.
М-да, тяжело им придется без пехотной подготовки.
Эйвери рванулся вперед, опустошая обоймы. Существовал совсем мизерный шанс, что эти трое – штатная охрана, среагировавшая на приказ своего командира, но, увы, выяснить это в разгар схватки было невозможно.
Один из троих, падая, выпустил по стене очередь, но больше никаких выстрелов не раздалось.
Эйвери вернул пистолеты в подсумки, схватил два полностью заряженных пистолета-пулемета и побежал к корме. Нехорошо оставлять позади третий ствол, противник может использовать его позже, но ситуация стремительно ухудшается. Как бы ни хотелось верить, что экипаж «Призрачной песни» не в полном составе подался в изменники, случившееся с Кроутером не оставляло места колебаниям.
Эйвери срочно требовалось подкрепление.
Он посмотрел на головной дисплей и глазами выбрал канал связи первого взвода Альфы.
– «Красный орел»! – (Условный код приказывал первому взводу силой захватить разведчика.) – «Красный орел», живо!
Два люка с обеих сторон коридора в пяти метрах по курсу распахнулись одновременно. Один вел в двухпалубный инженерный отсек, находящийся в середине корабля, а другой – на мостик. Открыв огонь с обеих рук, Эйвери дал по каждому проему подавляющую очередь.
Секунду спустя, удостоверившись, что потенциальные нападающие уклоняются от рикошетов, вместо того чтобы следить за проходом, он прекратил стрелять и проскочил мимо, а после крутанулся назад и увидел, как из каждого проема высовывается по два ствола. Один был задран вверх, другой опущен, и это было умно. Но все четыре смотрели в коридор, в том направлении, откуда пришел Эйвери, и это уже было глупо.
Встав между люками, Эйвери выпустил по обойме M7 в каждый проем, начиная стрелять вниз, поскольку знал, что отдача вскинет оружие. Воздух наполнился красным туманом и дымом, и в коридор вывалились четыре трупа.
– Черт возьми, сержант! – зазвучал внутри шлема Эйвери голос капитана Хэмм, идущий по командному каналу роты Альфа. – Оставьте и нам парочку!
– Их тут еще полно. – Эйвери не спускал глаз с неподвижных членов экипажа, лежащих у его ног. Оставалась вероятность, хоть и слабая, что один или двое еще живы. – Кроутер погиб. Похоже, весь экипаж заодно с Ньето.
– Все «Призрачное звено», – подтвердила Хэмм. – И они этого ждали.
Еще одно гениальное наблюдение от офицера. Эйвери ненадолго отвел взгляд от мертвецов, чтобы проверить коридор за спиной. С облегчением увидев Хэмм, приближающуюся с парой Черных Кинжалов, он разбил опустевшие M7 о край люка и взял замену из мертвых рук старшины первого класса, лежащего с одним широко открытым глазом.
К этому моменту Хэмм уже встала сбоку от Эйвери, жестами приказав Черным Кинжалам проверить отсеки за люками, устланные телами. Только тогда, ощутив достаточную защищенность, штаб-сержант позволил себе посмотреть дальше по коридору в направлении десантного отсека.
В коридоре стояли еще двое штурмовиков.
– Где остальной взвод?
– Сброшен в космос, – ответила Хэмм. – Ваш «красный орел» чуть запоздал.
У Эйвери екнуло сердце.
– Проклятье. Ньето открыл десантный люк?
– Опередив ваш сигнал на двадцать секунд, – подтвердила она. – Декомпрессия застала нас врасплох – весь отсек опустел в один миг. Коннору удалось схватиться за рычаг люка, а я держалась за его лодыжки, глядя, как уносит остальных. Совсем как пылесос, высасывающий сардин из банки.
Эйвери призадумался. Ньето приказал офицеру связи работать открытым текстом, а сам стучал пальцами по подлокотнику кресла.
– Ох, черт! – произнес Джонсон. – Ньето дал своим сигнал действовать. Без слов, но я должен был заметить. Мне очень жаль.
Хэмм только отмахнулась.
– Они еще живы, сержант. Ребята застегнулись на все пуговицы, – сообщила она. – Нам всего-то и нужно, что взять летную палубу и подобрать их.
– После удара по точке либрации, – напомнил Эйвери. – Если не сделаем этого, заданию каюк.
– Этим займется «Ночной дозор», – сказала Хэмм. – На нем третий взвод под командованием Олинды Макдоннелл.
Единственный уцелевший разведчик из «Дозорного звена», «Ночной дозор», был прикреплен к «Призрачному звену» как замена «Призрачной звезде», потерянной на Сеобе.
– Помнится, что после Сеобы от третьего взвода осталась половина.
– Это так, – согласилась Хэмм. – Но Олинда у нас вроде Джона Сто Семнадцать – упертая донельзя и не знающая, когда остановиться. Она выполнит работу так или иначе.
Из инженерного отсека донеслась пара очередей штурмовой винтовки, затем вернулся боец и показал большой палец. Хэмм посмотрела вдоль коридора в направлении летной палубы.
– Сколько ты там уложила, Линберг?
– Двух. – Голос женщины слегка дрожал. – Не знаю, на чьей стороне были эти люди, но они не бросили оружие.
– Значит, враги, – заверила ее Хэмм. – Джонсон, сколько обезвредил ты?
– Семерых в коридоре.
– Семерых?!
– Плюс сенсорный оператор на летной палубе, – добавил Эйвери. Нотку изумления в голосе Хэмм он оставил без внимания – просто капитан слабо понимала, на что способны старики-сержанты. – Может, и Ньето заодно.
– Может?
Эйвери показал на вмятины в нагруднике.
– В меня стреляли, так что я попытался достать Ньето через кресло.
– Дальше мы сами, сержант. – Хэмм, судя по голосу, была приятно удивлена. Она повернулась к двум десантникам, ждавшим сзади. – Считая нашу жалкую шестерку, четырнадцать. Значит, у Ньето где-то шныряют еще двое, да и на летной палубе тоже кто-нибудь остался. Не дайте застать нас врасплох.
Бойцы ответили в унисон молодыми голосами:
– Есть, мэм.
Хэмм обернулась к десантнику, проверявшему рубку. На воротнике его брони матово чернела планка второго лейтенанта. Значит, это и есть новый командир первого взвода, лейтенант Нолан Коннор.
– Возьмем эту мышку, Нолан, – сказала Хэмм. – Я не хочу, чтобы наши люди плавали дольше необходимого.
– Да, мэм. – Коннор вытянул из подсумка на бедре катушку термитно-углеродного шнура, а из другого – пару светошумовых гранат. – Что возьмете, сержант?
Прежде чем ответить, Эйвери посмотрел на оружие присутствующих. Все пятеро Черных Кинжалов были вооружены штурмовыми винтовками MA5B, подходящими для абордажа. Переключатели режима огня были выставлены на очередь тремя пулями, а красная краска на обоймах указывала, что пули – с полыми наконечниками, это идеально в сложившихся обстоятельствах: очень эффективны против незащищенного персонала, но вряд ли пробьют аппаратные шкафы, обшивку или иллюминаторы. Кинжалы знают, как брать летную палубу.
Закрепив M7 на броне, Эйвери потянулся к термитно-углеродному шнуру.
– Давай ТУШ, – сказал он. – Не хочу путаться под ногами, когда пойдет жара.
Солдаты двинулись вперед быстрым шагом. Двое молодых штурмовиков проверяли каждый отсек.
Достигнув летной палубы, никто не удивился, найдя ее задраенной изнутри.
Хэмм послала двух молодых десантников зачистить левый борт разведчика, после чего стала смотреть, как Эйвери приклеивает ТУШ к двери.
Люк был спроектирован так, чтобы плотно прилегать к уплотнениям в случае потери давления в основном корпусе корабля. Значит, после поджога шнура люк упадет внутрь. Когда это случится, Коннор бросит в кабину экипажа светошумовые гранаты и Хэмм, проскочив, расправится с оглушенными предателями.
При должном везении это будет проделано до того, как Ньето отыщет группу «Сьерра» и начнет обстреливать ее узконаправленными передающими лучами, чтобы привлечь внимание ковенантов.
Эйвери уже заканчивал накладывать шнур, когда по каналу взвода зазвучал голос молодого десантника:
– Капитан, у нас нет доступа к аварийному шлюзу.
– Почему? – осведомилась Хэмм.
– Неясно. Давление выравнено, открыть люк должно быть нам под силу, но не получается.
– Что видно внутри?
– Ничего. Иллюминатор затуманен.
Услышанное не понравилось Эйвери. Иллюминаторы в шлюзах предназначались для того, чтобы можно было выглянуть при осложнениях. Сидя на корточках, штаб-сержант добрался до капсюля-взрывателя и обмотал его шнуром, завершив круг, после чего поднял голову, чтобы удостовериться в готовности Хэмм, и увидел на стене у нее над головой черный шар размером с карандашный ластик.
Камера наблюдения.
– Вот зараза! – выругался он.
Лицевой щиток Хэмм наклонился в его сторону, и откуда-то с кормы донесся приглушенный хлопок. Ноги Хэмм оторвались от палубы, и капитан, полетев назад по коридору, отскочила от переборки и исчезла в левом проходе. Эйвери, сцепившегося ногами и руками с Коннором, потянуло следом. Они ударились о переборку и отскочили в тот же проход, что и капитан.