Когда они добрались до парка и подошли к Тихому дому, оранжевый шар солнца уже укатился за горизонт. С каждой минутой становилось все холоднее, и тонкие руки Марго покрылись гусиной кожей. Почему ей не пришло в голову одеться теплее? К тому же скоро начнется гроза, дождь пойдет, а ни у кого из них нет зонтика.
Но ругать себя за то, что согласилась сюда пойти, ей и в голову бы не пришло. Разве у нее был выбор, если Адель позвал?
– Как мы попадем внутрь? – нервно спросил Костя. – Тут же заперто.
Марго показалось, он надеется, что они не найдут способа проникнуть в дом и уйдут. По правде говоря, она и сама на это рассчитывала. Ей вовсе не нравилось бродить по мрачным развалинам. Из них троих что-то захватывающее видел в этом только Адель – и этого было достаточно, чтобы они с Костей потащились вслед за ним.
– Попадем, не волнуйся, – отозвался Адель. – Идите за мной.
Они, ясное дело, покорно пошли. Адель уверенной походкой подвел их к черному чугунному забору, который ощетинился острыми пиками. Тот, кто стал бы перелезать через него, рисковал напороться на них и серьезно пораниться.
– Мы что, полезем? – Костя пытался сохранять хладнокровие, но Марго видела, что это дается ему все труднее. Тихий дом, похоже, действовал на него не лучшим образом.
– Не бзди! – грубовато бросил Адель. – Есть одно место. – Он направился к беседке, которая примыкала к забору. Марго и Костя тоже подошли ближе. – Видите? Можно перелезть. Узковато, но среди нас толстых нет.
В том месте, на которое он указывал, расстояние между секциями забора и в самом деле было чуть больше, чем везде. Достаточно, чтобы они все сумели пробраться.
Больше не произнеся ни слова, Адель взялся за чугунные прутья и через секунду уже был во дворе усадьбы. Костя, двигаясь гораздо более неуклюже, последовал примеру друга. Следом за парнями перебралась и Марго.
Некоторое время они просто стояли, не двигаясь, и ноги их утопали в густой траве.
– Пока совсем не стемнело, надо залезть внутрь, – нарушил молчание Адель.
– Вход с другой стороны, – заметила Марго, – там, где фасад.
– Он заперт, а на окнах решетки. – Костя засунул руки в карманы. Единственный из них, он не смотрел на дом, как будто боялся встретиться с ним взглядом.
– Вход, фасад… – фыркнул Адель. – Может, вам еще ковровую дорожку расстелить и оркестр подогнать?
Он решительно зашагал к дому и вскоре дошел до угла. Там он остановился и обернулся:
– Чего застыли?
Когда Костя и Марго тоже завернули за угол, то застали его стоящим на четвереньках возле маленького подвального окошка, почти вросшего в землю. Окно зияло чернотой: стекло было разбито.
– Я однажды уже был тут, приметил его, – пояснил Адель, не глядя на подошедших спутников. – Только внутрь не полез.
«Почему, интересно?» – вертелось на языке у Марго, но вслух она ничего не произнесла. Адель оглянулся и посмотрел на них через плечо. Сперва на Костю, потом на нее.
– Надо спускаться, – почему-то шепотом, словно боясь, что его услышат, сказал он. – Я первый, потом Марго. Костарь, ты последний.
Никто не двинулся с места.
– Вы чего? Сторожа нет.
– Может, как-нибудь в другой раз? – словно прочтя мысли Марго, сдавленным голосом проговорил Костя.
Адель выпрямился и встал с ними рядом.
– Костарь, что за дела? Ты спросил, почему именно сегодня… Да потому что я по радио слышал: Тихий дом на днях снесут! Суд был или что-то вроде того, и там решили!
– Снесут и снесут, – упрямо мотнул головой Костя. – Давно пора. Мы-то при чем? В другое место сходим, мало заброшек, что ли?
Адель едва не задохнулся от негодования.
– В другое, значит? Да таких домов, как этот… – Он не мог подобрать слов, интонации утратили привычную уверенность и безапелляционность. – Я же объяснял, хочу снять…
– Снимешь что-то другое, – не отступал Костя. – Не нужно туда ходить.
Марго склонила голову набок и внимательно поглядела на него. Он стоял, сжав кулаки и стиснув челюсти. Обычно мягкие черты сделались резче, подбородок выдвинулся вперед, брови сошлись на переносице.
Впервые Марго видела, чтобы Костя возражал Аделю. До сих пор его мнение никогда не оспаривалось, хотя Костя был начитаннее, учился лучше всех в параллели. Мама говорила Марго, что с ним-то ей и следовало бы встречаться, будь у нее голова на плечах.
– Мальчик умный, семья богатая, перспективы – ого-го! Поступит, образование получит, отец его пристроит куда надо. Будет деньги зашибать. С таким мужем горя бы не знала. А этот твой, кривляка, с крашеным чубом? Толку-то от его красоты! Только бабы вешаются пачками. – Она вздыхала и с жалостью глядела на дочь. – Но нам зачем хорошие-то, так ведь? Нам козлов подавай!
Воспоминания о бесконечных наставлениях матери промелькнули в памяти за доли секунды, но впервые Марго подумала, что в них есть зерно истины. Поведение Аделя показалось ей ребяческим, и сейчас она всецело была на стороне Кости.
Парни стояли друг против друга, ни один не желал уступать.
– Сами за мной увязались, – наконец выплюнул Адель, – а теперь что? В штаны наложил, Костарь? Так дергай домой, к мамочке под бочок!
Из Кости будто выпустили воздух, и он сник, отошел в тень, снова становясь прежним.
– Я просто… Подумал, что…
– Как хотите. – Адель, видно, понял, что победа осталась за ним, обрел прежнюю самоуверенность и, не теряя больше времени, полез в окошко.
Минута – и они услышали, как он спрыгнул на пол подвала.
– Мы не можем бросить его одного, – проговорила Марго. Костя, поколебавшись, кивнул.
– Я пошла.
– Давай. Я помогу.
Спускаясь в темный подвал, чувствуя тепло Костиной руки, когда он бережно поддерживал ее, Марго подумала, что уже не хочет, чтобы Костя ушел и оставил их с Аделем наедине, как это было всего полчаса назад. В присутствии Кости было спокойнее.
То, что их пара в последние две недели превратилась в трио, угнетало Марго, хотя она и не подавала виду. В отношении Аделя произошла ощутимая перемена: он отдалился, замкнулся, стал пренебрежительнее обращаться с ней, и Марго с тоской сознавала, что он, видимо, вовсе не так привязан к ней, как она к нему.
Теперь, когда они втроем оказались в подвале, Адель вытащил из сумки фонарь и включил его. Широкий луч осветил голые серые стены. Внутри было почти пусто: вопреки ожиданиям, подвал был не так сильно захламлен, как двор. Если бы не дождь и снег, что попадали внутрь через разбитое окно, здесь было бы совсем сухо.
– Давайте выберемся наверх. – Костя старался говорить невозмутимо, но голос его слегка подрагивал, выдавая волнение.
– Нет, сначала осмотрим подвал, – возразил Адель. – Тут настоящий подземный лабиринт!
Он достал видеокамеру, приготовившись снимать. Стоя возле подвального окошка, Марго и Костя смотрели, как Адель пересекает помещение и подходит к распахнутой двери. А спустя мгновение услышали разочарованный голос:
– Закрыто, блин!
Они, не сговариваясь, пошли следом и оказались в коротком тупичке с тремя дверями. Две из них, обитые железом, ведущие, очевидно, в подземный лабиринт комнат, куда так хотел попасть Адель, были заперты. Третья выходила на лестницу. Адель устремился туда, прыгая через две ступеньки.
– Если и она тоже закрыта, – на ходу говорил он, – это будет трындец. О, повезло!
Подавив вздох, Марго поплелась наверх, Костя не отставал, и вскоре они добрались до приоткрытой двери, подле которой их ждал Адель.
– Жалко, конечно, что подвал не осмотрим… – начал он, но Костя его перебил:
– Ничего не жалко! Нечего туда соваться.
Адель уже собирался толкнуть дверь и выйти в коридор, когда прозвучали эти слова. Он опустил руку и повернулся к другу. Марго решила, что он снова полезет в бутылку, скажет, что нечего было увязываться за ним, если духу не хватает. Костя, похоже, подумал приблизительно о том же, потому что отпрянул. Однако Адель повел себя иначе.
– Костарь, ты сам хотел пойти, посмотреть. Что случилось? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
Сбитый с толку кротостью его тона, Костя смешался, прислонился к стене, словно ища опоры.
– Хотел, – обреченно пробормотал он. – Любопытно же. Но все равно, с самого начала было не по себе. А как сюда пришли, так и вообще… Это место… У меня от него мороз по коже.
Договаривая, Костя перешел на шепот.
– Брось, брат! – Адель успокаивающе похлопал его по плечу. – Это всего лишь старый дом. Здесь нет ничего!
– Есть, – сама от себя не ожидая, подала голос Марго. – Кажется, что тут есть еще кто-то, кроме нас! Как будто этот «кто-то» смотрит мне в спину. Мне здесь тоже не нравится.
– Да вы что? – Адель растерялся от того, что лучший друг и девушка оказались солидарны, даже вроде бы объединились против него. – Лично я ничего не такого не чувствую!
– Ты ведь знаешь, что было раньше в Тихом доме!
– И что? Все знают: художник какой-то жил. После была больница, – пожал плечами Адель.
– А то! Ты сам говорил, что сюда никто из ваших раньше не совался. Почему, интересно? Да потому, что дом проклят!
Марго попятилась и закрыла рот руками. Адель недовольно посмотрел на нее и вновь перевел взгляд на Костю.
– Обычная городская легенда.
– Я ничего об этом не знаю! Я же не в Казани родилась! – пискнула Марго. Они с матерью перебрались сюда из Зеленодольска в прошлом году. – Что за легенда?
– Ничего! – отрубил Адель.
– Костя! – уже тверже проговорила девушка. – Расскажи мне!
После секундного колебания Костя ответил, глядя куда-то вбок:
– Говорят, что Валахов, этот художник, был сумасшедший. Он писал только портреты, причем в основном женщин. Сначала все было хорошо, портреты получались удачными. Дамам нравилось, что на картинах Валахова они выглядят настоящими красавицами: он изображал их в самых удачных позах и ракурсах. Валахов стал модным художником, женщины наперебой заказывали ему свои портреты и вешали его работы в своих гостиных. Но потом начался настоящий кошмар. Спустя какое-то время написанные на портретах лица по непонятной причине начали меняться: они становились страшными, кривыми, искаженными, так что женщин невозможно было узнать. Перепуганные заказчики были в шоке, они уничтожали портреты, но было поздно. Все, кого изобразил Валахов, вскоре погибли! Даже его собственная жена. Ему перестали заказывать портреты, люди вообще боялись общаться с ним. Он сделался затворником, прислуга и та разбежалась. Валахов долго жил взаперти, совсем один, а потом умер и его даже нашли не сразу. Только с его смертью ничего не кончилось, стало еще хуже. Здесь была детская больница, и дети постоянно умирали!