— Можете приступить, доктор Блирр, — дает добро муун. Я не ослышался? Фамилия женщины — Блирр?!
— Хего Дамаск, — окликает она мууна, собравшегося уходить, — Вы не сказали имя испытуемого.
— Джагганат, — нехотя отвечает тот. Меня охватывает оторопь.
Какова вероятность, что женщина-психиатр будет иметь ту же фамилию, что и надзирательница тюрьмы, а имя ее пациента совпадет с именем, которое я носил для прикрытия? А номер истории болезни — тюремный номер! Я понял это лишь сейчас! Что все это, черт его подери, значит?!
Все меньше веры в совпадения остается, когда на экране появляется еще одна тень — человека в плаще с капюшоном.
— Договорились? — произносит черный силуэт знакомым до боли голосом. Это Дарт Сидиус! Это он говорит с Хего Дамаском!
— Эта доктор — любительница денег, экспериментатор, садист, ксенофоб, — отвечает муун моему учителю. — Она идеально подходит на роль, которую я ей выделил.
— И что вы сделаете с ним? Что мы будем иметь потом?
— Я верну в том состоянии, в каком взял. Да и ты вроде не питал к нему привязанности.
— Конечно. Если что-то пойдет не так, я не хочу обременять себя этим.
— Я понял. В этом случае я его ликвидирую.
— Хорошо.
Запись обрывается. А я неподвижно сижу на полу в безмолвии, сгорбив спину. Я не знаю, что думать и чему верить. Этого… просто… не может быть! Это так… неправильно!
Кто-то неожиданно касается моего плеча. Я хватаю дотронувшуюся до меня руку и швыряю противника через себя. Но это оказывается всего лишь Талзин. Ей снова не повезло столкнуться со мной.
— Извини, — встревожено просит ведьма, поднимаясь на ноги. — Мне не стоило приближаться бесшумно. Ты на взводе.
Она что, тоже все видела и слышала? Я начинаю невольно ходить кругами вокруг кресла с трупом Блирр, тяжело дыша и пытаясь успокоиться. Моему негодованию нет предела.
Я даже опасаюсь строить подобные предположения, но все же… Неужели все, что происходило в «Улье Шестерне 7», было некой ложной памятью — блестяще исполненная миссия на грани жизни и смерти в одной из наихудших тюрем Галактики? Неужели вместо этого было пребывание здесь, в грязном госпитале Дрешде, и опыты этого ублюдка Дамаска?! Нет, нет, нет, это сущий бред, это все из-за моего состояния, да и просто от самого этого места…
Но голос Сидиуса был неподдельный. Я не мог ошибиться в этом, ни за что не мог. Да и совпадений слишком много…
— Я видела все, — отрывает меня от тяжких раздумий голос Талзин. — Твой учитель такой хороший, правда?
— Я не верю этому, — отмахиваюсь я. — Этого не было! — и в этот момент приходит осознание, что датомирка не так проста — она знает Сидиуса, и даже знает, что он является моим учителем! Я впиваюсь в нее свирепым взором: — А не подделали ли ты сама запись, а, ведьма?!
Талзин улыбается, неуловимо, одними глазами:
— Ты боишься безумия? Боишься потерять себя? Но был ли ты вообще?
Я готов убить ее за эти слова. Готов убить и за эти идиотские игры! Но только что это изменит?
— Чего ты ходишь за мной?! — кричу я, утратив остатки самообладания. — Чего ты от меня хочешь?!
Ведьма бесстрашно подходит ближе и улыбается, уже открыто, без притворства:
— Я могу забрать тебя отсюда. Прямо сейчас. Пойдем со мной.
Что это еще за предложения, с какой стати? Каков бы ни был ее интерес, он определенно корыстный.
— Пошла ты! — резко отворачиваюсь от нее я. — Лживая тварь.
— Нет, — пытается заверить датомирка. — Я ведь действительно тебе…
Ее слова обрывает резкий, бросающий в холод металлический скрежет. Я оборачиваюсь на звук. Черная Пирамида! Этот горбатый монстр пронзил Талзин своим несуразным огромным ножом и, как тряпку, сняв ее бездыханное тело с лезвия, швырнул в стену. Я отхожу на безопасное расстояние, передергивая затвор винтовки, и стреляю в грудь твари, но за этим не следует никакой реакции. Отходя к дверному проему, я стреляю снова — это даже на миг не замедлило монстра! Только собственный нож, который он волочит по полу с отвратительным скрежетом, сводящим зубы, несколько тормозит его шаги. Я не могу более тратить пули на попытки остановить его, но с тем, как медленно я отступаю, Черная Пирамида неизбежно меня настигнет. Я практически не чувствую правую ногу. Выскочив в коридор, активирую меч, который тут же сталкивается с гигантским окровавленным ножом, но не берет его. Я ухожу, сдерживая его удары, сам не зная, куда иду и как долго продержусь. Этот изнурительный бег от твари, то и дело вонзающей тяжелый нож в пол на опасно близком ко мне расстоянии, длится невыносимо долго. Пока, наконец, оказавшись практически в тупике, я вижу слева от себя пустующую шахту лифта и без раздумий прыгаю вниз.
Что-то красное проносится перед моим затуманенным взором и падает со мной в темноту. А когда зрение восстанавливается, уже нет окровавленных, заросших стеклянными глазами стен. Я выхожу в коридор первого этажа и слышу за стеной звуки борьбы — шорох, треск и гортанные хрипы. Переступая вдоль стены, я занимаю такую позицию, что мне становится видно происходящее за углом, но сам я еще могу оставаться незамеченным. И первое, что предстает взору — инвалидное кресло. На нем находится существо, напоминающее бледного истощенного человека. Ниже его выпирающих ребер в живот вогнано множество проводов и трубок, подключенных к системам жизнеобеспечения, находящихся за его спиной. Атрофированные ноги напоминают бесформенно стекшую вниз массу телесного цвета, дрожащую, как и все тело, в подобии конвульсий боли. Место на голове, где должны были бы находиться глаза и нос существа, представляет собой нагромождение мясистых темно-фиолетовых наростов опухоли, свободен только широко распахнутый рот твари, с хрипом выдыхающей в воздух клубы яда. А перед этим монстром я замечаю графа Дуку! Случайна ли уже третья наша встреча? Нет, таких случайностей не может быть! Человек отбивается силовой пикой от тянущихся к нему длинных костлявых рук монстра, перегородившего ему выход. Стоит отдать должное выносливости немолодого графа, сражающегося с этой тварью в инвалидном кресле несмотря на удушье от отравы, которую она выкидывает в воздух с очередным «кашлем». Без лишних раздумий я вновь беру в руки тускенскую винтовку. Пристрелить уродливого монстра не составляет труда. И когда его конвульсии и хрипы прекращаются навсегда, настает время разобраться с Дуку.
Конечно, я не нападаю сразу. Ему нужно прийти в себя, восстановить дыхание, чтобы он вообще смог говорить. Прочищая горло, граф поднимает на меня взгляд исподлобья, в котором нет никакой благодарности.
— Думаешь о своем превосходстве? — с презрением задает он риторический вопрос. — Что ж, чем выше задерешь нос, тем больнее упадешь.
— Ты понятия не имеешь, кто я, чтобы говорить так, — оскалившись, произношу я. Из-за усталости любая мелочь способна вывести меня из и без того шаткого равновесия.
— Я прекрасно знаю, кто ты, забрак. Тебя зовут Дарт Мол, — ошеломляет меня следующая фраза Дуку. — Собственно, мне было дано задание убить тебя.
Я хватаю его за воротник и, оттащив за дверь в ближайшую палату, прижимаю к стене.
— Кем же? Кто тебя послал?!
На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Ты сильно удивишься, но Дарт Сидиус, твой учитель-ситх.
Граф произносит это столь непоколебимо, твердо, не пряча взгляда, что при всем нежелании я не могу отрицать тот факт, что это совсем не похоже на ложь. Я отпускаю его и, опешив, отступаю назад. И откуда только всем, с кем я сталкиваюсь на этой мертвой планете, известно так много?!
— Откуда ты его знаешь? — непроизвольно сам вырывается отчаянный вопрос.
Дуку поправляет воротник и, сложив руки за спиной, задумчиво дает ответ:
— Видишь ли, я джедай, добровольно покинувший Орден, — не спеша, чеканя слова, начинает он приоткрывать истину. — Я давно питал презрение в отношении своих братьев по оружию — слепых, слабых, связанных неактуальным кодексом, погрязших в заблуждениях, рабов коррумпированного Сената! Одно… довольно бесславное событие окончательно укрепило мое желание в корне изменить свою жизнь. Я принял решение и выбрал Темную Сторону. И тогда… Дарт Сидиус нашел меня сам. И дал это, скажем так, «проверочное» задание.
— Но ведь я не должен был здесь быть, — тут же цепляюсь я за малейший повод поставить под сомнения слова графа Серенно.
— Я тоже! — мгновенно отвечает он. — Потому я и не убил тебя — после всего, что здесь увидел и пережил.
Наступает тишина.
Мы не должны были встретиться. Возможно, никто из тех, кто попал сюда, так же не должен был оказаться на Коррибане. Но все мы здесь. И явно не обошлось без необъяснимых обстоятельств. Мне адски сложно допустить сомнения в учителе, я твердо усвоил, что этого делать нельзя. Ведь все действия Сидиуса всегда имели смысл. Испытание? Очень может быть. Скорее, именно так.
— Но это не значит, что я не убью тебя, — обращаюсь я к Дуку, кладя руку на меч. — Ты ведь знаешь слишком многое.
— По факту, если мы будем биться, не важно, кто победит, — с непоколебимым спокойствием отвечает граф. — После этого боя никто не вернется отсюда.
Усталые. Вымотанные. Но несгибаемые. Не допускающие даже мысли о капитуляции. Если мы будем драться на пределе сил — а иначе не может быть — сил у нас не останется. Этот человек абсолютно прав.
— Это верно, — признаю я. И, не вполне отдавая себе отчет, следом озвучиваю отчаянную мысль, касающуюся учителя: — Так не подстроил ли все это он? Не отправил ли он нас обоих в этот ад, чтобы избавиться от двоих сразу? Потому что на самом деле его интересует кто-то третий?
У меня даже есть предположение насчет этого третьего. Энакин. Как я мог забыть про странного человеческого ребенка? Который, похоже, к тому же не видит здесь никаких монстров.
Дуку отрицательно качает головой:
— Аварию — мог. Но не весь этот ад.
Он тоже совершил вынужденную посадку. Совпадение ли? И сталкивался ли он впоследствии с тем же, с чем и я?