– Это минус. Но никакая война невозможна без жертв. Мы можем лишь постараться свести их к минимуму.
– Это так.
Уинтер снова посмотрел в иллюминатор. По-прежнему не было видно ничего, кроме деревьев. Это была поистине девственная природа. На большую часть территории этих лесов никогда не ступала нога человека. Самолет попал в зону турбулентности и угодил в воздушную яму.
– Скоро закончится, – сказал Дэн. Его голос звучал уверенно и ободряюще.
Самолет тряхнуло в последний раз, и дальше они уже летели ровно и спокойно. Уинтер посмотрел на Андертон.
– Все думаю, что же пережил Гифорд, когда его мать лежала в коме.
– Я тоже. Думаю, это было ужасно – похоронить отца, а потом смотреть, как умирает мать, совсем одному. Это такая трагедия. И ведь он был еще ребенком. Это разбило ему сердце.
– В этом я сомневаюсь. Как вы думаете, убийцами рождаются или становятся?
Андертон задумалась.
– Судя по тому, что я видела, я бы сказала, что бывает и так, и так. Некоторые такими рождаются, это точно. Но есть и другие, которые склонны к темным делам. Но по большей части это не черно-белая ситуация. Есть большая серая зона, из которой и выходит большинство убийц.
– Я примерно так же думаю, – кивнул Уинтер. – Теперь, если мы применим эту точку зрения к Гифорду, то можно предположить, что у него всегда была склонность к психопатии. Даже в детстве. Не хочется думать о том, что дети могут быть психопатами, но реальность не зависит от того, о чем нам хочется или не хочется думать. Вы сказали, что произошедшее разбило ему сердце. Я бы сказал, что оно лишь создало ему неудобства.
Уинтер замолчал и посмотрел на Андертон. Она кивнула, приглашая его продолжить.
– Посмотрите на ситуацию глазами десятилетнего Гифорда. Всю его жизнь рядом всегда был кто-то, кто заботился о нем и удовлетворял все его нужды. Родители его кормили, одевали, давали крышу над головой. Они это делали – значит, ему не нужно было заботиться об этих базовых потребностях. И вот однажды он просыпается, а оба родителя мертвы, и всего того, что он принимал как должное, больше нет. Это огромное неудобство.
– Вы ведь были примерно в том же возрасте, когда вашего отца арестовали.
– И что?
– То, что мне слышится, что вы говорите из личного опыта.
– Возможно, – признал он. – Хорошо, не будем задерживаться на этом этапе. Гифорд знакомится с Кейти, и они женятся. Какую выгоду он приобретает, женившись?
– Секс. Душевная близость.
– Секс – да, в том числе. В душевной близости он не нуждается. Он психопат. Ему не нужны такого рода социальные взаимодействия.
– Тогда зачем ему это нужно, по-вашему?
– Система поддержки. Не забывайте, Гифорд – патологический прагматик. Если бы Кейти не вносила какого-то удобства в его жизнь, он бы не женился на ней. Она вела его бухгалтерию, организовывала встречи. Уже одно это доказывает, что она приносила пользу. Судя по содержимому его холодильника и шкафов на настоящий момент, готовила тоже она. Снова польза. Уверен, и за домом следила тоже она – стирала и убирала. Возможно, в этом заключалась их договоренность: он зарабатывает деньги, она смотрит за домом.
– Все как в пятидесятых годах, – заметила Андертон.
– Да? Тогда смотрим дальше. В один прекрасный день Кейти просыпается и решает от него уйти. Мы не знаем, что произошло между ними, но мы знаем, что Гифорда это очень разгневало.
– Мы это знаем?
– Знаем. Вы же видели дом. После ухода Кейти Гифорд уничтожил все следы ее присутствия. Можно сказать, он дезинфицировал весь дом. Он не хотел, чтобы оставалось хоть какое-то напоминание о ней. Он снял все фотографии, нанял людей, чтобы они приехали и забрали все ее вещи.
– Возможно, их наняла сама Кейти.
– Невозможно, – категорично заявил Уинтер. – Соседка Гифорда сказала, что Кейти не было, когда приезжали грузчики. Обычно, если кто-то из пары съезжает, то просит своего бывшего не присутствовать в определенный момент, когда он приходит и забирает вещи. Это же ваши личные вещи, любой человек захочет их сохранить.
– А почему его разгневало ее решение уйти от него? Ведь он же ее не любил.
– Нужно смотреть на ситуацию его глазами. Кейти удовлетворяла все его базовые потребности. Ее уход создал для него большие неудобства.
– Как когда-то смерть родителей.
– Именно. И это вторая причина. Он снова почувствовал себя десятилетним мальчиком. Его снова заставили пережить смерть родителей. И с этого все и началось. Исходная точка. Ему точно не хочется туда возвращаться. Он и до ухода Кейти был эмоционально неустойчив, а ее решение стало последней каплей.
– И он начинает убивать.
– И он начинает убивать, – согласился Уинтер.
– Мне все время вспоминаются парные фотографии с его чердака. Очевидно, что его завораживают эмоции. Какую роль они играют в его схеме?
– Думаю, это все тоже связано со смертью родителей. Десять лет – промежуточный возраст, когда ты уже не ребенок, но и до подросткового периода еще несколько лет. В этом возрасте кажется, что взрослая жизнь еще очень далеко. Представьте, насколько тяжелее было проживать это время Гифорду. Отец погиб, мать в коме. День за днем он сидел у ее постели, а доброжелательные взрослые все время спрашивали, все ли у него в порядке. Он знает, что должен быть грустным, но ему это недоступно. И он все время в больнице. Вокруг горе, отчаяние, и это еще больше его запутывает. Он знает, что медсестры обсуждают его за его спиной. Он знает, что отсутствие эмоций делает его каким-то ненормальным. Это раздражает, но он ничего не может поделать. Он изображает позитив, но лишь попадает в ловушку новых темных состояний.
– И когда уходит Кейти, они снова накатывают на него. Только в этот раз он гораздо старше и чувствует, что в состоянии пойти и что-то с этим сделать.
– Вот об этом я и думаю.
Они погрузились в молчание. Какое-то время в салоне был слышен только монотонный шум мотора «Сессны». Уинтер смотрел на голубое небо, раскинувшееся до горизонта. Мысли сменяли одна другую и приводили в тупик. В таких случаях нужно было перестать думать. Он повернулся и посмотрел на Андертон.
– Что? – спросила она.
– Посплю. Разбудите меня, когда прилетим.
Чей-то острый палец ткнул Уинтера в плечо, и он резко открыл глаза. Ему не сразу удалось понять, где он находится. Потом он вспомнил, что летит в Айдахо на «Сессне» Собека. В иллюминаторе по-прежнему были леса, но уже с признаками цивилизации. Дома выстраивались в маленькие городки и деревни. Длинными серыми шрамами тянулись дороги. С высоты четырех тысяч метров штат Айдахо смотрелся огромным и неприветливым. Он снова надел наушники и поправил микрофон.
– Скоро приземляемся, – сказала Андертон.
– Час пятьдесят, – ответил Уинтер, посмотрев на часы. – Мы даже раньше графика.
Самолет начал снижаться. На востоке виднелось крупное озеро с блестящей на солнце поверхностью. Чем дольше они снижались, тем крупнее оно становилось. Вскоре они уже летели над водой. Самолет накренился направо и поворачивал, пока они снова не оказались над землей. Прямо перед ними показалась взлетно-посадочная полоса. Она представляла собой вырубленный прямо посреди леса выровненный участок земли.
Самолет продолжал снижаться, и полоса теперь занимала всю ширину лобового стекла. Шасси коснулось земли, и их затрясло. Уинтер схватился за ручку кресла, а Андертон – за его руку. Скорость заметно снизилась, и вскоре «Сессна» уже неспешно катилась по земле. Дэн подрулил на площадку, где в ряд стояли несколько самолетов, и заглушил двигатель. Уинтер снял наушники. В ушах все еще шумело, а кости по инерции продолжали вибрировать.
– Мы примерно на час, – сказала Андертон Дэну.
– Не вопрос. Я буду ждать здесь.
Они спустились и пошли к административному зданию. Таможенник, которого вызвали для проверки документов, был таким же серьезным и деловым, как женщина на паспортном контроле в Баундари-Бэй. Он дважды все проверил, сказал «добро пожаловать в Соединенные Штаты» и пожелал хорошего дня.
Андертон заранее заказала такси, которое уже ждало их на улице. Машина приехала из маленького городка под названием Кулин, расположенного на южном краю озера. С парковки они выехали на двухполосное шоссе 57, которое вело вдоль побережья, с юга на север. Кулин был на юге, а Нордман – на севере. Дорога туда занимала пять минут. За это время им встретилось всего два автомобиля – легковой и грузовой. Оба ехали на юг.
Съехав с шоссе, они снова оказались в цивилизации. По крайней мере, приблизились к ней, насколько это было возможно. Цивилизация заключалась в маленьком универсальном магазине и разбросанных по близлежащей территории домах. Два века назад группа переселенцев решила, что теперь здесь будет их дом. Место было довольно живописное, но Уинтер не мог понять, о чем они думали.
Дом Кейти располагался у самого озера. Он был в два раза меньше того, в котором они жили с Гифордом. Земли вокруг было больше – возможно, даже вдвое. На границе участка росли деревья. Ее дом тоже был из темного дерева – настолько темного, что его трудно было рассмотреть за деревьями, как и дом Гифорда. У дверей стоял «Додж Рам». Бока были испачканы глиной и грязью, на шинах – глубокие протекторы. Такая машина – лучший выбор для такой глуши. Это сейчас погода достаточно приятная, но через три-четыре месяца картина будет совершенно другая. Когда выпадет снег, проехать можно будет только на таком автомобиле.
– Подождите нас здесь, пожалуйста, – попросила Андертон водителя.
– Конечно, – сказал он и, как только они вышли, сразу же углубился в телефон.
Двигатель он выключать не стал, чтобы не лишаться кондиционера. Уинтер пошел за Андертон к входной двери. Она постучала и сделала шаг назад. Дверь никто не открыл. На второй стук тоже никто не вышел. Как и на третий. Она нахмурилась. Уинтер обернулся и посмотрел на «додж».
– Машина здесь, значит, кто-то должен быть дома.