Погода была мерзопакостной. Мокрый снег вперемешку с моросящим дождем и резкими порывами ветра превратил новенькую бетонную взлетную полосу испытательного таркуверского аэродрома в темную ленту, покрытую потоками бегущей, пузырящейся от ударов капель воды. Мрачное, тяжелое, темно-серое небо давило, не давая надежды клонящемуся к горизонту светилу, местоположение которого можно было определить лишь по едва видимому сквозь плотный полог туч расплывчатому бледному пятну.
Сенатор Колинз Зеван, стоящий на небольшом балкончике наблюдательной башни, что примостилась на краю аэродрома, являясь одновременно пунктом управления и штабом, отбросил погасшую от ударившей в лицо измороси палочку аромы и, зябко передернув печами, вернулся внутрь помещения. Сидящий за письменным столом начальник аэродрома Грег тер Косик покосился в его сторону и вновь принялся раскачиваться на стуле, слушая стоящее рядом радио, транслирующее очередной чемпионат местных команд по квитсингу.
Стряхнув воду с полей подмокшей шляпы прямо на пол, сенатор повесил ее на стоявшую в углу колченогую вешалку и, повернувшись к своему секретарю Генри Орлогу, который сидел у рации вместе с радистом, спросил:
– Что-нибудь слышно?
Тот в ответ только покачал головой и, поднявшись с протестующе скрипнувшего стула, подошел к сенатору.
– Господин Зеван, неужели вы в действительности верили в эту руссарскую авантюру? Пересечь на крылане океан – безумная затея.
– И в чем же здесь безумие? – удивился Колинз. – Помнится, в прошлом году это уже осуществил наш аэронавт, как его там… – он прищелкнул пальцами и вопросительно-выжидающе посмотрел на Орлогу.
– Господин Маран, Герри тер Маран на своем крылане «Целенк», – послушно подсказал тот.
– Вот-вот. Так в чем тогда безумие?
– Ну, я немного неправильно выразился, – ответил Генри после некоторой заминки. – Трансландорский маршрут действительно уже, можно сказать, покорен, однако взгляните сюда… – Он указал в сторону висевшей на стене небольшой карты мира и, подойдя к ней, провел ногтем, как бы соединяя континенты невидимой линией.
– Маран летел самым коротким путем, причем с тремя посадками на островах Ладыгас, Найцан и Бат-Корисав. Причем во время одной из остановок потребовалась полная замена двух двигателей из пяти. Теперь руссары…
Его палец заскользил вдоль континента, огибая Ендору и упираясь в Наманарский.
– Маршрут в два раза длиннее, причем была только одна посадка на Фаранских островах для дозаправки, вот здесь, – его палец вернулся назад и уткнулся в едва видную с места Колинза группу серо-зеленых пятнышек, затем вновь двинулся обратно. – Дальше, как видите, сплошная вода.
– Да уж, – сенатор нервно прошелся по комнате. – Получается, либо руссарские авиаторы действительно безумны, либо как-то смогли повысить надежность своих крыланов. В любом случае просьба предоставить эту полосу для посадки руссарского аппарата и обеспечить экипажу полную безопасность и всяческую поддержку исходит с самого верха, так что нам остается только ждать.
Орлогу достал из кармана часы и, отщелкнув крышку, бросил быстрый взгляд на циферблат.
– Уже прошло больше пятнадцати часов с момента потери связи, скоро стемнеет. Думаю, все же стоит сообщить в столицу, да и корреспондентам нужно что-то сказать, а то почти сутки маются в ожидании обещанной сенсации.
– Вот уж об этих ласьях[25] я бы заботился в последнюю очередь, – пробурчал Зеван, подходя к окну и пристально вглядываясь в серую пелену дождя. – Если понадобится, подсунем им новую машину господина Макинза. Надеюсь, у вас все готово к демонстрации? Господин Макинз!..
Он покосился в сторону дремавшего, сидя на небольшом продавленном диванчике, пожилого седовласого мужчины, который вздрогнул от оклика, открыл глаза, некоторое время непонимающе смотрел на сенатора и после того, как Колинз повторил свой вопрос, коротко кивнул.
– Естественно, господин сенатор. Все готово к демонстрации. Вот только погода не очень летная, – трость в его руках указала на окно, – а у меня, знаете ли, не подводная лодка. Так что будьте добры, позвольте старику еще немного подремать.
Сказав это, он вновь оперся подбородком о сложенные на рукоятке трости руки и закрыл глаза.
Колинз хмыкнул, но промолчал. Старик тут присутствовал больше для проформы, так как был одним из совладельцев этого аэродрома, и отказать ему не было возможности. В отличие от Ендории, анарканская авиационная промышленность только делала свои первые шаги и взлётно-посадочных полос просто не хватало, тем более такой длины, какую запросили руссары. Первоначально они хотели приземлиться в Найт-Порте, но из-за дождей тамошняя грунтовка оказалась размыта и на некоторое время стала непригодна для полетов. Сообщение об этом поступило, когда руссарский крылан находился уже в воздухе на полпути к Фаранским островам. Возможно, следовало отказать в приеме, сославшись на непреодолимые обстоятельства, однако некоторые из высокопоставленных членов правительства, имеющих свои интересы в Руссарии, надавили на нужные связи и найт-портовской полосе пришлось спешно искать замену.
Тогда-то и вспомнили об Эрнико экс Макинзе – аэроконструкторе, половину жизни посвятившем проектированию небольших пассажирских дирижаблей, сколотившем на этом неплохое состояние и на старости лет увлекшемся созданием новомодных крыланов. Для этих целей он и еще пара таких же сумасшедших выкупили землю и построили на ней аэродром, применив для покрытия взлетной полосы асфальтобетон, что позволяло использовать ее в любых погодных условиях. Это новшество в свое время привлекло внимание многих газет и журналов, пишущих об аэронавтике, но тогда большинство из экспертов сошлись во мнении, что все это просто глупая прихоть и пустая трата денег, ибо легкие крыланы могли взлетать практически с любого пятачка земли. Кто ж тогда знал, что старик-аэроконструктор окажется умнее и прозорливее многих кичащихся своими знаниями инженеров и профессоров.
Сенатор усмехнулся.
Впрочем, сотрудничество было взаимовыгодно: правительство арендовало на время так нужный ему аэродром, Макинз же и его компаньоны получали не только деньги, но и возможность пропиарить в центральной прессе свой новый крылан.
Неожиданно ожила рация, и из внешнего динамика разнесся пронзительный треск, в котором с трудом различались какие-то голоса. Полковник тут же спешно отключил радиоприёмник, который раз за разом выдавал малоразборчивые вопли спортивного комментатора, а радист прижал рукой наушники и, отрубив внешний динамик, шустро закрутил ручками подстроек, пытаясь не упустить нужную частоту.
– Ну, это они? Что говорят? – спросил Колинз, буквально в пару шагов оказываясь рядом. – Где они?
Радист молча воздел руку вверх, призывая к тишине, и еще плотнее прижал наушник к уху.
– Прошли Раскор, – наконец выдал он, не опуская руки и продолжая вслушиваться. – Связь плохая, как я понял, повреждена антенна.
– Раскор, Раскор. Где это? – Колинз вопросительно уставился на секретаря, но тот лишь пожал плечами, зато голос неожиданно подал начальник аэродрома Косик.
– Город на побережье. Почти сто пятьдесят терров на юго-запад.
– Получается, они уже над материком, а значит…
– Погодите, что-то еще, – прервал его радист. – Видимость практически нулевая, быстро темнеет, сильный дождь, просят хоть чем-то подсветить полосу.
– Подсветить? Это вообще возможно? – сенатор с беспокойством посмотрел на проснувшегося и внимательно слушающего радиста Макинза.
– А вы как думаете, господин сенатор? – старик с кряхтением поднялся с дивана и, подойдя к окну, постучал тростью по стеклу. – Знаете, что было тут до того, как мы начали строительство? Старая аэробаза, и военные нам много добра оставили, – кончик его трости указал в сторону радиста, – например, эту радиостанцию, по которой мы держим связь.
– Так можно или нет? – несколько нервно перебил старика Зеван.
– Конечно, – старый аэроконструктор бросил быстрый взгляд на Косика. – Грег, будь добр, скажи ребятам, чтобы включили прожектора, и поторопись, не хочу, чтобы наши гости пролетели мимо.
Косик послушно вскочил на ноги и, подхватив с вешалки висевший там потрепанный бушлат, хлопнул дверью.
Не прошло и пятнадцати минут как опускающуюся тьму прорезало несколько лучей зенитных прожекторов, а еще через некоторое время, наполненное мучительным ожиданием, над взлетной полосой пронесся темный силуэт рукотворной птицы.
Дверь кабинета резко распахнулась, и внутрь ворвался взъерошенный Петрав с развевающейся словно флаг телеграфной ленточкой в руке.
– Они долетели, тер Эйтан, долетели! – крикнул он, тряся лентой. – Долетели, вопреки всем неверующим! Долетели!
Он пустился в дикий пляс по кабинету вокруг стола, захватив в этот странный круговорот стоявшую у его края Аниру – молоденькую секретаршу, буквально месяц назад принятую на работу Сергеем, чтобы справиться с возросшим валом различных бумаг.
– Так, стоять, – прервал его танец Сергей, поднимаясь со своего места, подходя и забирая ленточку из рук молодого инженера.
Он быстро пробежался по ней взглядом, улыбнулся и, резко впечатав ладонью в стол, обвел собравшихся победным взглядом.
– Тернары, анаркане сообщают, что час назад наш самолет успешно приземлился на аэробазе города Таркувера. Наши ребята живы, здоровы и отдыхают после полета, так что теперь и нам можно расслабиться, выдохнуть, кричать ура и праздновать. Но лично я хочу просто отоспаться.
Не скрывая своего облегчения, он плюхнулся обратно на свой стул и, оттолкнув от себя ленточку телеграммы, с улыбкой посмотрел на сидевших за столом представителей правительственной комиссии. На какое-то мгновение воцарилась звенящая тишина, затем все дружно повыскакивали со своих мест, принялись обсуждать новость, поздравлять друг друга, передавая ленточку из рук в руки.