— Она была здесь, когда мы приехали, лет двадцать или около того назад. Она и ее муж… Джек. Он умер спустя несколько лет. Инфаркт, так сказали доктора. Все случилось быстро, что бы это ни было. Только что пропалывал сад — и вдруг упал на колени, словно его подстрелили.
— А миссис Чэмберс…
— Она оставалась жить в этом доме. Ипотека была выплачена. Она могла переехать, но у них не было детей. Вайолет, похоже, справлялась. Раз в неделю моталась по магазинам. Мы предлагали помощь, но она держалась на расстоянии. Не любила общаться. Полагаю, считала, что, выйдя замуж за Джека, выбрала себе неровню. В доме у нее мы никогда небыли. Ни разу за двадцать лет. Вот почему это все казалось странным.
Эмма подалась вперед:
— Что казалось странным?
Миссис Хэллоран принесла из кухни поднос и поставила его на маленький столик между креслами.
— Ну, в один прекрасный день она просунула нам в дверь записку, в которой сообщала, что должна уехать. Это было необычно, так как она не удосуживалась прежде уведомлять нас о чем-то таком. Оказалось, заболела ее сестра. А мы даже не знали, что у нее есть сестра. Она сообщала, что едет ухаживать за ней. Больше мы ее не видели… Правда, нельзя сказать, что мы часто видели ее, когда она жила здесь. Но потом мы узнали, что кто-то въехал в ее дом. — Она подняла голову, наливая чай, и ее глаза встретились с глазами Лэпсли. — Мы предположили, что она умерла.
— Так и есть, — подтвердил Лэпсли.
— А что с ее сестрой?
— Этого я не знаю. — Лэпсли посмотрел на Эмму, надеясь, что она возьмет на себя беседу.
— Несколько вопросов относительно имущества. — Эмма плавно вступила в разговор. — Мы ведем рутинный опрос. Вы сказали, она держалась замкнуто и вы редко с ней виделись. Вы не замечали, к ней кто-нибудь приезжал?
Миссис Хэллоран передала Лэпсли чашку чая.
— Точно не могу сказать.
— Кто-то был, — неожиданно заявил мистер Хэллоран.
Его жена во все глаза смотрела на него.
— Да?
— Какая-то женщина. Видел ее пару раз, когда та выходила из дома. Решил, помогает по дому или что-то в этом роде, хотя мне тогда подумалось, она старовата для помощницы.
Миссис Хэллоран нахмурилась, передавая чашку Эмме. Эмма смотрела на нее так, словно в жизни не видела подобного. Видимо, ее смутило, что чашка была из тончайшего фарфора.
— Теперь, когда ты упомянул о ней, думаю, и я могла ее разочек видеть. Она что-то выносила из дома. Я подумала, она из агентства по социальному обеспечению.
— Вы знали, как ее зовут? — спросил Лэпсли.
— Что нет, то нет. Мы ни разу с ней не заговаривали.
Лэпсли быстро допил чай.
— Спасибо за помощь. Если вспомните что-нибудь еще… — Он сделал движение, чтобы встать, но что-то в глазах мистера Хэллорана удержало его на месте.
— Разве мы не получали рождественскую открытку? — спросил тот жену.
— Верно. — Та всплеснула руками. — Думаю, она все еще у меня. Подождите минутку, я ее найду.
— Она ничего не выкидывает, — заговорщицки подмигнул мистер Хэллоран. — У нас хранятся поздравления с Рождеством и днями рождений еще с тех пор, как мы поженились.
— А открытка… ее прислали в это Рождество? — спросила Эмма.
— Да.
Эмма посмотрела на Лэпсли. Он понял, о чем она думает. Вайолет Чэмберс погибла примерно девять месяцев назад. Когда люди весело распевали рождественские песенки и обменивались подарками, смотрели по телевизору речь королевы или переваривали во сне индейку, тело Вайолет Чэмберс неспешно разлагалось, возвращая природе то, из чего она была сделана.
Так кто послал открытку?
Покопавшись немного в картонной коробке, миссис Хэллоран с торжествующим видом вернулась, держа в руках не только рождественскую, но и почтовую открытку.
— Я и забыла об этом, — сказала она, помахав ими перед носом у мужа. — Она пришла через неделю или около того после ее отъезда.
Лэпсли сначала посмотрел на рождественскую открытку. Массовое благотворительное производство, картинка на лицевой стороне изображает до смешного штампованное веселье.
«Некоторые, — подумал он, — годами изучают в колледже искусство графики в надежде работать в рекламе или в области дизайна журналов, а кончают тем, что штампуют бесконечные картинки с малиновками, снеговиками и засыпанными снегом ветками. Видимо, в июле, чтобы открытки были готовы к сезону. Что случается с этими людьми? Они в конце концов умирают от разбитого сердца, когда рушатся их мечты о профессиональной карьере, или совершают самоубийство, приходя в отчаяние от конвейерного веселья, которое вынуждены производить? Надо спросить у доктора Катералл, много ли каждую осень у нее в морге бывает умерших графиков».
Подумав о докторе Катералл, Лэпсли понял, что ему нужно поговорить с ней о результатах анализов образцов тканей Вайолет Чэмберс.
На рождественской открытке рукописной была только подпись, которой заканчивалось бессмысленное печатное послание. Буквы были написаны перьевой ручкой округлым курсивом. Почтовая открытка, судя по всему, была написана той же ручкой. Простая открытка без всяких рисунков. На одной стороне — адрес Хэллоранов, а на другой послание:
Лорогие Дэвил и Джин!
Не знаю, как долго я буду отсутствовать, но подозреваю, что это может занять какое-то время. На время отсутствия я сдала дом — боялась, что он останется пустым, но теперь, уверена, за ним присмотрят, а я получу какие-никакие (но очень нужные!) деньги. Берегите себя!
Штамп на лицевой стороне был обычным, а почтовый штемпель расплылся в кляксу и не читался.
— И это все весточки от нее за время ее отсутствия?
— Да, — ответила миссис Хэллоран.
— А почерк? Это почерк Вайолет Чэмберс?
— Я правда не знаю. Не думаю, что она когда-либо писала нам, когда жила здесь.
Лэпсли передал обе открытки Эмме.
— Вы, случайно, не сохранили конверт, в котором пришла рождественская открытка?
— Для чего нам это? — искренне удивился мистер Хэллоран.
— Действительно, — вздохнул Лэпсли. — Совершенно не для чего. — Он заерзал, словно собираясь встать. — Что ж, не будем вас больше задерживать. Спасибо за чай.
— Еще, если можно, пару вопросов, — по-прежнему сидя, попросила Эмма. Лэпсли снова тяжело опустился в кресло. — Нет ли у вас каких-нибудь фотографий Вайолет Чэмберс?
Миссис Хэллоран покачала головой:
— Нет, моя дорогая. Ума не приложу, откуда они могли у нас появиться.
Эмма кивнула.
— Тогда расскажите, как она выглядела. Не было ли в ней чего-нибудь необычного? Какие-нибудь особые приметы?
Хэллораны задумались, а Лэпсли кивнул Эмме. Хороший вопрос.
— У нее был шрам, — наконец сказала миссис Хэллоран.
— На шее, — подтвердил мистер Хэллоран. Он дотронулся до своей шеи, прямо под адамовым яблоком. — Вот здесь.
— Спасибо. — Лэпсли посмотрел на Эмму: — Что-нибудь еще?..
Она покачала головой, и они ушли, потратив некоторое время на то, чтобы отделаться от гостеприимных Хэллоранов. В какой-то момент Лэпсли даже испугался, что их собираются пригласить остаться на ленч, но, к счастью, этого не случилось.
— Хорошая мысль по поводу особых примет, — поблагодарил он сержанта. — Я и забыл о шраме на шее трупа. Дифтерия, не так ли?
— Вставленная в молодости дыхательная трубка, — подтвердила Эмма. — По крайней мере так говорит патологоанатом. Это дополнительный факт, который позволяет считать, что тело принадлежит Вайолет Чэмберс.
— А мы сомневались?
— Ну, все, что у нас было, — зубные протезы. — Она открыла машину. — Куда едем, сэр?
Лэпсли задумчиво посмотрел на дорогу — сначала в одну сторону, потом в другую.
— Агентство по недвижимости возле станции… то, что сдало дом семье Уетералл после того, как Вайолет исчезла. По крайней мере у них мы можем узнать, куда переводится арендная плата. — Он вздохнул. — У меня такое чувство, что мы получаем все больше информации, но при этом топчемся на месте. Нам известно, что Вайолет Чэмберс умерла в лесу. Кто-то, видимо, оставил ее там, даже если он не виноват в ее смерти… а мы до сих пор не знаем, как она умерла. Можем предположить, что почтовую и рождественскую открытки Хэллоранам послал один и тот же человек. Таких открыток может оказаться много, если у нее были и другие друзья. Как бы там ни было, кто-то, похоже, пытается поддерживать мнение, что Вайолет Чэмберс жива, по крайней мере среди других. Зачем? Что им от этого? Вряд ли арендной платы за дом достаточно, чтобы оправдать риск, каким бы хорошим этот район ни был.
— Так что будем делать, сэр?
— Это, детектив-сержант Брэдбери, зависит от двух вещей: что мы узнаем в агентстве и удалось ли уже доброму доктору Катералл установить причину смерти.
Ближайшую станцию они нашли за десять минут. Она находилась в стороне от перекрестков с магазинами, барами и ресторанами. Три агентства по недвижимости располагались на близком расстоянии друг от друга, и Лэпсли с Эммой пришлось зайти во все три, прежде чем им повезло. Везение, подумал Лэпсли, относительное понятие. По словам девушки, с которой они переговорили, дом был сдан меньше года назад. Она еще не работала здесь, когда дом был занесен в их книги, но, судя по компьютерной регистрации, которую она с трудом нашла при постоянных понуканиях со стороны Лэпсли, владелица, миссис Вайолет Чэмберс, провела большую часть оформления по почте. Арендная плата минус стандартная доля, которую оставляют себе агентства по недвижимости, регулярно перечисляется на счет строительного общества. На этом все.
Из Ипсуича они возвращались молча, каждый был занят своими мыслями. Когда выехали на шоссе, у Лэпсли запиликал мобильник. Вкус шоколада во рту напомнил ему, что сегодня они еще не обедали.
Возможно, вам захочется еще раз посетить морг. Думаю, что установила причину смерти Вайолет Чэмберс. Это не…
Сообщение на этом обрывалось. Хотелось надеяться, что доктор Катералл будет избегать излишних сокращений и аббревиатур и не станет превышать разрешенного в посланиях количества знаков. Через несколько секунд мобильник снова бипнул, выскочило второе сообщение — или, скорее, продолжение первого.