— А мне надо будет уехать! Мы всем потоком отмечаем в кафе, уже давно договорились!
Лилия Степановна вздохнула, кивнула — надо, так надо. Алешенька спал в кресле перед телевизором. Набегался.
— Давайте, с Новым годом! — Настя подняла свой бокал, протянула Лилии Степановне ее рюмашку. — Чтобы в следующем году осуществились все наши желания!
— А вам не вредно пить, Настя?
— Я немножко! В Новый год пить надо, даже психологи советуют!
Спорить с активной молодостью было бессмысленно.
В общем, Настя Первая соскочила, ехала в такси к любимому и страшно радовалась всему происходящему.
А Лилия Степановна сидела перед скромным, но все ж таки накрытым столом и тяжело ворочала уставшим мозгом. Как то все не радостно. Не будут они спокойно жить — Алешенька и Настя. До тех пор, пока Лилия Степановна жива, заботы о мальчике… о муже она возьмет на себя. Но потом уже, после Лилии Степановны, никто не сможет заступиться ни за мальчика, ни за мужа.
Было ясно, что такой момент наступит, и Лилия Степановна давно присматривалась, искала надежных друзей, людей, которым можно будет доверить ее беспомощное сокровище. А кому? Родственники разъехались, брезгуют. Светлана Марковна? Ирина Павловна? Нет, конечно… А больше и нет никого рядом…
И вот такой человек как бы нашелся, пусть и с приключениями, но дал понять, что готов быть рядом… Но ведь человек слишком молодой, ветреный… Нет, ничего плохого о Настеньке — чудесная девочка, такая красивая, бойкая… Но не будет покоя у них. А когда еще малыш появится… Тут уже надежда только на новых родственников. Они внучка в беде не оставят. А заодно, может, и Алешеньку досмотрят.
Вот так рассуждала Лилия Степановна. И разве не было в этом логики?
И вроде радоваться надо тому, что хоть как-то устраивается судьба сына.
Сын пустил во сне слюнку.
Однако ж и Новый год встретить надо бы? Лилия Степановна набрала номер Ирины Павловны и приготовилась стучать вилкой по стаканчику. Чтобы до Ирины Павловны скорее дошел смысл звонка соседки.
Уже через пять минут Ирина Павловна сидела за столом и вдумчиво жевала селедочку.
— Моих-то не видела? Никого дома нет! Вот дожила я! Оставили мать одну в праздник и съе…
— Ирина Павловна, умоляю! Воздержитесь от брани! Алешенька вот рядом, он же слышит!
— Да спит он, Господи! Давай, Степановна, за детей неблагодарных! За то, чтобы они о мамках вспоминали не только у мамкиного гроба!
— Ой, Ирина Павловна! — Лилия Степановна прослезилась. — Давайте только не будем о грустном! Давайте выпьем за здоровье наших детей! Мы их любим всякими — и бессердечными, и равнодушными! Главное, чтобы им было хорошо и они были здоровы!
Выпили. Ирина Павловна просветлела и зачерпнула себе еще селедочки с маринадом.
— А что твоя невестка? Уехала?
— У нее встреча с друзьями по техникуму.
— Знаю я эти встречи. Небось, сейчас с кем-нибудь уже шорхается!
— Прошу вас, Ирина Павловна, не ругайте девочку!
— Девочка! Где ты была, когда она была девочкой? Ой, смотри, Степановна, обдурит она вас с Лешкой, без гроша оставит и еще и хату приберет к рукам!
— Да понимаю я, — Лилия Степановна покачала больной головой. — Что ж у меня — глаз нет?
— Дурит! Так дурит, что пыль коромыслом! Скажет еще, что дите ждет, смотри!
— Так уже сказала!
Ирина Павловна так и зависла с недонесенным стаканчиком.
— Ну… шмара… А ты-то как могла поверить? Ты? Образованная женщина?
— Да чему верить? — Лилия Степановна горько улыбнулась, протерла глаза. — Не может быть детей у Алешеньки. А она-то не знает…
Образовалась тишина.
Потом чокнулись. Выпили.
Ирина Павловна молчала, будучи не в силах сложить все полученные данные в пригодную для разговора конструкцию.
— Лилька… Зачем же ты? Как же ты? А?
Хороший вопрос. Лилия Степановна отвернулась и какое-то время смотрела на спящего зайчика своего, тихо плакала.
— Все я вижу, но… Очень хочу верить в чудо! Знаете, Ирина Павловна, на моем веку было одно только горе и еще тяжкий труд! Когда-нибудь мне должно быть и счастье! Ну, пытается обхитрить меня девочка… Ну, хочется ей закрепиться в городе… Ну, родит она малыша от кого-то другого, здорового… Ну, даже и немножко погуляет потом, пока остепенится… Но связи-то появятся… Новые люди, новые родственники, ребеночек новый… Глядишь, и мы с Алешенькой в эту новую семью как-то пристроимся… Я верю в справедливость… И в Деда Мороза…
— Жди! — хохотнула Ирина Павловна. — Может, на том свети и дождесся! Ну, выпили! За наступающий год!
— На следующей неделе займемся списком. Поможешь мне?
— Помогу, — кивнула Таня. — Я, конечно, не представляю, как я все успею…
— Я тоже не представляю. Ничего вообще. У меня такое ощущение, как будто только что родился. И сразу же на меня упала какая-то такая проблема, с которой мне не справится….Через пятнадцать минут Новый год…
— Поздравляю.
— Рано. Еще пятнадцать минут…
Вадим ехал, смотрел по сторонам, искал знак, идею. Идея, может, и была где-то, но ее целиком закрыли собой гуляющие.
— Ладно, выходим.
Вышли где-то, где можно ставить машину. Неторопливо, спрятав руки в карманы, прошли куда-то вперед, где много людей. Отсюда была видна главная елка, сцена. На сцене уже кто-то кувыркался.
— Ну что, Таня… Плохо для нас заканчивается старый год.
— Очень плохо, хуже, чем обычно.
— Скорей бы уже он совсем закончился. Скорее бы уже следующий Новый год.
— Точно. Следующий будет получше. Надо маме позвонить.
— Звони…
И пока Таня пыталась на морозе набрать номер, пока слушала, пока набирала новый, Вадим стоял, смотрел на елку.
И сам себя ненавидел. Жалкий, униженный, обманутый, преданный, раздавленный, на улице, среди чужих, один. Хорошо, что Таня здесь. Если бы не Таня…
Девушка рядом засмеялась, блеснула в его сторону глазками. Стоит в обнимку с парнем, а смотрит на Вадима… Такая же блондинка, тот же Олин фасон, только еще начинающая, совсем безумная, ищет своего богатого дядю, дурочка.
— С Новым годом! — крикнула ему девушка, помахала пластиковым стаканчиком. — Хотите шампанского?
— Спасибо.
— У нас есть! — девушка толкнула своего юного, пьяненького в дым кавалера. — Стаканчики давай!
Кавалер, путаясь в руках, достал стопку помятых пластиковых стаканчиков. Девушка нетерпеливо вырвала, протянула Вадиму. Потом еще оказалось, что на локте у кавалера висит пакет с бутылками. Молодцы, подготовились.
— Вам шампанского или водки?
— Таня, — Вадим оглянулся. — Таня?
Таня отошла в сторону, там шепотом поздравляла маму с Новым годом. Мама, естественно, была у Лилии Степановны. Естественно, уже пьяненькая.
— Таня! Тут нам шампанское предлагают! Даже не знаю…
Таня помахала рукой — попробуй пойми, за она или против.
— Ну? — девушка протянула стаканчик. Улыбается.
Деточка, милая… Отшлепать бы тебя хорошенько за то, что ты не тем местом тянешься к счастью! Или увезти сейчас на соседнюю темную улицу, и там на заднем сиденье отомстить и Оле, и всем сучкам оптом! Господи, как же дальше теперь жить?
— С Новым годом! — девушка уже совсем отклеилась от своего кривого мачо и тихо подползала. — А как вас зовут?
Вадим молчал.
Зато появилась Таня. Просто подошла, встала рядом, а потом уже заметила неладное.
— Я не мешаю? — спросила она Вадима.
— Нет, просто добрая девушка угощает всех шампанским. Правда?
Девушка уже не была такой доброй. Но после короткого исследования Таниной внешности успокоилась и подыскала еще один стаканчик.
Чокнулись и встретили Новый год.
— С Новым годом! — сказала Оля, отрываясь от губ Игоря.
— Сюда, назад! Ко мне иди! Сюда!
— С Новым годом, ненормальный!
Вечером следующего дня состоялась странная встреча на нейтральной территории в ресторане. Переговоры всех сторон.
— Все должно быть интеллигентно, — сказала Оля.
Вадим не собирался с ней спорить. Он ее и видеть не очень хотел. Ближайшие лет двадцать-пятьдесят.
Ночью Оля приходила несколько раз, надменно громко собирала вещи. При этом даже весело беседовала с кем-то по телефону, громко комментируя свое новое состояние: «Мы разводимся, но сохраняем прекрасные отношения!» Вадим закрылся в спальне и там драл зубами подушку, умоляя всех богов сразу удержать его, не дать выйти в гостиную и не убить эту тварь.
Тане было сложнее. Она просто сидела на кухне и ждала, пока Игорь смотает все свои провода, соберет свои недописанные песни.
— Послушай, — он попытался войти на кухню, но Таня жестом остановила — не надо. Иди.
Днем Таня загружала себя уборкой, писаниной, выгулом Чапы, кормлением Светланы Марковны. Как назло, не надо было уезжать, все дела сконцентрировались вокруг и около квартиры. А Вадим уехал и не звонил никому вообще до глубокого вечера. Если честно, он и на работе не был в этот светлый день 1 января. Там, конечно, не было не только его, но и всех остальных. Но Вадим, например, еще вчера планировал, что приедет часиков в двенадцать и хорошенько потрудится в тишине и покое до вечера. А потом повезет Олю развлекаться и сам отдохнет, выпьет с ребятами, в боулинг сыграет…
Так вот нет.
Это 1 января Вадим провел в снятом гостиничном номере, куда заказал водки, мяса и девушку. Правда, девушка оказалась слишком похожей на Олю, и Вадим ее услал, едва не надавав по шее. Он лежал в ботинках на казенном покрывале и плакал, и ругался, и смеялся, и не понимал, как ему теперь дальше вести себя с людьми, с коллегами по работе, с женщинами…
А вечером была ритуальная, пафосная встреча в ресторане, который назвала Оля.
Пришли все.
Первой Таня. Но не знала, куда идти, просто топталась в гардеробе, пока не приехал Вадим.
Был он мрачнее тучи, от него пахло спиртным и горем, но оделся парадно, все как надо.
— Ну, будем ждать.
Налил Тане вина, себе водки.
Горестно играли рождественские записные музыканты.