– У Изабеллы был лэптоп?
– Конечно.
– У вас он все еще есть? Глупый вопрос. Конечно же, есть, – сам себе ответил Уинтер, прежде чем Собек что-то сказал. – Пусть ваш человек посмотрит его. Мне интересно, удалось ли убийце установить троян туда. Позвоните, как только будет информация.
Уинтер нажал отбой и постучал телефоном по ноге. В голове крутилась навязчивая мелодия, которую он явно сочинил сам. В ней собралось все самое ужасное из жанров поп- и танцевальной музыки с ритмом 120 ударов в минуту. Мелодия была удивительно однообразной. Потенциальный хит. Собек перезвонил через шесть минут.
– Он входил в ее лэптоп.
Андертон взяла трубку после четвертого гудка.
– Посреди ночи, Уинтер, черт возьми! Надеюсь, новости хорошие, – сквозь сон сказала она.
– У меня прорыв.
Послышалось шуршание и тихое чертыхание. Очевидно, она резко приняла сидячее положение, и сон как рукой сняло.
– Я слушаю.
– Об этом лучше лично.
Вздох.
– Ладно. Через двадцать минут буду в «Шангри-Ла». Оденусь только.
– Не надо никуда ехать. Я у вашего дома.
– Серьезно?
– Серьезно.
– Вы хоть представляете себе, насколько это ненормально?
С того места, где стоял Уинтер, прекрасно просматривался дом Андертон. Он увидел, как в одном из окон на втором этаже включился свет. Через секунду из-за занавесок выглянуло лицо. Он помахал. Ответного приветствия он не дождался.
Уинтер завершил вызов и быстро пошел к подъезду, где его уже ожидал сигнал открывания двери. Он вошел внутрь и побежал наверх по лестнице через две ступеньки. Андертон стояла в дверном проеме своей квартиры. На ней были джинсы и мешковатая футболка. Волосы были забраны в небрежный хвост. Ей шел этот стиль. Он сглаживал острые углы ее характера. Не говоря ни слова, она пошла в квартиру. Посыл был понятен – «идите за мной». Уинтер вошел в узкий коридор и закрыл за собой дверь. Андертон уже прошла до конца и повернула направо. Коридор был коротким, так что догнать ее труда не составило.
Гостиная была такая же аккуратная и чистая, как и ее джип, что не удивило Уинтера. Жизненной миссией Андертон было обеспечивать порядок в мире, который все больше превращался в хаос. Книги аккуратно стояли на книжной полке. Пульты управления лежали рядом с DVD-плеером, а подушки были взбиты и лежали на мягкой мебели так, что можно было хоть сейчас делать съемку для интерьерного журнала.
– Садитесь, – пригласила она.
– Не уверен, что смогу сесть. Сразу нарушится порядок.
– Очень смешно. И как вы узнали, где я живу?
– Мне сказал Собек.
– И что? Вы с ним теперь лучшие друзья?
– Это преувеличение, – улыбнулся Уинтер. – Скажем так, мы отложили в сторону наши разногласия и нашли точку соприкосновения, в рамках которой возможно достичь некоторых результатов, хотя это сотрудничество довольно зыбкое.
Андертон не выдержала и ухмыльнулась.
– Да, это примерно то же, что и у меня. Ладно, выкладывайте. Что стряслось?
– Убийца следит за Кирчнером. Он установил троян удаленного доступа ему в лэптоп и наблюдает за ним через веб-камеру.
Андертон молча перерабатывала услышанное. Если ее и обрадовала эта новость, виду она не подала. Сидя с задумчивым выражением лица и уставившись в большую картину с маками на стене, она просчитывала последствия новых фактов и прикидывала, к чему они могут привести.
– А как именно вы пришли к этому выводу? Я бы даже спросила, как вы получили доступ к лэптопу Кирчнера?
– Я проник в его квартиру, увидел, что он напился и вырубился на диване. Учитывая его состояние, я понял, что в обозримом будущем ноутбук ему точно не понадобится, так что я его украл. Человек Собека посмотрел его и нашел троян.
Андертон покачала головой. Она изо всех сил пыталась сохранить серьезный вид, но уголки ее губ так и норовили расплыться в улыбке.
– Буду честна, Уинтер. Я даже не знаю, хвалить вас за инициативу или арестовывать. А компьютеры Собека и Хэмонда – в них он тоже залез?
– Система Собека чиста, но попытки были.
– Это потому что Собек параноик?
– Именно. Компьютер Изабеллы был взломан, но это было до начала паранойи. Про Хэмонда я не знаю. Хочу поручить это Джеферизу.
– Щедрая подачка с барского плеча.
Уинтер ничего не ответил и только пожал плечами.
– Уинтер?
– Ладно, ладно. Джефериз подозревает, что я своровал лэптоп. Думаю, ничего страшного не случится, если я брошу ему кость.
– Вы ведь в курсе, что воровство – это преступление?
– А вы никогда не нарушали правил, Андертон?
– Возможно, один или два раза, – признала она. – Но только когда цель оправдывала средства.
– Это как раз тот самый случай.
– Мы предполагаем, что убийца – компьютерный гений?
Уинтер покачал головой.
– Он должен быть с компьютером на «ты», но быть экспертом совсем не обязательно. Хакерские программы доступны в интернете. Их скачивают и подростки, и мужчины, решившие следить за женами и девушками. Они просты настолько, что даже ребенок сможет ими пользоваться, а значит, и для нашего героя это не проблема.
– Теперь, когда у нас есть прямая связь с убийцей, как нам умнее воспользоваться ею? – Андертон погрузилась в размышления. – Мне нужно выпить кофе. А вам?
– Всегда.
Андертон встала и пошла в прихожую. Дверь в ее кабинет была открыта, и Уинтер смог мельком увидеть комнату. Это, скорее всего, была самая большая комната в квартире. Значит, и спала она тоже здесь. Висевшая на стене карта города была такого же размера, как и у него в номере. Целевой район был обведен красным. Места убийств помечены красными крестами, включая последнее, где погибла Майра Хупер. Фотографии были собраны в три группы, по количеству жертв. Большую часть из них Уинтер видел, а некоторые даже висели на стене в его номере. Все они также были в офисе Собека. Фотографий Майры Хупер не было. Так быстро у Андертон они появиться не могли.
Кухня отличалась такой же безупречной чистотой, как и гостиная. Андертон налила воды в чайник и поставила его кипятиться. Она ничего не говорила, пытаясь собраться с мыслями. Налила чашку, подала ее Уинтеру. Он добавил сахара и сделал глоток.
– Убийца более всего уязвим, когда подключается к камере, – сказала она. – Должен же быть какой-то способ поднять данные и найти его компьютер. И тогда мы сможем выяснить, где он находится.
– Человек Собека не считает, что это возможно сделать, но вопрос очень важный, и стоит получить второе мнение. Когда будете говорить с Джеферизом, попросите его специалистов поработать над этим.
– Мы могли бы использовать камеру, чтобы пообщаться с убийцей напрямую, – предложила Андертон. – Но что мы ему скажем?
– Нужно понять, что стоит за его действиями, какова его мотивация. Если он взламывает камеры до убийств, тогда все очевидно – так он собирает данные о них. Чем больше у него информации, тем лучше все пройдет. Но зачем ему потом наблюдать за мужьями? Я так понимаю, его должна интересовать их реакция на убийство. Это и есть его награда за труды.
Андертон ничего не ответила. Уинтер подождал еще несколько секунд, но она продолжала молчать. Он сделал еще один глоток кофе, закрыл глаза и представил себе убийцу в темной комнате.
Вокруг тихо и спокойно, я совсем один. Вернее, я не совсем один, я в компании Эрика Кирчнера. Он у меня на мониторе. Наливает себе большой стакан неразбавленной водки, начинает пить. Морщится, но пить не перестает. Выпивает весь стакан. От него осталась лишь тень человека, которым он был. Причина этому – я. Эта пустая оболочка – мое творение.
Уинтер открыл глаза.
– Причина и следствие. Не деньги правят миром, а третий закон Ньютона. Вот в чем здесь дело.
Андертон бросила на него недоуменный взгляд.
– Не уверена, что понимаю.
– Я смотрел телевизор вечером, и сложилось ощущение, что через одну все программы – реалити-шоу, сделанные по одному сценарию. Людей помещают в стрессовую, эмоционально заряженную ситуацию, а зрители сидят дома и смотрят на них. Убийца делает примерно то же самое, только в нашем случае мужья убивают жен. Вот вам и стрессовая ситуация. Разница только в том, что зритель – в единственном экземпляре.
– И что, его цель – развлечение?
– Здесь аналогия не работает, – покачал головой Уинтер. – Ему это не для развлечения. Это серьезное дело. Сомневаюсь, что он еще кого-то приглашает посмотреть видео. Все – для него одного. Мы все в той или иной мере вуайеристы. Поэтому реалити-шоу так популярны. Первые такие шоу позиционировались как общественный эксперимент, потому что их существование нужно было как-то объяснить, оправдать. Но только они не были экспериментами. Даже рядом не стояли. Они представляли собой массовые мероприятия, схожие больше с битвами гладиаторов в Древнем Риме, а не с каким-то научным экспериментом. А убийства, которые мы сейчас расследуем, больше похожи на социологический эксперимент. Убийца создает некоторую реальность и, как добросовестный ученый, сидит где-то у себя, наблюдает и фиксирует результаты.
– Ну, хорошо, вернемся к моему вопросу. Что мы ему скажем, если вступим в контакт?
– На данном этапе мы ничего ему не будем говорить.
– Ничего не будем?
– Сначала нужно привлечь его внимание. Нужно, чтобы он понял, что потерял контроль над ситуацией. Это можно сделать, если лишить его возможности наблюдения. Поверьте мне, это точно заставит его напрячься и обратить внимание.
– Не сработает, – возразила Андертон. – Если мы нейтрализуем трояна, потеряем возможность контактировать с ним.
– А кто говорит, что мы будем удалять троян? – сказал Уинтер по пути к холодильнику. На двери на магните висела пачка липких листочков. Он снял верхний и поднял его в воздух – Если нужно сделать так, чтобы никто не видел тебя через камеру, достаточно кусочка бумаги. Закрой глазок камеры стикером и наслаждайся свободой. А когда мы захотим с ним поговорить, мы просто его уберем.