Уинтер расплатился с таксистом, дав ему щедрые чаевые за превышение скорости, и, не тратя времени, пересел в «мерседес» Андертон. Дилейни была погружена в происходящее за ограждениями, но ничто не мешало ей в любой момент обернуться и увидеть его. А меньше всего Уинтеру хотелось сейчас говорить с ней. С момента взрыва прошло совсем немного времени, и никакой официальной информации еще не было. В этот период ожидания она будет готова на все, чтобы вытянуть из кого-нибудь хоть что-то. Уинтер наблюдал за происходящим через лобовое стекло. Обстановка напоминала муравейник – все бегали туда-сюда с важным видом.
– Мы не спасли ее, – сказал он, нарушив молчание.
– Вы не можете винить себя за случившееся.
– Я и не виню. Не я собирал бомбу и не я привязывал ее к груди Майры.
– Ну да, но лично я чувствую вину. Мне все время кажется, что я могла бы сделать больше, ведь он обходит меня вот уже три года подряд.
– Может, и так, но нужно держать вину в рамках. Она только мешает.
– Ну да. По крайней мере, вы тоже ошиблись – не догадались, что следующей жертвой станет ребенок.
– И впервые я рад, что не догадался.
– Что же все-таки случилось? Он оборудовал бомбу наклонным переключателем?
Уинтер покачал головой.
– Я уверен, выключателя не было. Просто убийца использовал Коуди как орудие шантажа. Он сказал ей: «Делай, как я скажу, или мальчик умрет», – и, услышав это, Майра была готова на все. Связь между матерью и сыном неразрывна. Сильнее связи не бывает. В этой ситуации большинство матерей не задумываясь пожертвуют собой. Но есть и хорошая новость.
– Разве?
– Следствие снова активизировалось, а значит, появится новая информация, которой еще вчера у нас не было. Во-первых, в этом году он решил все сделать утром. Во-вторых, он использовал в качестве взрывателя сына, а не мужа. Зачем ему понадобилось значительно менять привычную схему?
– Он использовал Коуди, потому что Майра и ее муж не жили вместе.
– Да, но почему бы просто не взорвать замужнюю женщину?
– Хороший вопрос, – пожала плечами Андертон.
Уинтер некоторое время наблюдал за полицейскими, ошивающимися около места преступления.
– Нам нужно попасть в дом. Там ответы найдутся.
– И как нам это сделать?
– Мы можем подойти к двери и потребовать, чтобы нас впустили. Вы тридцать лет проработали в полиции, да и я уже за несколько раз примелькался. Они нас примут с распростертыми объятиями.
– Не думаю, что Фримен так же видит ситуацию, – сказала Андертон, почти что улыбаясь.
Уинтер посмотрел на дом и на фургоны. Дилейни оживилась, как после капельницы с кофеином.
– У меня есть идея. Идите за мной.
Он вышел из машины и пошел к фургону «Глобал Би-си». Андертон не отставала ни на шаг. Дилейни заметила их, когда они были в десяти метрах от нее. Она махнула рукой оператору и пошла навстречу.
– Мистер Уинтер, как я рада снова вас видеть. Лора, – коротко поприветствовала она Андертон.
– Шарлотта, – откликнулась та.
– Не обижаетесь на меня из-за интервью? – спросил Уинтер.
– Конечно, нет, – ответила Дилейни. – Прекрасное интервью. Я уже давно так не веселилась.
– Не хотите эксклюзива?
– Я вся внимание.
– Сначала нужно поговорить. Без камеры. Это означает, что она должна быть выключена и направлена в другую сторону.
Улыбнувшись, Дилейни повернулась к оператору. Он снял с плеч камеру и сделал шаг назад. Репортеры и техники других фургонов начали замечать, что что-то происходит. Они смотрели, показывали пальцами и переговаривались.
– Запись не ведется, – сказала она.
– Вчера вечером мы снова просматривали материалы дела и заметили, что кое-чего не хватает. И это кое-что проливает свет на личность убийцы.
– О чем конкретно речь?
– Не так быстро. Нам нужно поговорить с Фрименом и рассказать ему о том, что мы нашли. Потом мы вернемся к вам и дадим интервью.
– В целях экономии времени лучше поговорить прямо сейчас.
– Хороший заход.
– Не могу не спросить, а зачем вам это?
– Думал, что и без объяснений все ясно. Фримен захочет приписать себе все заслуги. А я этого не хочу.
Для Дилейни эта логика была очень понятной. Она заговорщически усмехнулась, ошибочно рассудив, что они по одну сторону баррикад.
– Думаю, лучше всего интервью взять там, у ограждений, – сказал Уинтер. – На фоне будет дом и полицейские, картинка будет эффектной. Что скажете?
– Согласна. Но по-прежнему считаю, что интервью нужно сделать прямо сейчас.
– Конечно же считаете.
– Ну хватит, вы не можете оставить меня в таком подвешенном состоянии. По крайней мере намекните, что у вас есть.
– Мы вернемся через пять минут. Будьте наготове.
Без дальнейших слов Уинтер направился к заграждениям, Андертон за ним.
– Теперь дело за вами, – прошептал он. – Задача не из легких. Нам нужно пробраться через входную дверь.
– Легко. Просто ведите себя так, как будто мы имеем полное право там быть.
Они пробрались за ограждение, но не успели сделать и пяти шагов, как их остановил полицейский в форме, по возрасту не сильно отличающийся от школьника.
– Вам сюда нельзя, – сказал он и пошел наперерез. Андертон продолжала идти и остановилась прямо перед ним, нарушив его личное пространство, но не отступив ни на шаг. Отойти пришлось парню.
– Как ваша фамилия? – требовательно спросила она.
– Мэтьюз, – отрапортовал молодой человек.
– Офицер Мэтьюз, мы прибыли по требованию детектива Фримена. Мы можем сейчас вернуться в машину, позвонить ему и сказать, что вы нас не пускаете, но это будет не очень хорошо. Думаю, вы слышали его речь о том, что все мы – либо часть проблемы, либо часть решения. Как, по-вашему, он отнесется к человеку, который создает ему проблемы?
Уинтеру даже стало жалко парня. Он покраснел и не знал куда смотреть. Не дожидаясь его реакции, Андертон засунула пальцы в рот и выдала длинный резкий свист, который заставил всех в радиусе двухсот метров остановиться и посмотреть на нее.
– Джефериз, – крикнула она. – Иди сюда!
Детектив, стоящий около фургона Си-эс-ай, пошел к ним. Это был красивый чернокожий мужчина чуть старше сорока в аккуратном сером костюме. Даже на расстоянии Уинтер ощутил его уверенность в себе. Джефериз подошел к Андертон и улыбнулся – широко, тепло и искренне, обнажив аккуратные, ровные белые зубы.
– Ты просто не способна остаться в стороне, да?
– Слишком скучаю по твоей морде.
Улыбка исчезла и появился внимательный прищур.
– При всем уважении, твое место – за заграждениями.
– Вообще-то я надеялась, что ты мне поможешь с этим. Я как раз говорила Мэтьюзу, что у нас есть информация для Фримена, которую он должен получить как можно раньше.
– Не знаю, Андертон. Сама понимаешь, он сейчас очень занят.
– Мы виделись вчера вечером. Он сказал, что хочет знать все, что мы раскопаем. И вот сейчас мы хотим ему кое-что рассказать.
Джефериз посмотрел на Уинтера.
– А вы давали интервью вчера.
– Виновен, признаю.
– Пятьдесят тысяч просмотров на YouTube. Ролик называется «Фэбээрщик облажался». Должен признаться, меня это повеселило. Вы правда ловите серийных убийц?
– Правда, подтверждаю.
– А для меня такое впервые, и, должен признаться, это совершенно новая для меня игра. Я всегда готов отработать бытовое убийство или какую-нибудь перестрелку. Там, по крайней мере, есть понятный мотив. Жена изменила – муж ее застрелил. Дилер кидает не того клиента – его убивают. Вот и все на этом. У меня предложение, – обратился Джефериз к Андертон. – Расскажите мне, что нужно передать Фримену, и я передам.
– Хочешь себе забрать все лавры? Нам нужно всего пять минут. Ну давай, если бы это не было крайне важно, я бы не стала просить, – добавила она, увидев, что Джефериз не реагирует.
Джефериз помолчал еще немного, затем кивнул.
– Хорошо, пойдем, пока я не передумал.
Он пошел к дому. Уинтер и Андертон за ним. Мэтьюз отошел в сторону. Он понял, что вопрос решился уровнем выше, и был рад, что взрослые решили свои взрослые вопросы без него. Джефериз оставил сопровождающих ждать у двери, а сам пошел внутрь искать Фримена. Люди, ошивающиеся поблизости, бросали на Уинтера странные взгляды. Они отличались от тех, к которым он уже привык. Он даже стал задаваться вопросом: неужели все посмотрели его интервью? Или, скорее, остались ли те, кто не посмотрел?
Именно по этой причине он избегал общения со СМИ. Чрезмерное внимание наполняло его беспокойством. И почему люди так жаждут славы? Непонятно. За ограждениями Дилейни готовилась выходить в эфир. Эта женщина напоминала мотылька, который будет лететь на свет прожекторов до последнего вздоха. Зачем? Чего ей не хватало в жизни? Он не мог понять.
Через четыре минуты Фримен и Джефериз вышли из дома. Фримен был в белом комбинезоне, закрывавшем его с головы до ног. Он сдвинул маску на шею, снял капюшон и пошел к ним. Несмотря на взлохмаченные капюшоном волосы, в кадре он все равно выглядел бы отлично.
– У вас одна минута, – сказал он.
– Мне нужно увидеть место преступления, – сказал Уинтер.
– До свидания, – ответил Фримен и повернулся уходить.
– Дайте мне взглянуть. Там однозначно будет то, что ваши люди не увидят. Я это гарантирую.
Фримен обернулся. На лице был гнев, в позе – нетерпение.
– Вы хотите сказать, что мои люди недостаточно компетентны?
– Нет, я хочу сказать, что это – моя специализация. У вас нет опыта работы с серийными убийцами. У меня есть. Более того, я буду рад быть полезным и отдам все свои силы. Используйте меня. Я готов на все, чтобы поймать убийцу.
– Читайте по губам: этого не будет.
Уинтер кивнул на Дилейни.
– Я пообещал мисс Дилейни интервью. Она ожидает эксклюзив о том, как мы получили новую информацию, которая приведет вас прямо к двери убийцы. Поэтому она стоит и истекает слюной, как собака Павлова.
– Но только информации нет, не так ли? Никакого волшебного прорыва в расследовании нет.