Процесс не быстрый. Нужна практика. Все равно что говорить на иностранном языке или разучивать новый танец: с каждой попыткой ты чуточку ближе к цели. Смотришь одним глазом на замок, другим – на тускнеющие прямоугольники света вокруг задернутых штор. У тебя не так много времени.
Думай. Вспоминай. Воспоминания даются нелегко. Ты утратила часть из них. Пришлось. Теперь они вновь тебе нужны.
Круглые замки, по словам Мэтта, одни из самых простых. В теории все выглядело просто: надавить, пошевелить, обойти механизм. Прислушаться к щелчку. «Главное, – говорил Мэтт, – подобрать правильный инструмент». Он должен быть крошечным, но прочным. Незаметным, но точно достигающим цели. Если б ты знала, что ищешь, пальцы сообразили бы, как этого добиться.
Ты хочешь проникнуть в его голову, его разум. Найти движущую им силу.
Наконец следует серия щелчков, и замок поддается.
Ты кладешь обе части булавки в карман, где лежит ручка Сесилии, и пробуешь повернуть дверную ручку.
Сработало.
«Давай».
Дверь со скрипом открывается, являя взору бетонные ступени.
Ты спускаешься в подвал.
Глава 60Женщина внизу
Тебя окутывает тьма. В ушах стучит кровь. Ты ищешь выключатель: не хватало только споткнуться и поцарапать колено. Ты не можешь позволить себе даже синяк на голени.
У подножия лестницы пальцы нащупывают то, что ты искала. Щелчок – и желтый свет голой лампочки заливает пространство.
Подвал – своего рода гибрид пещеры и хранилища. Садовый стул рядом с небольшим складным столиком. Многоразовая бутылка для воды, фонарик. Штабеля картонных коробок у дальней стены. Сбоку верстак. Инструменты: плоскогубцы, молоток, стяжки.
Воздух пахнет им. Как лес, как апельсины, что-то уличное и колючее. Запах, которого ты не боялась бы, если б не знала его по-настоящему.
Сюда он приходит, чтобы побыть в одиночестве, со своими мыслями. Комната для медитации, место, где он становится самим собой.
Твоя рука замирает над инструментами. Плоскогубцы. Что, если просунуть их между кожей и пластиковым браслетом?
Это не обычные плоскогубцы. Они принадлежат ему. Они путешествовали с ним, выполняли его приказы.
Ты отдергиваешь руку.
Не отвлекайся. Ты пришла сюда не за плоскогубцами. Ты пришла за секретами и украденными вещами. За потаенными уголками его души.
Ты подходишь ближе к коробкам. На них нацарапаны слова: «кухонные принадлежности», «одежда», «книги» и так далее. Остатки вещей, которым не нашлось места в новом доме, однако он решил их сохранить.
На нескольких коробках написано «Кэролайн».
Эйдан, Сесилия и Кэролайн.
Ты тянешься к ближайшей коробке «Кэролайн». Она заклеена. Открывать нельзя – ты рискуешь порвать картон, запутать ленту. Да и что ты надеешься там найти? Голос? Призрак?
Кэролайн… Должно быть, она ничего не знала. Ты видела его за пределами дома. Видела, как он ведет себя во внешнем мире, как он подействовал на судью в тот день. Обаятельный, вежливый, дружелюбный. Наверное, она ушла спокойно, зная, что, если дочь оступится, он ее подхватит.
Открывать коробки нельзя, но можно переставлять. Снять одну за другой, запоминая порядок, чтобы потом вернуть в правильное положение. Ты хочешь прочитать надписи на каждой из них, взвесить содержимое. Приложить ухо к картону в надежде, что оно с тобой заговорит.
У тебя на лице испарина. Руки болят, ноги тоже. Адреналин бурлит в венах. Ты продолжаешь поиски.
Тебе нужно увидеть. Узнать. Прошло пять лет. Ты должна увидеть его целиком.
«Кэролайн», «Кэролайн», «вещи для кемпинга». Затем, в заднем ряду, – «разное».
Ты наваливаешься на ближний ряд коробок. Грудная клетка ходит вверх-вниз.
«Разное». Обычные коробки, такой же грязно-бежевый картон, как и все остальное, надпись черным маркером спереди.
За одним исключением: на этих коробках есть пятна от влаги. Не на всех, как ты убеждаешься при беглом осмотре, только на них. Абстрактные формы, похожие на карты чужестранных земель, раскинувшиеся в левом верхнем углу одной, в нижней половине другой.
Разное…
Ты еще раз осматриваешься. Здесь нет труб. По крайней мере, там, где они должны располагаться, чтобы причинить такой ущерб. Пятна старые, заметные. В день переезда никакого дождя не было.
Этим пятнам уже много времени.
Коробки раньше хранились в другом месте. В другой комнате… Возможно, в подвале, в старом доме с дырявыми трубами. Не лучшее место, зато подальше от глаз. Кому охота ковыряться под прохудившимися трубами?
И вот они снова сокрыты. Не так искусно – в новом доме меньше пространства, меньше закоулков, – но все же. Задвинуты за остальные коробки, почти похоронены под ними. Ты бы не нашла их, если б не искала.
Твоя рука дрожит, приближаясь к коробке. Первой из трех, составленных одна на другую. Картон, судя по всему, хрупкий, того и гляди разорвется при резком движении. Нужно действовать осторожно.
Коробка перекочевывает в твои руки, затем на пол. Верхняя часть не заклеена скотчем.
Хорошо.
Буквально слышно, как внутри что-то гремит. Его душа, его бездна. Портал, в который ты можешь попасть.
В груди стягивается узел страха.
Это просто вещи, говоришь ты себе. Вещи, принадлежавшие тебе и таким, как ты.
Что еще он сохранил? Свитер, в котором ты была в тот день? Нижнее белье? Бумажник, водительские права, кредитную карту?
Трофеи. Доказательства. Подтверждение того, кто ты есть.
Готова ли ты снова встретить ее – более молодую себя, ту, что ускользнула от тебя, ту, которую ты не смогла спасти, не совсем, не полностью?
А остальные?
Готова их увидеть? Встретиться с ними?
Ты берешься за один из верхних клапанов двумя пальцами. Медленно, очень медленно отгибаешь. Затем другой. Шорох картона о картон. Что-то скрипит, и сундук с сокровищами открывается.
Коробка выпускает запах плесени. Ее содержимое… Никому не хочется знать, что внутри. Никому не хочется хранить эту информацию в сердце, носить ее с собой вечно. Но кто-то должен это сделать.
Ты взваливаешь груз на себя, чтобы избавить от него других.
Во-первых, ты видишь фотографии. Полароидные снимки. Разумеется: никаких карт памяти, никакой пленки. Большинство снято издалека. Силуэты. Фасоны одежды из другой эпохи, начиная с 1990-х.
Фотографии разделены резинками на девять небольших стопок.
К горлу подступает желчь.
Ты внимательно смотришь? Конечно. Кто-то должен их увидеть. Лица, улыбки, позы, цвет волос. Пропавшие женщины, исчезнувшие люди. Истории, которые закончились, и никто не знает как.
Кроме него, а теперь и тебя.
Ты будешь помнить.
Ты видишь первую, вторую, третью, четвертую, пятую, а потом – себя. Чужую, настолько она отличается от тебя сегодняшней.
Колени дрожат. Ты сглатываешь. Сухой язык трется о нёбо.
Ты оседаешь на бетонный пол, холодный и твердый под еще оставшимися мягкими частями тела.
Ты должна познакомиться с ней заново. С молодой версией себя.
Черные волосы, недавно подстриженные, падают на плечи. Большие, круглые глаза. Пухлые губы. Одежда, которую ты взяла для поездки на север штата – легинсы, свободные свитера и резиновые сапоги. Макияж. Ты любила краситься, постоянно, даже для себя. Тебе нравилось. Красная помада, черная подводка для глаз, бледная тональная основа, румяна на скулах…
Такая молодая. Женщина, сохранившая черты девушки. Бо́льшая часть жизни у нее еще впереди.
Она просто хотела взять паузу. Молодая женщина на полароидных снимках. Ей просто нужно было отдышаться. Спать по ночам. Притормозить.
Ты в движении на каждом фото. Садишься и выходишь из арендованной машины, едешь в город, выходишь из аптеки.
Из глубины подкатывает тошнота. Губы непроизвольно дергаются.
Он следил за тобой.
Ты всегда задавалась вопросом, как он тебя нашел. Знал ли, что ты будешь там, или столкнулся с тобой случайно и решил воспользоваться шансом? Теперь ты знаешь. Фотографии тому подтверждение. Он выслеживал тебя несколько дней. Изучал. Выбирал. Готовился.
Твой желудок беспокойно ворочается. Дыши. Нельзя, чтобы тебя стошнило. Не сейчас и уж точно не здесь. Это просто картинки. Просто лица.
Ты смотришь на номера семь, восемь, девять. Те, кто был после тебя. Те, кого ты не сумела спасти.
«Мне жаль. Мне чертовски жаль».
Это не просто фотографии и не только лица. Глубже в коробке ты находишь мягкий темно-синий свитер. Флакончик засохшего лака для ногтей, красного цвета. Соломенную шляпу. Серебряное кольцо. Единственный кроссовок с засохшей грязью на подошве. Солнцезащитные очки – ты помнишь их по сараю, те самые, которые он вручил тебе и тут же забрал. Сокровища. Воспоминания. Вещи. Их вещи.
Ты держишь каждый предмет по несколько секунд. «Это все, что я могу сделать, – говоришь ты им. – Посмотреть на ваши фотографии, взять в руки вещи и попытаться сопоставить их с фигурами на снимках. Я не знаю ваших историй. Я даже не знаю ваших имен».
Ты укладываешь все обратно – это самое важное – в том же порядке, в каком нашла. Проверяешь несколько раз. Вытаскиваешь коробку номер два. К счастью, здесь нет фото. Просто вещи.
Джинсы, испачканные травой. Желтые туфли с красными подошвами. Серый кашемировый свитер – твой серый кашемировый свитер, который ты надела в последнее утро перед тем, как отправиться на обычную прогулку в лес. Ты была без пальто, не собираясь задерживаться надолго.
Ты подносишь ткань к лицу. Ищешь запах другой женщины, прошлой себя. Но находишь только запах плесени.
Другие вещи. Лифчик, жемчужные серьги, шелковый шарф. Все не твое. Больше от тебя ничего не осталось, только свитер и колье, которое он в итоге отдал Эмили. От всего остального – бумажника, карточек – он наверняка избавился.
Наконец коробка номер три.
Ты ставишь ее наверх, открываешь.
Здесь нет воспоминаний, свитеров, бюстгальтеров, косметики.