– Повезло, – улыбнулся Бернард. – Я водил туда жену на двадцать пятую годовщину нашей свадьбы. Это особенное место.
Я уже привыкла быть осторожной, особенно в ресторанах «для особых случаев», где очень много любви на каждый квадратный дюйм.
Я увидела, как у подъезда остановилась «БМВ» Кэма. Он вышел из машины и помахал мне рукой. Мне казалось, что время остановилось, когда он протирал ветровое стекло, такой красивый в своем костюме и галстуке. Простой, повседневный жест. Момент, столь отличный от аварии, свидетельницей которой я стала днем. И я почему-то успокоилась. Кэм принес мне покой.
Бернард усмехнулся.
– Вы выглядите так, словно увидели привидение.
– Это Кэм, – сказала я, беря себя в руки.
– Вы слышали эту старую цитату? – не унимался Бернард. – «Настоящая любовь похожа на привидение, о котором все говорят, но видели лишь немногие».
– Настоящая любовь, значит? – Я с трудом улыбнулась и вышла на тротуар.
Мы сидели рядом за столиком в «Кэнлис» на мягкой скамье, откуда открывался великолепный вид на озеро Юнион. Я смотрела, как парусники скользят по воде, и гадала, что на них за пассажиры. Пара? Семья? Два старых друга, наслаждающихся бризом?
Официант налил нам вина, потом оставил нас одних. Я повернулась к Кэму.
– Мне всегда хотелось, чтобы я могла скрывать мой дар.
Он улыбнулся.
– Как рыцари плаща и кинжала?
– Ну да. Набросить тренч, надеть черные очки и не видеть того, что я вижу, или просто иметь возможность видеть то, что я вижу, но не беспокоиться постоянно из-за того тумана, который появится перед глазами.
– Я поговорю с моими друзьями-неврологами, – шутя ответил Кэм, – мы посмотрим, нельзя ли сделать для тебя пару специальных запатентованных очков.
Я рассмеялась, потом снова погрузилась в задумчивость. Я рассказала Кэму об аварии, которую я видела в городе.
Он отвернулся и стал смотреть на озеро за окном.
– Я знаю, каково это, наблюдать, как умирает человек, которого ты любишь.
Я сжала его руку под столом.
– В тот момент я думала о тебе. Я вспоминала о твоей потере и была тронута тем, что после такого горя ты хочешь начать все сначала.
Кэм повернулся и долго смотрел мне в глаза. Я почувствовала, как бабочки затрепетали у меня в животе.
– Это так, Джейн, – улыбнулся он. – Я хочу начать сначала, я уже вижу новую жизнь. Я просыпаюсь ночью и лежу, размышляя об этом. О нас с тобой.
– О нас, – просияла я. – Теперь это «мы».
– Мы, – просиял он в ответ. – Скажи мне, чего ты хочешь, Джейн. Как ты представляешь наше будущее?
– Что конкретно ты имеешь в виду?
– Ну, хочешь ли ты детей, дом, клумбы с цветами на заднем дворе? Хочешь ли ты путешествовать? Хочешь ли ты надежности и всего такого прочего, пока смерть не разлучит нас?
– Это сложный вопрос.
– Это важный вопрос, – ответил Кэм. – Я хочу знать о тебе все.
Я долго не отпускала его взгляд.
– Скажи сначала ты.
Он кивнул и взял мою другую руку в свою.
– Я хочу играть, смеяться, ссориться, а потом мириться в постели. Я хочу мечтать, расти, путешествовать, но всегда возвращаться в те же самые стены, к тому же самому человеку. Я хочу слышать, как смеются мои дети. Я хочу играть в салки на только что подстриженной лужайке, и чтобы дымок от мяса тянулся от барбекю на заднем дворе. Я хочу ложиться спать счастливым и просыпаться еще более счастливым.
Кэм улыбнулся.
– И я хочу всего этого с тобой.
В моей груди нарастало чувство, названия которому я не знала. Оно нахлынуло на меня, словно волна адреналина. Я вглядывалась в глаза Кэма, и чувство становилось все сильнее, и я крепче сжала его пальцы. Это была любовь. Я знала, что это любовь.
– Теперь твоя очередь, – с улыбкой произнес Кэм.
Я сморгнула слезы, когда вспомнила обо всех тех днях моей жизни, которые привели меня к этой минуте. Сомнения. Слезы моей матери. Каждый цветок, который я выбирала для букета. Каждый взгляд любви, который я подмечала у моих друзей и чужих людей. Кэм сидел рядом со мной, он любил меня. Я знала это, я это чувствовала. Я слишком долго шла к этому моменту, временами мне было одиноко, я чувствовала себя неуверенной. И вот я добралась до финиша, измученная и ослабевшая, но благодарная и не павшая духом.
– Все в точности так, как рассказал ты, – ответила я, вглядываясь в лицо Кэма и видя в них наше общее с ним будущее. – Все до последнего слова.
После обеда мы решили поехать к Кэму. Там я сбросила туфли и, подогнув ноги, уселась на диван, набросив на плечи тонкий плед.
– Бокал вина? – предложил он, направляясь в кухню.
– Да.
Кэм вернулся с двумя бокалами, потом поставил бутылку на кофейный столик перед нами.
– Эту бутылку подарил мне мой редактор. Считается, что это очень редкое бордо.
Я бросила взгляд на дату производства: 1984.
– Я только что родилась, когда это вино разливали по бутылкам.
– Я уже толком не помню, – сказал Кэм, разглядывая бутылку, – но была какая-то история, почему именно этот год был таким удачным для вина в этом регионе Франции. Кажется, урожай собирали при полной луне под сумасшедшим осенним снегопадом. Не знаю…
Взгляд Кэма упал на ноутбук, лежавший на кофейном столике.
– Мы можем это выяснить.
Я кивнула.
– Снегопад при полной луне? Вот так совпадение! Я сегодня разговаривала с Колетт. Ты ее помнишь, это та француженка, которая рассказала мне о моем… даре.
Я замолчала. Даже после долгих месяцев знакомства мне было неловко говорить с Кэмом о моей способности видеть любовь, поскольку он всегда призывал на помощь логику.
Он заинтересовался.
– И что она сказала?
– Дело в том, что если мы – я или она – потерпим поражение в любви, у нас всегда будет второй шанс, но только в полнолуние, когда идет снег.
Кэм усмехнулся.
– И ты в это веришь?
Я фыркнула.
– Ты точно не веришь.
– Я приверженец науки, ты сама знаешь, – Кэм пожал плечами. – Твоя история и то, как твой дар стал частью тебя, все это находится за гранью разумного. Когда я хочу понять ситуацию, я работаю над ней, пока не буду готов оценить каждый нюанс.
Он улыбнулся, как будто брал у меня интервью.
– Почему ты так говоришь? Я же не объект твоего исследования?
Кэм дотронулся до моей руки.
– Послушай, Джейн, возможно, мне нужно сменить направление. Я… Я хочу беречь то, что у нас есть. Я хочу, чтобы наши чувства развивались. Думаю, я пытаюсь сказать тебе, что… я люблю тебя.
Я с трудом сглотнула.
– И в этом нет никакой мистики. Над моей головой не кружатся звезды, не проплывают сердечки. Купидон не пронзил мне сердце стрелой, – Кэм снова улыбнулся. – Я просто знаю, что я чувствую рядом с тобой и как я себя чувствую без тебя. Это любовь. Джейн, я люблю тебя.
– Правда?
– Да.
Я хотела ему сказать, что тоже люблю его. Что я, как и он, по-разному ощущала себя рядом с ним и без него. Что я представляла нашу совместную жизнь: как мы просыпаемся в объятиях друг друга, утром идем в пекарню «Мерриуэзер» за кофе и круассанами, по дороге останавливаемся поболтать с Мелом и купить газету или последний выпуск журнала «Тайм», где я обязательно найду новую статью Кэма и буду всем хвастаться, что мой муж – великий писатель. Картина получалась живой и прекрасной.
Я открыла было рот, чтобы сказать все это, но в кухне зазвонил мобильный телефон Кэма.
– Прости, пожалуйста, – извинился он. – Скорее всего это мой редактор. Он ждет от меня статью. Это важно. Прости. Я на минутку.
– Ничего страшного, – улыбнулась я. – Ответь. Я посижу здесь и выпью этого редкого вина.
Кэм вышел в кухню, посмотрел на экран мобильного и кивнул.
– Так и есть, это он.
Он ушел в спальню и закрыл за собой дверь. Я слышала приглушенный звук его голоса, но слов разобрать не могла.
Я подумала об истории вина. Полнолуние, снегопад, редкий урожай винограда. Я поставила бокал на столик и взяла ноутбук Кэма. Он мгновенно включился, и пока я искала иконку браузера, что-то на рабочем столе привлекло мое внимание. Это была папка под названием «Взгляд любви/Джейн». Мое сердце забилось быстрее, когда я кликнула на эту папку, чтобы открыть ее. Я чувствовала себя неловко, но ничего не могла с собой поделать. Любопытство оказалось сильнее меня. Внутри папки оказались документы: «Интервью доктора Хеллер», «Интервью отца Джейн» и «Неврологическое исследование».
Мне вдруг стало жарко, как будто я бежала за автобусом и вспотела. Я сбросила с ног плед и кликнула на документ под названием «Джейн/Взгляд любви/Первый вариант». Когда документ открылся, я не поверила своим глазам.
Джейн Уильямс не ясновидящая и не предсказательница. Она не умеет читать чужие мысли. Но если вы ее спросите, то она, возможно, расскажет вам о своем даре. Это невероятный дар, бросающий вызов науке, но Джейн искренне верит в него. Джейн Уильямс может видеть любовь.
Я потрясла головой, не в силах больше прочитать ни слова. На глаза навернулись слезы, когда я открыла файл PDF под названием «Предполагаемая обложка». Передо мной была обложка «Тайм». Я мгновенно узнала снимок. Он был сделан на кладбище на острове Бейнбридж. Тот фотограф работал на «Тайм».
Я опустила крышку ноутбука и поставила его обратно на кофейный столик. Я чувствовала себя дурой. Я поверила Кэму, доверяла ему. А он меня предал.
Кэм вышел из спальни и положил мобильный телефон рядом с ноутбуком.
– Прости меня. Честное слово, иногда я думаю, что мой редактор – самый неразумный человек на свете.
– О? – я изо всех сил пыталась скрыть охвативший меня гнев. – И в чем же дело?
Кэм положил руку на мое колено.
– Давай больше не будем тратить время на разговоры о скучных рабочих проблемах.