Пока я замариновал свежее ароматное мясо, подогрел и съел ужин, подошла ночь. Я залил маринад кефиром и отправился в постель. Последней задачкой, которую я пытался решить, была мысль, каким образом фура могла проехать в Павловку напрямую с шоссе, если единственная, известная мне, дорога туда шла по левому берегу. Конечно, может быть, в этой Павловке и нет ничего… Да, скорее всего, нет. Просто Тоська заманивает… Я вздохнул и заснул.
Глава 6
Ворота с лебедями, больше похожими на гусей, я обнаружил быстро. В Павловке, действительно, как и в большинстве таких сел, имелась всего одна улица, если не считать, конечно, двух-трех проездов, которые даже не были заасфальтированы. Возле ворот был разбит традиционный палисадник, засаженный вишнями, и стояли две скамейки.
Я заглушил двигатель, вышел из машины и, обнаружив возле калитки кнопку, прикрытую резиновым лоскутом, позвонил.
— Иду-у! — сейчас же отозвался из-за калитки Тосин голос. — Сейчас, сейчас!
Калитка отворилась и из нее выглянула… слегка располневшая Тося. К тому же она почему-то стала ниже ростом и сменила прическу.
— Это вы звонили? — спросила она, улыбаясь и дружелюбно глядя на меня.
Открыв рот, я обалдело вслушивался в Тосин голос, не зная, что ответить, но тут со двора снова закричали:
— Мама, это, наверно, Олег Евгеньич приехал. Папа, ворота открывай скорей.
Калитка распахнулась еще шире и из нее выскочила Тося в перемазанном халатике и с косынкой на голове.
— Здрассте, Олег Евгеньич! Вот хорошо, что вы приехали, — тараторила она, — а то я уж решила, что передумали.
— Здравствуйте, — наконец смог сказать я, переводя взгляд с матери на дочь и обратно. — Однако вы…
— Что, похожи? — засмеялась Тося старшая. — Да уж, все говорят, что копирку подкладывали.
Я тоже засмеялся. Тосина мама мне, определенно, понравилась.
Я представился.
— А я Галина, — снова улыбнулась она и, заметив мою слегка поднявшуюся бровь, вздохнув, добавила: — Петровна.
— Да какая там Петровна, — сказал с натугой еще один голос, принадлежавший мужчине. — Галка, она и есть, Галка… Черт, воротину заело. А ну, помоги…
Я бросился к воротам и, приподняв створку ворот, помог оттащить ее в сторону.
— Ну вот, — облегченно сказал мужчина и, обтерев о штанину руку, протянул ее мне. — Виктор Матвеевич! Отец ейный. Можно просто, Матвеич.
— Олег Евгеньевич! — сказал я, пожимая крепкую ладонь. — Начальник ейный. Можно просто, Олег.
— Ну вот, — обрадованно захохотал Матвеич, — наш человек. А то я уж боялся. Тонька как начнет рассказывать: Олег Евгеньевич такой строгий, Олег Евгеньевич такой…
— Папа, перестань, — крикнула Тося. — Ничего я тебе такого не рассказывала. Ты лучше человека в дом приглашай.
— И то, правда, — спохватился Матвеич. — Давайте, Олег Евгеньевич, заезжайте, я пожестикулирую, а то ворота узковаты, не для вашего корабля.
— Да, может быть, он здесь постоит, — заикнулся я, но хозяева замахали руками.
— Еще чего придумали. У нас сроду такого не было, машину без присмотра оставлять, да еще такую. Что у нас, двора нет, что ли?
Подняв руки в знак согласия, я влез в машину и, повинуясь жестикуляции Матвеича, втиснулся во двор, который явно не был предназначен для джипа.
— Моя-то каракатица в гараже, — сказал Матвеич, закрывая ворота. — Ну, а этот здесь постоит. Ничего, пройти можно.
Я с любопытством оглядел двор. Вопреки рассказам Тоси, дом оказался довольно большим, на высоком каменном цоколе. Стены были обложены кирпичом, кровля из оцинкованного железа. В сад выходила весьма приличных размеров открытая веранда. Столбы, подпиравшие крышу, и перила были выкрашены радостной светло-зеленой краской. С перил свисали пластмассовые ящики, плотно засаженные цветами. Дом выглядел приветливым и уютным, под стать хозяевам. Сразу за двором, огороженным невысокой ажурной решеточкой, лениво шевелил листвой неожиданно большой сад. Деревьям было, на мой взгляд, не меньше десяти, а то и пятнадцати лет.
— Проходите, Олег Евгеньевич, проходите на веранду, — засуетилась Галина Петровна. — Мы летом тут обедаем. В доме-то жарко. А то, хотите, можно и в гостиной накрыть…
— Да нет, что вы, — сказал я. — Тут, на веранде, красота такая. И прохладно. Да, кстати, мясо для шашлыков я привез. Сейчас достану.
— Ой, ну что вы, Олег Евгеньевич, беспокоились, — всплеснула руками хозяйка. — Витя все бы сделал. Он хорошие шашлыки готовит.
— Таких, как Олег Евгеньич, — он не делает, — заявила Тося.
Она уже успела переодеться и теперь стояла, подбоченясь, в коротких розовых штанишках и такой же маечке с открытым животом.
— От, Тонька, — покачал головой отец, перехватив мой взгляд. — Иди — ка, лучше, дрова достань из подпола.
— Не надо никаких дров, — быстро сказал я. — Я угли привез. Готовые.
Готовые? — изумился Матвеич. — Горячие, что ли?
Да нет, — засмеялся я. — Просто угли. Их только разжечь надо. Есть жидкость специальная. Пять минут и готово, можно жарить.
— Так у меня дрова-то не простые, — не унимался хозяин. — Дубовые, специально нарубленные. Вон, под верандой лежат. От них дух, знаешь, какой…
— Ну, так и у меня угли дубовые, — сказал я. — Да вы не волнуйтесь, Виктор Матвеевич, все отлично получится. Дело проверенное. Я понимаю, вам страшно, наверно, чужого мужика к своему мангалу подпускать.
— Ну, есть немного, — согласился Матвеич и вздохнул. — Первый раз шашлык не сам делаю.
Я открыл багажник и достал мешок углей для шашлыка.
— Ну вот, ведите к мангалу.
Высыпав уголь в великолепное сооружение, выполненное в виде сказочной печи, я облил его специальной жидкостью, чиркнул спичкой и бросил ее туда же. Жидкость быстро прогорела, и угли засияли чудесным переливающимся жаром, слегка потрескивая.
— Все, — сказал я. — Сейчас жар силу наберет и можно загружать. Шампура у вас далеко?
— А, да-да, сейчас, в сарайчик только сбегаю, — заспешил Матвеич. — Это мы мигом. Девчата, а вы что там стоите? В кино, что ли? Ну-ка, зелень там, помидорчики достаньте… И вообще…
Я принес из багажника кастрюлю и, поставив на скамью возле мангала, достал из нее кусок мяса.
— Не понял, — удивленно сказал Матвеич, заглядывая в кастрюлю, — это что, майонез?
— Хуже, — засмеялся я. — Кефир.
— Ну, все, — поднял руки Матвеич. — Молчу.
Я аккуратно уложил шампуры с мясом на мангал и вытер руки тряпкой. Матвеич оглянулся на веранду и заговорщицки наклонился ко мне.
— Надо бы пропустить для почина, а то не пойдут шашлыки. Закон такой.
— Это точно, — согласился я. — Для почина можно, сейчас принесу.
— Чего принесешь? — не понял Матвеич.
Я снова открыл багажник и, достав из него сумку-холодильник, открыл ее.
— О-о, — округлил глаза Матвеич. — Серьезные напитки. Это что же такое? Все по-импортному…
— Это виски, — сказал я. — Шотландское. Очень подходит к шашлыку. Еще джин есть, водка хорошая: «Текила», «Кальвадос». А это вино красное…
— Та-ак, — он почесал затылок. — А ну, пойдем.
— Куда? — не понял я. — А шашлык?
— Да мы быстро, — засмеялся Матвеич. — Пошли, пошли.
В сарайчике, куда мы вошли, было прохладно. Матвеич наклонился и достал откуда-то из угла пластиковую колбу. Потом, нашарил на полке два маленьких стаканчика и протянул один мне.
— Держи.
— Это что, самогон? — пробормотал я. — Я вообще-то…
— Это ты потом скажешь, — прервал он меня, наливая в стаканчик прозрачную жидкость. Мне показалось, что жидкость была тяжелой. — Попробуешь, вот и скажешь, вообще или в частности.
Я вздохнул и вылил содержимое в рот, чтобы одним глотком покончить с этим. Самогон я не люблю и больше пить его не собирался. Жидкость пролилась мне в горло и от неожиданности я замер. По пищеводу катился ароматный, густой, невероятно возбуждающий огонь. Я закрыл глаза и с наслаждением следил, как он распространяется внутри меня.
— Что, огурчика? — испуганно засуетился Матвеич. — Может, запить? Вот, сок, сок возьми…
Не открывая глаз, я поднял указательный палец и отрицательно покачал им перед носом, блаженно ожидая, когда же божественная жидкость займет, наконец, предназначенное для нее место. Тогда я открыл глаза и осторожно выдохнул.
— Ну, Виктор Матвеич…
— Повторить… — обрадовался хозяин.
— Шашлык! — спохватился я. — Потом, потом…
Я успел как раз вовремя. Мясо уже начало пузыриться снизу, и капли сочащегося жира падали на угли, рождая языки пламени. Схватив бутылку с водой, я сбил пламя и принялся переворачивать шампуры.
— Ну, так что, — подошел сзади Матвеич. — Нальем еще-то?
— Давайте, — кивнул я. — От такого грех отказываться.
Мы приняли еще по одному стаканчику, но от следующего я воздержался. На мой взгляд, в этом напитке домашнего приготовления было никак не меньше шестидесяти градусов. Я спросил об этом хозяина.
— Обижаете, — хохотнул он, — ласково похлопывая по колбе. — Тут все семьдесят пять. Мы-то ее разбавляем обычно.
— Вот тебе и раз, — удивился я. — А за что же мне-то такая честь?
— А так, для проверки, — добродушно сообщил Матвеич. — Сразу видно, кто есть кто.
Я отвернулся и снова принялся переворачивать шампуры, незаметно улыбаясь. Хитрый, однако, дядька. Ишь, проверку устроил. Не будешь пить, — значит, гордый. Не откажешься от трех подряд, — следовательно, пьющий. А уж если после нескольких порций на ногах устоишь, так еще хуже того — сильно пьющий, значит.
— Как же это вы, Виктор Матвеич, наловчились такой продукт изготавливать? Честно признаюсь, лучше этого еще пить ничего не приходилось. А я-то вам привез этикеток заморских, удивить хотел. Вот и вышло, что вы меня удивили. Ну, хоть вылейте их. Вашему самогону они и в подметки не годятся.
— Ну-ну-ну, — довольно закряхтел Матвеич. — Еще чего придумал — такую красоту выливать. Да и не верю я, что такие уж они плохие, попробуем как-нибудь. А сегодня, правда, давай, пожалуй, моим угощаться. Только не этим. Я сейчас Галке скажу, она достанет любимого моего.