— Спасибо, Сэм, — сказала она.
— Да не за что. Я же ничего не делал. Стоило им взяться за румпель, и они тут же позабыли про все свои страхи.
— Так всегда и бывает, — сказала Дана задумчиво.
Сэм заглянул ей в глаза.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— Пытаюсь понять, зачем я уехала из Новой Англии. Я же так все это люблю. Ньюпорт… Мартины Виноградники…
— Виноградники? — У Сэма екнуло сердце.
— Там был мой первый дом, — объяснила Дана. — Я нашла небольшой коттедж в северной части острова, неподалеку от обрыва у Гей-Хеда. — Она прикрыла глаза — мысленно представила себе серые отвесные скалы на самом берегу океана. — Приехала туда и тут же бросилась писать. Работала запоем целый год.
— Ты писала скалы?
— Море. Вот тогда все и началось. Скалы, водоросли, отблеск солнца в волнах — ничего красивее я в жизни не видала.
— А за Гей-Хедом — косяки крупной рыбы.
— Да-да! Я как-то плавала у Закса и видела, как парни поймали с катера здоровенную голубую акулу.
Сэм покраснел. Он видел, как она плавала у Закса. Закс был диким пляжем, и она купалась обнаженной. Сэму тогда едва исполнилось девятнадцать. После их встречи прошло одиннадцать лет. Сэм пытался встречаться с девушками, но мечтал, чтобы все они были похожи на Дану. И поэтому решил найти наконец саму Дану.
Началось все с Лили. Он случайно столкнулся с ней в Вудс-Хоуле, где работал в то лето. Она ждала парома. Он, разумеется, спросил ее про сестру. Лили ответила, что та в Мартиных Виноградниках. Точнее, в Гей-Хеде. Сэм отправился туда и увидел, как обнаженная Дана купалась в прибое.
— Виноградники — вообще место потрясающее, а Гей-Хед — это настоящее чудо, — улыбнулась Дана. — Лили его тоже любила. Потом я оттуда съехала, но она еще на год оставила дом за собой. Там они с Майком друг в друга и влюбились. Собственно, и Куинн зачали там. Она названа в честь этого места. Акуинна. Так индейцы называли Гей-Хед.
— Ты туда когда-нибудь возвращалась?
— Несколько раз приезжала в гости к Лили. Они с Майком пытались там жить. Но Майк занимался недвижимостью и хотел застраивать ту землю, которую покупал. А Лили и подумать боялась о том, что ее обожаемый остров испортят.
— Вы про мой остров говорите? — спросила Куинн, которая вышла на террасу с нейлоновым линем.
— Про твой остров. — Дана обняла девочку за плечи.
Сэм поразился тому, как похожи племянница с тетей. У обеих высокие скулы, глаза в пол-лица.
— Мартины Виноградники… Я там родилась и когда-нибудь туда обязательно вернусь, — сказала Куинн, глядя на пролив. — Посмотреть на то место, с которого я началась.
— Когда-нибудь… — повторила Дана и встала. — Есть хотите? Могу приготовить ужин.
— Согласна на все, кроме сосисок, — простонала Куинн.
— Договорились, — улыбнулась Дана и отправилась в дом.
Сэм хотел пойти за ней, но Куинн его остановила. Она вытащила из кармана сложенный листок и показала ему. Сэм сразу понял, что это карта.
— Это случилось здесь. На Охотничьей мели, сразу за Викландской банкой. Там яхта, на которой были мои родители, пошла ко дну.
— А где она сейчас?
— Там и осталась. Тела всплыли через три дня, а яхту нашли водолазы. Ее собирались поднять еще прошлым летом, но тут случился ураган. Яхта сместилась, и обнаружить ее больше не удалось.
Дана на кухне пустила воду и загремела кастрюлями.
— Что ты хочешь узнать, Куинн? — спросил Сэм.
— Я на кое-что надеюсь, — прошептала девочка. — И что-то подозреваю.
— И на что же ты надеешься?
— Что это был несчастный случай.
— А что подозреваешь?
— Что они сделали это нарочно.
На террасу с миской салата вышла Дана. Ее ясные голубые глаза были широко распахнуты. Сэм понял, что она все слышала, но решила не подавать виду.
— Куинн, перемешай салат, — попросила она.
— Хорошо, тетя Дана.
— А я чем могу помочь? — спросил Сэм.
Карту он сложил и спрятал в бумажник.
— Даже не знаю, — ответила Дана. — А что ты умеешь?
Ужинали они в столовой. В окна дул легкий бриз. Играла музыка — любимый Данин скрипичный концерт Моцарта.
Зазвонил телефон, Дана сняла трубку. Это была Виктория Деграфф, ее нью-йоркская галеристка. Она сказала, что продала несколько ее больших картин и в журнале захотели написать о Дане статью.
— Приезжай как-нибудь днем, — предложила Виктория. — Я заодно договорюсь об интервью.
— Это было бы здорово, — согласилась Дана.
Приятно будет хоть ненадолго вернуться к прежней жизни. Договорились на второй четверг августа.
Дана вернулась к столу, и Куинн стала сурово расспрашивать, куда и надолго ли она уезжает.
— Я поеду в Нью-Йорк, — ответила Дана. — Через месяц. Всего на день. Может быть, там и заночую. С вами посидит бабушка.
Куинн удовлетворенно кивнула. А Элли трещала без умолку. Она решила бросить теннис и плавание и заниматься только парусным спортом. Она научится ходить на яхте быстрее и лучше всех.
— Капитан Элли, — хмыкнула Куинн и обернулась к Дане: — Можно мне выйти из-за стола?
— Можно, — кивнула Дана, и Куинн помчалась на кухню за фонариком.
Опять на Литл-Бич собралась, догадалась Дана.
— Я пойду к себе, — сказала Элли.
— Карту не потеряй, — шепнула Куинн Сэму и, протянув ему пачку денег, убежала.
Дана с Сэмом остались вдвоем. Дану била легкая дрожь. Она понимала, что сейчас ей предстоит неприятный разговор с человеком, которому ей бы очень хотелось доверять.
— Это она тебе заплатила? — спросила Дана.
Сэм немного смутился:
— А может, я просто скажу тебе, что это касается только меня и ее, и мы забудем об этом?
— Нет, — резко ответила Дана.
— Я дал слово.
— Сэм, за нее отвечаю я. Если я не могу тебе доверять, то и она не может.
— Ну хорошо, Дана, я скажу. Куинн попросила меня найти яхту ее родителей.
— А про что она сказала: «Они сделали это нарочно»?
— Она подозревает, что это был не несчастный случай.
— Господи!.. — выдохнула Дана, и к глазам ее подступили слезы.
— Она хочет, чтобы я пришел в пролив на исследовательском судне. Я могу взять такое в Йеле, без проблем. Куинн хочет, чтобы я нашел доказательства несчастного случая, например пробоину в корпусе.
— А если пробоины в корпусе нет?
— Тогда я проверю, открыты ли кингстоны.
— Страховая компания проводила расследование. О самоубийстве никто и не заговаривал, — сказала Дана. — Лили с Майком просто пересекали оживленный морской путь. Там интенсивное движение: танкеры, грузовые суда. Наверное, Майк не рассчитал дистанцию. Такое случается.
Сэм кивнул, но Дана поняла, что ее слова его не очень убедили. Что ему сказала Куинн? Что произошло год назад в этом доме?
— Она такая ранимая, — грустно вздохнула Дана.
Выглянув в окно, она заметила луч фонаря Куинн, светивший куда-то в сторону Охотничьей мели.
— Куинн попросила меня о помощи, — сказал Сэм. — Я не могу ее подвести.
— Я ее опекун. И очень рассчитываю, что, если я попрошу тебя отказаться от данного обещания, ты так и поступишь.
— А зачем тебе просить об этом?
— Она вбила себе в голову совершенно дурацкую мысль — что ее родители покончили с собой. Незачем ей в этом потакать.
— Ты боишься, что это может оказаться правдой? И хочешь помешать ей выяснить, как все было на самом деле?
Дана промолчала. Она думала о жестяной коробке Майка, которую нашла в гараже. Неужели она действительно боится узнать правду про собственную сестру?
— Она все время сидит на этом камне. И всю ночь бы сидела, если бы я позволила.
— А может, стоит позволить? — сказал Сэм.
Дана хотела спросить его зачем, но тут увидела, что фонарик Куинн обращен теперь в сторону леса — девочка возвращалась домой. Сэм тоже это заметил.
— Так ты разрешишь мне отвезти ее на то место?
Дана неохотно кивнула.
— Я завтра вернусь.
— И вы поплывете туда?
— Пока нет. Пока не кончится летняя практика, судно мне никто не даст.
— Тогда зачем тебе приезжать?
— А ты сама как думаешь? — спросил Сэм и шагнул к ней.
— Сэм, не надо! — воскликнула она.
— Ты же понимаешь. Знаешь, что я чувствую…
Она замотала головой:
— Не надо про это… У меня и так очень непростая жизнь.
— Дана, я все понимаю. И хочу тебе помочь.
— Помогай лучше Куинн.
— Что я сделал не так? Чем я тебя обидел?
— Да ничем!
— Значит, тебя кто-то другой обидел. Если бы я мог забрать твою боль…
— Ты даже не представляешь себе, что это такое, — горько сказала она.
И снова вспомнила, как уткнулась в подушку Моник, чтобы избежать ее взгляда. Как судорожно вскочил, прикрывшись простыней, Джонатан. Они были похожи на двух подростков, которых застукали родители.
Она смотрела на лучик фонаря Куинн. Сэм стоял рядом, она чувствовала его теплое дыхание. Он протянул ей деньги, которые дала ему Куинн. Их руки соприкоснулись, и она заглянула ему в глаза.
Он не отвел взгляда, смотрел спокойно и уверенно.
— Ты помогаешь Куинн, — сказала она. — Ко мне это никакого отношения не имеет.
— Тебе так только кажется, — шепнул он и, увидев, что фонарик Куинн светит уже совсем рядом, развернулся и пошел прочь.
Куинн немного обиделась, что Сэм не дождался ее. Еще ей не нравилось, что через месяц тетя Дана поедет в Нью-Йорк, пусть и на один день. Любое нарушение привычного распорядка напоминало ей о переменах, о том, как все меняется, о том, что люди уходят на несколько часов, а выясняется, что навсегда.
Лежа в кровати, Куинн подумала о своем дневнике. Вечером она подробно описала события дня: как они торговали хот-догами, чтобы набрать денег для Сэма, как вышли в море и оказались совсем рядом с Охотничьей мелью. Куинн твердо знала: то, что она решила, должно быть выполнено, и она делала все, что от нее зависело.
В окно светили звезды. На соседней кровати тихонько посапывала Элли. Даже во сне она крепко прижимала к себе Кимбу. Скрипнула ступенька, и Куинн вздрогнула. Точно так же скрипели ступени, когда мама приходила поцеловать их на ночь. Открылась дверь, вошла тетя Дана и присела на краешек кровати Куинн.