— Ничего.
Игорь не прокомментировал, просто отвернулся.
И как раз в это время дверь подъезда хлопнула, и по ступенькам вверх застучали каблучки. Оля, без вариантов.
— Приветики! — закричала она, размахивая тортом. — Давно ждете?
— Минуты три! — очень весело отозвалась Таня.
— А, ну тогда не страшно!
Оля подлетела, сгрузила Игорю торт не глядя и начала торопливо искать ключи.
— Столько всякой фигни! — хохотнула она, с хрустом раздирая внутренности сумки ногтями. — Никогда с первого раза ключи не найдешь!
Ключи все не находились, а Игорь и Таня все переглядывались, и тогда Оля присела и вывернула сумку прямо на коврик у двери. Вот это уже было совсем странно.
Коврик был новенький и очень игрушечный, хоть на стол под чайник клади. И все равно как-то…
— Вот они, ключики! — доложила Оля. — Гады такие! Хотели спрятаться!
В гробовой тишине гости переступили порог, а вместе с ними коврик, усыпанный Олиным барахлишком. Остановились и забыли обо всем на свете, потому что ни в одной из фантазий не могли себе представить такой эволюции соседской квартиры.
— Н-да, по-богатому! — сказал Игорь с завистливой тоской. Очень выразительно.
— Проходите, не стесняйтесь! — Оля-хозяюшка прикрыла дверь и включила кондишен. Только после этого скинула сапоги, куртку.
Гости продолжали стесняться и тупо пялились вокруг. И это так вдохновляло! Оле хотелось быть удивительной, завидной и недоступной. А вместе с тем — человечной, теплой и внимательной. Она сама не понимала, чего ей хотелось, но было хорошо.
— А где ваш красный диван? — спросила Таня. Надо же было о чем-то говорить.
— Ой, диван! Это какой-то ужас! Его до сих пор не могут переделать! Живем без дивана, как японцы! Чай будем пить на полу, вы не против?
— Да хоть на лестнице! — с готовностью подхватил Игорь. — Мы не гордые!
— И зря! — назидательно заметила Оля. — Надо быть гордым, иначе ничего в жизни не добьешься!
Вот тут и Таня, и Игорь какое-то время очень серьезно давились смехом, но не выпускали, чтобы не испортить ауру вечера. Да. Оля, конечно, разбирается в целях и методах их достижения. Да, она, безусловно, добилась!
Но ведь добилась…
И смеяться расхотелось.
— Ну! — Оля уже успела накрыть пол циновкой, бросить вокруг пару подушек, приволокла подносы с пестрой кукольной посудкой. — Давайте пить за знакомство!
— А что тут пить? — искренне удивился Игорь. — Тут ни бутылок, ни тары!
— А вот!
И Оля разлила из флакончика что-то такое. Игорь взял это двумя пальцами, понюхал, потом с сомнением поставил обратно.
— Это чего, парфюмерия? Не, я такое не пью, это же прошлый сезон! Я только последние коллекции могу!
Девушки засмеялись, стало попроще. Выпили.
В дверь позвонили, Алешенька немедленно помчался открывать.
— Осторожно, замок мне сломаешь! — закричала Ирина Павловна и тут же пояснила: — Зять у меня безрукий, никак замок новый не повесит! Жду каждый раз, что отвалится! Или замок, или руки.
Лилия Степановна только кротко вздохнула.
— Кто там? — весело поинтересовался Алешенька.
— Э-э-э… Это Светлана Марковна, соседка. Мне нужна Таня.
Алешенька посмотрел в глазок, увидел человека в черном, в очках, в шляпе. Просто наглядное пособие к маминым лекциям по безопасности — страшным незнакомцам не открывать!
— А ее нету! — сообщил Алешенька. — А вам она зачем?
Человек немедленно развернулся, чтобы уйти. Алешеньке стало жалко, что таинственная дама так быстро исчезает, даже не испугав как следует.
— Она у соседа Вадима! — заорал Алешенька в глазок. — У которого большая машина!
— Ой, а в Москве это пьют на каждой вечеринке! — смеялась Оля. — И даже по утрам иногда!
— То есть Москва жестко спивается? — как бы предполагала Таня.
— Да вы чего, как этим можно спиться? — как бы удивлялся Игорь.
А то, чем спивалась Москва, очень удачно растекалось по телу, и становилось довольно хорошо. Игорь даже прилег на мохнатый ковер и уставился в потолок счастливыми и пустыми глазами. А обе девушки посмотрели на него и порадовались его красоте. Только одна порадовалась и загрустила, а вторая порадовалась и решила еще выпить.
— Ну, за знакомство! — сказала Оля и подняла свой наперсток. — Надеюсь, оно принесет нам всем радость.
Тут позвонили в дверь.
— О! Это Вадим! — Оля вскочила, захлопала в ладоши. — Любимыыый! А мы тут начали без тебя! Давай-давай, присоединяйся!
И перепрыгнула Игоря, сверкнув голыми ножками, и помчалась к двери, продолжая радоваться и шуметь. Но за дверью оказался не Вадим, а женщина в черном.
— Мне Таню! — сухо сообщила она и отвернулась, пряча лицо в очках. Выглядела очень странно и даже опасно. Оля беспомощно оглянулась.
— Светлана Марковна? — Таня встала, расплескивая алкоголь. — Что-то случилось?
Светлана Марковна решила не отвечать на дурацкий вопрос с таким очевидным ответом и гордо удалилась. Таня, конечно, помчалась следом.
— Куда это она? — спросила Оля. — За кем это она?
Игорь сел и пожал плечами. Откуда ему знать, куда это она? И зачем она вообще? А также он? И кто во всем происходящем виноват? И что делать?
— Таня у нас два раза в день благотворительностью занимается, сегодня у нее по плану помощь инвалидам первого этажа.
— Господи, а там есть инвалиды? — испугалась Оля. — А, ну да… Мужик этот страшный, психически ненормальный…
— Не, этот мужик еще не самый ненормальный в этом доме! — ухмыльнулся Игорь и налил себе новую микроскопическую порцию. — Тут что ни квартира, то гнездо уродов!
— Я заметила! — Оля скоренько подняла свою рюмку, чокнулась по воздуху. — Там еще эта странная семейка, у которых детей по-американски зовут… И женщина какая-то безумная… И соседка наша, алкоголица… Ой…
— Что? Теща моя? Не бойтесь меня обидеть, на правду я не обижаюсь! Моя теща — это трындец полный! Вы еще не слышали, как она изъясняется.
— Почему это? Слышала! По утрам она очень громко ругается матом.
— А на кого?
— Неужели на вас?
— Точно! — Игорь даже с какой-то гордостью снова налил и выпил.
— Как можно на вас ругаться? — задумалась Оля.
— Еще как можно на меня ругаться! Что я денег не зарабатываю, грузчиком не работаю, морду ей не бью — короче, непорядок. Человек в недоумении плюс заливает с утра пораньше. Вот вам и портрет.
— А вы ведь пишете музыку?
— Пишу. Только никому это тут на фиг не надо! — Игорь посмотрел, наконец, на Олю — продолжить про музыку или нет? Может, сходить за гитарой, пусть нормальный человек нормальную музыку послушает?
— Могу я вас попросить… — Оля закусила губу, улыбнулась со смешанным выражением боли и игривости.
— Можете! — кивнул Игорь, искренне полагая, что сейчас его отправят за гитарой.
— Распустите волосы.
— В смысле?
Оля чуть-чуть отодвинулась, как будто хотела рассмотреть все полотно целиком. И следующие несколько секунд ее глаза меняли окраску, загораясь изнутри леопардовыми огнями. И чуть-чуть зубок при оскале — как будто судорога, но и улыбка. У Игоря шевельнулись волосы на загривке а сердце на секунду остановилось и дальше пошло уже очень тяжелыми шагами.
В полной тишине он стянул с замотанного узлом пучка резинку и дал волосам растечься по плечам. Оля смотрела.
— Ты красивый, — сказала она, — ты очень красивый.
— Жалко, что за это денег не дают…
— Очень красивый…
Оля на мгновение стала мамбой и как-то совсем незаметно скользнула по ковру, над подносами, по Игорю. Через секунду они яростно целовались.
— Светлана Марковна, подождите! Что случилось, Светлана Марковна?
Дама в черном быстро удалялась и захлопнула дверь своей квартиры прямо перед конопатым Таниным носом.
— Светлана Марковна! — Таня постучалась, позвонила, снова постучалась. — Откройте, Светлана Марковна!
Ей ответила Чапа: жестоко по-собачьи обругала. Потом возник взволнованный голос хозяйки.
— Вы меня предали, Таня! — пылко и горько сообщил голос. — Вы, как и все, меня предали!
— Да когда я вас предавала? — Таня даже оглянулась — не слышит ли кто? Не смеется ли, показывая на Таню пальцем?
— Всегда! На прошлой неделе! Месяц назад! Сегодня!
В который раз Таня испытала острое желание сбежать и прекратить общение с человеком, который настолько не в себе. И в который раз успокоила себя одним простым способом — представила себе ужас жизни одинокой, немолодой женщины с кучей тараканов в голове.
— Светлана Марковна, я вас очень прошу… меня простить.
— Вы жестокая, жестокая!
— Да. Но я больше так не буду. Простите меня, Светлана Марковна!
Чапа еще полаяла, потом ушла. Светлана Марковна за дверью молчала.
— Мне звонили из какой-то больницы, — сказала она. — Зачем вы засунули меня в больницу?
— Э-э-э… Я очень виновата… А что сказали эти, из больницы?
— Сказали, что у меня… рак во второй стадии!
— Что?
Таня прижала ладонь к губам. Ужас какой. А Светлана Марковна за дверью абсолютно очевидно заплакала.
— Мне плохо, Таня! — прохрипела она. — Мне страшно!
— Светлана Марковна! Откройте, пожалуйста!
— Мне так плохо! Мне кажется, я сейчас умру! У меня кружится голова, и все тело так болит! Мне кажется, этот рак, он пожирает меня, ест меня всю изнутри! У меня вся кожа горячая, а под ней как будто шевелится!
— Откройте мне, слышите?
— Это ужасно, когда в тебе начинает жить смерть! Я умру! Я умираю уже сейчас! Мне нечем дышать, Таня! Они мне сказали — и как будто отняли воздух! Мне страаашно!
Она говорила что-то еще, но теперь буквы тонули в рыданиях, и разобрать было невозможно. Да и не нужно.
Требовалось другое.
Таня толкнула дверь плечом и строго велела:
— Откройте!
Вместо этого Светлана Марковна причитала, хрипела, сипела, шептала и вдруг замолчала, грохнувшись на пол. Таня ударила в дверь плечом изо всех сил.