— Ну, что мы можем сделать… Любая попытка серьезного вмешательства сейчас может стоить ей жизни. Она не перенесет даже паллиативную химию.
— Но вы же не можете вот так просто сейчас завернуть нас и отправить домой умирать от боли?
Врач посмотрела странно, как будто была готова сказать: «Можем». Но не сказала.
— Мы примем ее. Возьмем анализы, составим новую схему симптоматического лечения. Только для вас. Поймите, когда больной в таком состоянии, мы уже не можем тратить на него время и ресурсы. Это вопросы хосписа.
— Помогите нам, — Вадим устало улыбался. — Я не прошу вас о чуде. Просто помогите ей умереть спокойно.
— В этом вы поможете ей больше.
Таня молчала. Трудно, когда не выспался, быть оптимистом. А в контексте последних дней вообще не хочется.
— Пойдем сходам к девочке… как ее зовут?
— Даша.
— Пойдем к Даше.
Девочка Даша по-прежнему лежала в коконе трубочек, но уже довольно бойко шевелила эти трубочки лапками.
— Сестричка, а она там не повыдергивает ничего?
— Не повыдергивает, они ж все на пластыре. Принесите нам в следующий раз какой-нибудь детский крем от опрелостей, а то ей жарко.
— Принесем, да, Тань?
Таня смотрела на Дашу и чувствовала что-то такое странное, непонятное. В частности, ей хотелось взять эту девочку-с-трубочками на руки и сообщить ей, что она заберет ее себе. Чтобы Даша выздоравливала себе спокойно, не переживала. Но очень быстро эта благостная мысль ушла. Таня удивилась, как она вообще могла заглянуть в ее опустошенную войнами голову? Что она может дать этой девочке? Как она одна справиться с ней и с этой болезнью? Какое вообще Таня имеет право предлагать девочке думать о будущем, если будущего у нее самой нет?
— Выздоравливает? — очень глупо и бестактно спросил Вадим.
— Выздоравливает! — радостно отозвалась медсестра.
Потом ехали на встречу по рекламе. Молчали.
— Тань, прости меня за вчерашнее. Я какую-то такую глупость затеял.
— Да все нормально.
— Ничего не нормально. Как-то так само получилось.
— Вадим, — Таня чуть-чуть сделала громче голос. — Я не хочу больше об этом говорить. Дай мне сосредоточиться, пожалуйста. Мне предстоит серьезный разговор по твоей проблеме.
Вадим замолчал.
Игорь и Оля спали на потемневшем красном диване, укрываясь куртками. Воняло промокшим старым деревом, всю ночь во влажном воздухе хохотали домовые, в гости к которым после потопа пришли русалки модельного вида. Русалки были молодые и счастливые.
— Это все из-за тебя! — сказала Оля вместо утреннего приветствия.
Игорь вместо приветствия и ответа закурил, стряхивая пепел на пол.
Паскуднее зимнего утра в мокром недострое могут быть только такой же вечер и день.
— Одевайся! — велела Оля, довольно жестко выдергивая рукав из-под Игоревской задницы.
— Куда? — саркастично поинтересовался Игорь. — В дайвинг клуб? Уроки брать?
— В нормальную квартиру, вот куда! Я здесь жить больше не собираюсь!
Игорь сел, с любопытством следя за сердитой сожительницей, прекрасной и непредсказуемой.
— Это в какой такой «нормальной» квартире ты собираешься жить?
— В соседней!
— Неужели с тещей моей бывшей, Ириной Павловной! Так вы долго не уживетесь! Там одно зеркало на двоих!
— Одевайся, говорю! И вещи наши собери, сейчас химчистку вызовем!
Игорь понимал, отчего Оля бесится. Прекрасно понимал. Вчера был очень некрасивый момент, когда он был вынужден просить помощи у Вадима. Долго собирался с духом, потом поднялся на второй этаж к его квартире, а тут уже и Оля вылетела на лестницу с воплями: «Спасите-помогите»!
— Вадима зови, дурак! — орала она. Для нее было очевидно.
Вадим какое-то время молчал, чуть-чуть улыбаясь (или Игорю показалось?), а потом начал оперативно действовать. Вскоре к работам по откачке воды присоединился весь подъезд, приехали люди со специальным пылесосом и насадками, был вызван даже адвокат на тот случай, если сосед снизу решит немедленно обсудить урон. Адвокат так и не понадобился, а с водой скоро разобрались. Но осадок, пар и отставшие от стен обои остались…
— Ты готов?
— Готов, моя королева!
— Тогда вперед.
Через минуту они уже складывали комки мокрых тряпок на мраморном полу квартиры Вадима.
— Я в ванну! — сообщила Оля, не слишком обременяясь будущим этих комков. — Одна!
— Да ради Бога! — Игорь огляделся. — Нам что? Мы бывалые лузеры! Мы постоим в коридорчике, подождем.
Такую квартиру он, Игорь, никогда в жизни не сможет построить. Никакой скорби по этому поводу, привычная тупость и усталость от жизни. Игорь сел на пол у двери.
— Юлька!
— Опаньки! Опять звонишь со своего домашнего? Поумнела наконец, к мужу вернулась?
— Я всегда была умной! Это мужики мне попадались тупые!
— Ну, да, конечно… Рассказывай.
— А, блин, что рассказывать? Вчера мой красавец устроил потоп! Копытом своим сдвинул кран в ванной, и вода на пол лилась хрен знает сколько времени! Я телефон утопила, косметику! Да вообще!
— Жесть! — злая Юлька ржала. — С пеной хоть вода? Лавандовое масло ты туда добавила?
— Дура… Потом, короче, он не смог ничего с этим сделать, и мы пошли просить Вадима помочь!
— О! А я тебе говорила!
— Да что вы все говорите! Вы посочувствуйте!
— А смысл тебе сочувствовать, если перед этим тебя сто раз предупредили, что именно так и будет!
— Спасибо, подружка!
— Пожалуйста, подружка!
Игорь в этот момент очень вовремя параллельно взял трубку. Стоит телефон на тумбе у входа, свой не работает, отчего же не воспользоваться минуткой отдыха и не позвонить?
Игорь внимательно прослушал разговор Оли с московской Юлькой. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
Когда телефон освободился, набрал знакомого продюсера. Того самого.
— О! — обрадовался продюсер. — Оля?
— Нет, не Оля…
— Ой, простите, у меня Олин домашний телефон высветился…
— Это Игорь…
— А, Игорек! Какими судьбами?
— Долго объяснять… Слушай, ты там говорил, что у тебя для меня работа есть.
— Ну, какая работа… Халтурки. На свадьбах кое-где поиграть просят.
— Я готов.
— Что, не слышу?
— Я, говорю — готов! Готов играть на свадьбах и на похоронах! Где угодно! Только плати мне деньги!
— Ну, конечно! Конечно, заплачу! А чего так? Поменялись жизненные принципы?
Игорь хотел в этом месте закурить, чтобы как-то закрыть отверстие рта и не выругаться очень зло. Но и курить было нечего…
— Ты, короче, поищи там для меня чего, лады? Я перезвоню через часок.
— Так а чего перезванивать? На субботку есть свадьба, просят музыканта, который сможет подыграть тамаде! Ты ж у нас мультиинструменталист, гений! Аккордеоном владеешь?
— Владею…
— Все, считай, работаем! Аккордеон есть?
— Нет.
— Ну, возьму напрокат в студии, ничего.
Игорь на секунду представил себе перспективу играть на незнакомом, плохо настроенном аккордеоне народные песни для пьяных гостей…
— Ты там оденься поприличнее, белый верх, темный низ…
— Постараюсь.
— Слушай, Игорь, еще одно дело! У вас там в доме живет паренек-художник, больной типа… Тут один немец его котами заинтересовался, давно, правда. Может, уехал уже… Ты можешь меня с этим пареньком свести?
— Ладно, созвонимся.
Игорь бросил трубку.
Все это — не к добру. Дичайшая ситуация: так, как раньше, жить было нельзя. Так, как сейчас, просто нельзя. Ну и где выход?
Таня сидела рядом с боссом, пыталась понять, что же говорит режиссер. Он предлагал какие-то новые концепции, такие, чтобы вообще обойтись без моделей в кадре, раз это как-то так критично. Вообще, модель здесь не нужна. Товар, по определению, не гламурный, а повседневный. Наоборот, надо позиционировать его, как доступный. Понятный, необходимый. Для такой рекламы подойдет простой человек в кадре, обычный.
— Вот как вы, например! — режиссер ткнул пальцем в Таню. — Или вы!
Теперь уже Вадим попал под определение «обычный».
Два таких обычных, простых человека переглянулись.
— Так что, можно Таню снять? — не понял Вадим.
— Ну, гипотетически… Можно найти актрису с таким же типажом. Какие проблемы?
— Не хочу никаких актрис. Пусть Таня снимается.
Компаньон, который тоже присутствовал на переговорах, весело поднял брови. Во, какой поворот! Плющит нашего чемпиона! А девочка хороша! Тихо-тихо — и оп! Коззза.
— А чего? — компаньон крутнулся в стуле. — Мне идея нравится! И Таня нравится! Чего?
Вадим странно посмотрел.
— В общем, если все за, утверждаем новый сценарий и работаем. Время идет.
— Я против! — Таня подняла руку. — Я не собираюсь делать то, чего не умею!
— А что тут уметь? — компаньон хохотнул. — Камера! Мотор! Снято!
— Ну, я бы тоже поостерегся, — режиссер корректно улыбался куда-то в сторону. — Это не так уж и просто! Требуется специальное образование! В конце концов, это целая наука — нравиться людям с экрана…
— Таня нравится людям в жизни, понравится и с экрана, — Вадим встал. — Мне важно, чтобы у зрителей были нужные мне, приятные ассоциации. Таня подходит. Все. Извините, мне пора.
Таня молча пошла следом.
Режиссер тяжко вздохнул, пугаясь грустных перспектив.
— Вадим! Что за глупые идеи?
— Почему глупые? Вполне здравые!
— Все это выглядит очень некрасиво!
— А мы с тобой съездим в салон красоты, и сразу станет красиво!
Таня посмотрела на Вадима с таким разочарованием, что тот сразу исправился:
— Ну, почему некрасиво? Вполне мотивированно! Вполне логично! Хочешь, я еще раз объясню тебе необходимость именно твоего участия?
— Да при чем тут это? Вадим! Даже если ты защитишь диссертацию на эту тему, от этого твои коллеги не станут воспринимать такой выбор иначе! Они скажут, что Вадим всюду снимает своих женщин!
Тут уже Вадим посмотрел на Таню. Но не с разочарованием, а с каким-то таким мыслительным туманом на оба глаза.