— Мы ведь вернемся.
— Ты и без того уже проделала долгий путь.
— Да. Но я не уверена, что хочу жить настолько далеко. Уж точно не всю свою жизнь.
— Быть может, через несколько лет тебе удастся прилететь обратно. Когда всё уляжется. Когда бразильцы перестанут тебя искать. Возможно, нам придется поколдовать над твоей внешностью: несколько косметических изменений — и ты сойдешь здесь за свою.
Мэси задумалась. Сейчас, учитывая положение вещей, идея стать похожей на дальнюю вовсе не казалась ей плохой.
— Ничего такого, что нельзя было бы потом переделать обратно, — настаивала она.
— Естественно.
— И мы ведь говорим о стандартных годах, в которых триста шестьдесят пять дней, а не о тридцати с лишним годах, за которые Сатурн облетает вокруг Солнца.
— Нечто среднее, — предложил Ньют, а затем подскочил, оттолкнулся от плиты и гипнотически медленно стал падать в воду ногами вперед.
Мэси последовала за ним — они плавали, смеялись, брызгались, поднимая в воздух настоящие фонтаны, а после выбрались на покрытый сухим желтым мхом косогор. На берегу, подобно зонтикам, раскинули свои большие темнозеленые листья гуннеры. У цветущей лозы, что ползла вверх по каменному склону, порхала стайка бабочек с серебристыми крылышками. Мэси и Ньют скинули свои облегающие костюмы и лежали под теплым светом, который мириадами ярких лучиков проникал сквозь кроны и покрывал их тела причудливой мозаикой светотени — бледное длинное мужское и смуглое компактное женское… Мэси пришло в голову, что какой–нибудь пришелец мог решить, будто они с Ньютом — два близкородственных, но различных вида, что мужчина и женщина гораздо больше непохожи друг на друга, чем дальний и землянин.
— Чему ты улыбаешься? — поинтересовался Ньют.
Мэси поделилась своими мыслями, и он рассмеялся. Может, сейчас это и правда, сказал он, но в будущем всё явно переменится.
— Люди, желавшие начать против нас войну, убедили правительства в том, что мы самым опасным образом меняем путь развития человека. А чтобы их доводы звучали весомее, они преувеличили значимость кое–каких практических и косметических модификаций. Притворились, будто все, что стоит за их разглагольствованиями, происходит на самом деле. В реальности же большинство жителей Внешней системы не хотят никаких кардинальных генетических изменений. Они сотни раз голосовали против них. Они жаждут их ничуть не больше, чем люди на Земле, которые призывали к войне. А все радикалы теперь устремились еще дальше, к краю Солнечной системы. Там, где им не помешают никакие ограничения. Они будут вольны делать всё, что пожелают. Война подарила им свободу.
— Не слишком ли велика цена свободы? — сказала Мэси. — Война. Сколько людей было убито. Сколько еще погибнет.
— Всё уже свершилось — нельзя повернуть время вспять, — попытался поддержать ее Ньют. — Нам остается лишь двигаться вперед и надеяться на лучшее.
Наконец спексы Ньюта подали сигнал: систему вражеских разведывательных спутников удалось вывести из строя — можно спокойно отправляться в путь. Молодые люди натянули облегающие костюмы и поспешили обратно к двух– и трехкомнатным квартирам, выстроенным вокруг площади перед шлюзом. Авернус и женщина, которую избрали гением генетики этого оазиса, разговаривали с ИИ на служебном уровне.
— Прислушайтесь к компьютерам, — советовала Авернус. — Они гораздо умнее, чем вам кажется. Если вы точно объясните машине, что именно вам необходимо, она поможет хорошим советом. Здесь у вас замечательное место. Всё хорошо продумано и исполнено. Полагаю, за высокое качество грунта ответственны именно вы, — обратилась к Мэси Авернус. — У меня найдется для вас достаточно работы, если решите отправиться со мной.
— Пожалуй, я в деле, — ответила счастливая и довольная Мэси.
Настало время лететь. Ньют влез в свой потрепанный белый скафандр со второсортной репродукцией «Звездной ночи» Ван Гога на нагрудной пластине. Мэси и Авернус облачились в новехонькие матово–черные гермокостюмы. Мэси перекинула через плечо импульсную винтовку, которую забрала у противника в исследовательской лаборатории, Авернус приняла из рук красивого застенчивого мальчика венок и водрузила его наподобие короны поверх шлема.
Как только они покинули пределы оазиса, гений генетики аккуратно сняла мгновенно замерзшие цветы, сошла с дороги и положила ледяную с золотом красоту на бурую пыль. Затем она следом за Мэси и Ньютом забралась в роллигон. К тому моменту, когда они прибыли, двигатели «Слона» прогрелись, и корабль был полностью готов к отправке. Мэси помогла Ньюту снять камуфляж и обнаружила, что на аппарате закрепили дополнительные подвесные баки с топливом, да и сам корабль перекрасили в черный цвет.
— Противорадиолокационная краска, — пояснил мужчина. — Еще я подделал его регистрационный номер. Теперь никто не сможет установить, что «Слон» как–то связан с кланом, с тобой или со мной.
Десять минут спустя они взлетели и по низкой траектории отправились к обращенному от Сатурна полушарию. После того как солнце скрылось за горизонтом на западе, Ньют задрал нос корабля и начал подъем.
Приятели Ньюта сумели снять большую часть разведывательных спутников, бразильский флагман находился на дальней стороне Дионы, так что «Слон» успел на тридцать километров отдалиться от планеты и по–прежнему набирал скорость, когда его наконец засекли. Когда предупредительное сообщение заиграло во второй раз, Мэси, подключенная к системе коммуникаций, поинтересовалась у Ньюта, атакует ли их неприятель.
— До начала битвы за Париж вражеские корабли сбили значительное количество наших, но, судя по всему, беженцев они не преследуют. Взгляни на небо, и ты поймешь, о чем я.
За исключением нескольких быстро движущихся бразильских однопилотников, в пространстве между внешним краем колец и орбитой Япета звездолеты практически не курсировали. Ньют указал на сигналы радара, рядом с которыми отсутствовали идентификационные надписи — корабли, уничтоженные ракетами или электромагнитными минами, чьи трупы теперь кружили по невидимым участкам орбиты Сатурна. Но еще дальше более пятидесяти звездолетов мчались вперед в разных направлениях, набирая скорость.
— Как будто семена одуванчика, уносимые летним ветерком, — заметила Мэси, и ей тут же пришлось объяснять, что такое одуванчик.
— Единственная проблема: перед тем как направиться прочь от Сатурна, нам сперва нужно двигаться к нему, — пояснил Ньют. — Если мы хотим поскорее добраться до точки назначения, придется осуществить пертурбационный маневр.
Позади них быстро уменьшалась в размерах Диона. «Слон» пролетел мимо орбит Тефии, Энцелада и Мимаса, направляясь к величественным кольцам. Ньют намеревался проскользнуть в тени колец совсем рядом с Сатурном и достичь максимально высокой скорости за счет действия гравитационных сил, прежде чем двинуться к Нептуну. Они уже почти достигли щели Киллера на внешнем краю кольца А, когда сработала сигнализация опасного сближения. Что–то двигалось прямо на них с невероятной скоростью по низкой наклонной траектории.
9
Выслушав витиеватую и насквозь корыстную историю Лока Ифрахима, Шри готова была лично дотащить дипломата до ближайшего шлюза и выбросить на орбиту Дионы без скафандра. Тот клялся, что рассказал всю известную ему информацию, но Шри не сомневалась: самые важные фрагменты он утаил, а оставшуюся правду исказил и приукрасил, чтобы представить себя главным героем повествования. Более того, Лок ожидал щедрой награды, хотя, по сути, ничего стоящего он не сделал, только удачно сбежал.
Когда Шри сказала ему это в лицо, дипломат ухмыльнулся и заявил, что ему известно, каких сил Шри стоило попасть сюда.
— Меня схватили и держали в заключении дальние, но я сбежал благодаря смекалке, а потом сражался против них во время битвы за Париж. Я исполнял свой долг. Что же сделали вы? Убили наставника, украли корабль. И все это, чтобы воплотить свои ненормальные амбиции. Поэтому, профессор–доктор, при всем моем уважении, едва ли вы вправе меня судить.
— Это мы еще посмотрим, — ответила женщина.
Лицо Лока не выражало ничего, кроме надменного спокойствия, когда он встретился со злым взглядом Шри Хон–Оуэн. Он больше не хитрый угодливый юноша, каким она знала его в Радужном Мосту. Он не боится проявлять свои стремления, равно как и презрение.
— Мы оба слуги, профессор–доктор, — сказал дипломат. — Вся разница в том, что моя звезда на подъеме, в то время как ваша клонится к закату.
— Дам вам совет: не стоит меня недооценивать, — с этими словами женщина вылетела из маленькой каюты, прежде чем гнев успел взять над ней верх.
Лок последовал за ней к люку и крикнул вдогонку:
— Меня еще назовут героем, профессор–доктор! Интересно, что скажут про вас?
Шри связалась с Арвамом Пейшоту. Он все еще находился внизу, на поверхности планеты, в Париже, и руководил операциями по зачистке города, а также следил за тем, чтобы несколько зданий, которые он планировал превратить в свой штаб, герметизировали. Профессор сообщила ему, что Лок Ифрахим, судя по всему, утаивает важную информацию.
— Мы должны его допросить, — заявила она.
— Ничего подобного мы делать не станем. Хотя бы потому, что он входит в состав дипломатической миссии, — отвечал Арвам.
— А еще потому, что он работал на вас, — выпалила Шри, удивив саму себя.
Хотя профессор всегда была уверена в том, что именно Арвам поручил Спеллеру Твену и Локу Ифрахиму саботировать проект биома, спросить его напрямую об этом Шри никогда не решалась из страха, что генерал накажет ее за дерзость, положит конец их и без того ненадежному союзу, а может, и ее карьере в довершение всего. Потому она молчала. Принимала удар и двигалась дальше. Так продолжалось до этого момента. Сейчас, расстроенная, усталая, злая, Шри не сдержалась и бросила ему обвинение в лицо. Однако все это не имело значения, поняла Шри. Их сотрудничеству, если оно вообще существовало, пришел конец. Шри находилась полностью во власти Пейшоту, что давало ей свободу быть с ним абсолютно честной. Больше никакого притворства. Никакого лицемерия.