вота нет! Там никак нельзя ускорить? Чтобы поскорей уже поженить его и начать думать над расселением?
— Не паникуй.
— Какое не паникуй! Тебе хорошо, ты коктейли до утра замешиваешь и на телок зыришь, а у меня тут прямо как пост в дурдоме!
— Скоро все закончится!
— Когда?
— Скоро. Через полтора месяца свадьба. На следующий день после свадьбы подашь на развод.
— Ладно, — Настя Первая помолчала, посмотрела на красивые окна в квартире Вадима, — и потом женишься на мне! Не забыл?
— Женюсь! Я же сказал уже, на фига по десять раз спрашивать?
— Ну, пока, чмоки! — Настя нажала сброс.
Но не успела она оценить всю прелесть своего положения, как откуда-то появилась вдруг эта жуткая Настя Вторая.
— Здоров, — Настя Вторая кивнула, — планируете воровство невесты?
— Че тебе надо тут? — Настя Первая, загребая сапожками снег, вышла из-за угла, достала сигареты. — Что, шпионить пришла?
— Нет.
— Ну, и чего тогда?
— Пришла снять комнату.
— Чего? — Настя Первая сильно напряглась. — Это зачем?
— А затем, что вам сейчас деньги нужны, помощь по хозяйству… Да и комната освободилась — ты ж теперь с молодым мужем жить будешь, правильно?
И Настя Вторая взялась за ручку подъезда.
Тогда Настя Первая бросилась в бой, но была очень легко отброшена в сторону. Прямо на утоптанный, твердый снежок — нежными коленками и голыми ладонями. Она только пискнуть успела, как уже свершилось. Такой позор — ползать по полу, царапая каблуками пространство, а сверху на это все смотрит Настя Вторая, и губы ее дрожат. От радости, да?
— А будешь дергаться — перескажу Лилии Степановне твой телефонный разговор до слова, ясно?
И Настя Вторая исчезла в подъезде, а Насте Первой осталось только прикрыть ладонью протертую на коленке колготку и думать, куда теперь идти, в какой магазин, чтобы задешево поправить ущерб.
Оля проснулась, поцеловала красивую Игореву лопатку и поняла, что хочет есть. С лопаткой это чувство связано не было. Просто низменная потребность организма. До сих пор они с Игорем питались в кафе, на вечеринках, заказывали на дом. А что делать — холодильника-то нет в недостроенной квартире? Вадим, гад, не позаботился.
Хочется есть.
Недолго думая, Оля переползла через любимого, набросала халат и пошла к выходу, спотыкаясь о пустые коробки из-под пиццы.
В такое время Вадима дома никогда не бывает, можно не бояться. И Оля не боялась. Протопала в тапочках по лестничной клетке, открыла дверь своим ключом, сделала шаг в направлении кухни и столкнулась с Таней.
Таня тоже только вошла, впустила выгулянную Чапу и двигалась в направлении кухни. У нее там шипело, варилось, она там готовила Вадиму еду.
— Не поняла, — сказала Оля. — А ты что тут делаешь?
— А ты? — не сразу, несмело, но ответила Таня.
— А тебе что?
— Мне? — Таня занервничала, теряя нить. — Мне?
— Тебе… Какого черта туг собака? Тебе кто-нибудь разрешал сюда собаку запускать?
В принципе, это квартира законного мужа Оли, и значит — Олина. Значит, следует отступить. С другой стороны, Оля ушла с этой территории не просто так. Она ушла с Таниным мужем, значит, следует наступать. В общем, какой-то стратегический кризис.
Пользуясь паузой, Оля прошла в кухню, там остановилась, уперев руки в бока:
— Это кто тут такую мыловарню развел? Ты, что ли?
Таня стояла в коридоре. Ей бы понять, куда сейчас — на выход или на кухню.
— Господи, во что кухню превратила, — Оля звякнула чем-то, что-то сдвинула ногой. — Отврат какой…
Нет, Таня тоже не всегда хорошая, не всегда терпеливая. Таня тоже может быть фурией. Вот сейчас, например… Уууух, как моторчики внутри, под ребрами, завелись!
— Попрошу ничего не трогать! — и Таня вошла, и вернула то, что Оля сдвинула ногой. — И попрошу оценки происходящего оставить при себе! Все, что делается в этой квартире — вопрос не твоей компетенции!
— О! — Оля удивилась, а некоторых слов и вовсе испугалась. — Ничего себе, что с людьми хороший корм делает! Недельку за мной подоедала, и уже все? Уже пасть открываешь?
— Пасть? — Танины щеки порозовели. — Пасть? Ты… Ты… уходи отсюда, слышишь?
Взяла Олю за горло горячей рукой, Оля руку брезгливо сбросила. Но Таня уже не могла успокоиться. Она все равно пыталась как-то ухватить Олю, сдавить ее, повредить, сделать больно. То есть на уровне сознания у Тани все вдруг выключилось, и оказалось, что это довольно страшно. Оля, во всяком случае, поспешила удалиться, хоть у двери и остановилась.
— Уродка! Уродка страшная!
Таня помчалась следом, и Оля, хохоча, теряя тапки, приступила к спасению бегством.
Игорь вскочил, когда услышал этот жуткий грохот — звук окончательного разрыва старых связей. Потом в квартиру влетела Оля, у нее был какой-то дикий приступ радости. Она захлопнула дверь, вскочила на диван, прямо по ногам Игоря, не глядя.
— Что случилось?
— Там, в моей квартире, твоя жена! Она там варит что-то моему мужу! Она меня чуть не задушила! Дура! Уродка!
Игорь сел, сминая простыни, обнажая красный бархат дивана. Черные волосы по плечам, да на фоне красного — очень красиво! А Таня там, за стеной, — это очень некрасиво!
— Да что ты там несешь? Какое красиво — некрасиво? Толком можешь объяснить?
— Не могу! — Оля уже успокоилась, хоть и дрожала. — Как я могу объяснить присутствие твоей жены в квартире моего мужа? И она там что-то готовит! Как это можно объяснить? Благотворительностью?
Игорь встал, начал одеваться, лицо его было недобрым, Оля хотела спросить, куда он, потом сама доперла. Правильно, что он сейчас сходит и разберется! Супер!
— Дай ей там хорошенько!
Игорь уже обулся, влез в майку, уже дошел до двери, но тут остановился.
Передумал? А чего?
— Оля! — Игорь помолчал, стараясь быть спокойным, убедительным, не нервничать. — Это — уже не твоя квартира и не твой муж! И это — уже не моя жена!
Оля не сразу поняла. И даже вообще не поняла.
— Что значит не моя квартира?
— То и значит!
Он вернулся. Что за фигня!
— Эй! Ты мужик или кто? Иди разберись!
— С кем? — горько засмеялся Игорь.
— С этой коровой!
Игорь взял Олю за тонкое запястье и сжал так больно, что Оля заорала.
— Она не корова! Ясно тебе?
— Отпусти, дурак! Отпусти! Больно!
— Тебе ясно, да?
— Отпусти! Сволочь! Скотина!
— Ясно, спрашиваю?
— Да мне все ясно! Ясно!
Игорь отпустил. Оля, плача и ругаясь, оделась кое-как, хлопнула дверью и убежала. Каблучки сапог по лестнице вниз. Игорь ждал три секунды, потом зарычал и помчался следом.
Словил у подъезда на улице.
— Отпусти! Иди к своей корове!
— Все, тихо! Успокойся!
— Отпусти, козел!
— Ну, прости меня… Я просто устал…
— А я не устала? Я не устала?
— Мы все устали! Давай, успокойся!
— Урод!
— Это точно! Я — король уродов! И ты — моя королева!
Оля засмеялась, ударила Игоря по плечу и уткнулась в его куртку:
— Какого черта ты так себя ведешь?
— Ну, Оля…
— Ты мне сделал больно! Реально больно! Вадим даже пальцем меня не трогал!
— Но ты же ушла от Вадима? Ко мне?
— Ушла.
— Вот, значит, будем привыкать друг к другу!
— Я не хочу привыкать к такому! — Оля помахала покрасневшей лапкой. — Я не такая!
— Я знаю, прости!
Игорь поцеловал ее в макушку, погладил, покачал из стороны в сторону. Успокойся, деточка, успокойся. И я успокоюсь. Все успокоимся.
— Вадим! — Оля подняла голову и собралась задать какой-то страшно серьезный вопрос: — А почему ты…
Потом помолчала, поморгала и ласковенько улыбнулась:
— Ой, прости! Игорь! Блин, прости! Ты — Игорь! Я хотела сказать, Игорь! Это я на автомате!
Игорь кисло кивнул — понимаю. Отклеился от Оли, как бы слегка обиженный, а как бы и не обиженный. Открыл дверь подъезда:
— Прошу вас, мадам.
— Нет, ты скажи — простил или нет?
— За что?
— За то, что Вадимом тебя назвала!
— Да называй ты меня, как хочешь, Оля! Мне сейчас уже так фиолетово все!
— А почему тебе все фиолетово?
— Оля, теперь мне еще и холодно. Идем домой… в квартиру. Все переговоры там.
Таня сидела на завитке крутейшей ванны, смотрелась в зеркало и плакала. И разговаривала по телефону.
— Вадим, это же какой-то кинематографический бред! Мы живем рядом! Это же издевательство!
— Тань, я договорился насчет денег. Скоро у меня будет на руках нужная сумма, я отдам деньги, и они съедут к чертовой матери!
— А ты уверен? Есть ощущение, что их все устраивает! Они получают удовольствие от всего, занимаются сексом по три раза в день, им чудесно живется!
— Сексом, говоришь? — голос Вадима в трубке дрогнул. — Чудесно живется? Ничего, мы тоже можем продемонстрировать, что нам чудесно живется!
— Да я не о демонстрации, Вадим! Я о том, что это все надо как-то решать! Потому что иначе получается какая-то легитимная психушка! Давай, я уеду? У меня не такие могучие нервы, как у тебя, я не могу сталкиваться с Игорем, с Олей… Давай, я уеду куда-нибудь, а потом, когда наладится…
— Никуда ты не уедешь. И я никуда не уеду. Не хватало еще, чтобы из-за… Короче, я решу…
— Реши, а?
— Таня, я же сказал…
— Хорошо, все. Извини за истерику.
— О, это еще не истерика, — слышно было, что Вадим улыбается. — Это совсем не истерика!
— Тебе виднее.
— Конечно, виднее. Я старше. Хотя в случае с тобой с уверенностью сказать, что я умнее, не могу. Но зато я вожу машину!
— А я умею готовить!
— А я умею играть в теннис!
— А я оформляю твои пресс-релизы, пока ты играешь в теннис!
— А я разрабатываю стратегию всего предприятия!
— А я отвечаю на все твои письма, пока ты разрабатываешь стратегию!
— А я умею придумать классный сюжет для нашей рекламы!
— А я пытаюсь договориться, наконец, о съемках этой рекламы!