1) Еду стоя, рядом сидят две работницы метро в спецовках. в отражении вижу, что сзади сидит еще одна женщина в спецовке, читает плакат. тут место рядом с первыми женщинами освободилось, она пересела к ним, а мне сказала «садитесь, девушка, на мое место». села ровно напротив троицы. женщины прочитали плакат и начали говорить:
– а ведь правда. зарплата пришла на днях, я за жилье отдала, на еду отложила. и что дальше делать? куда идти?
– и не говори. зато реклама везде, реклама, типа все хорошо у всех, ага.
2) Выхожу после этого из метро бибирево. на выходе два человека-рекламных плаката, промоутеры. у одного я по ходу движения успеваю взять бумажку (там что-то про акцию на цветы), у другого не успела. вдруг меня окликают:
– девушка, стойте, подождите!
останавливаюсь.
– можно прочитать?
Оба промоутера читают мой плакат. частично вслух. разворачиваюсь лицом к ним, улыбаюсь.
– вы активистка? вы основали акцию?
– да, хожу вот с плакатам разными, разговариваю со всеми, как с вами сейчас.
– а можно сфотографировать?
– конечно.
фотографируют.
– поищу тихийпикет. вконтакте есть?
– да, есть.
Видела недоумевающие взгляды пробегающих мимо людей. ну да, выглядели мы странно – три человека-плаката, прощающихся за руки.
3) После этого сразу вбегаю в маршрутку. еду стоя. в маршрутке много бабушек. вдруг слышу как одна из них читает другой, слабовидящей, текст плаката. причем так хорошо читает, с чувством. разворачиваюсь, улыбаюсь, здороваюсь. рассказываю про поэта.
– хорошее стихотворение, я его понимаю. но вот что «помереть не могут». не настало время помирать, значит
– ну, я думаю, тут скорее горькая ирония над тем, что везде требуются деньги, даже, казалось бы, в той области, где не до этого.
смеемся.
– девушка, наденьте рюкзак на две лямки, спина заболит в старости, как у меня! и у вас телефон из кармана торчит, осторожнее, милая, денег-то и правда нет.
– спасибо вам!
надеваю лямку, поправляю телефон.
другая бабушка:
– хотя вот вроде написано «все обеднели». а где ж обеднели-то – все машинами заставлено, все на машинах!
– ну вот мы с вами в маршрутке едем.
– эх, а пенсию-то эти люди получают?
– какие люди?
– ну, про которых стихотворение.
– я думаю, это стихотворение в принципе про всех может быть людей, разного возраста, ну, про тех, кто в маршрутке едет, хотя, наверно, и своя машина – это не показатель какого-то супербогатства. и оно, может быть, даже и не совсем про деньги, это такая сказка, где люди то теряют, то находят и сидят такие без всего, бессмертные. или притча это.
Мы очень тепло попрощались с бабушками, мне пожелали столько всего хорошего, что даже сейчас уши горят. в хорошем смысле.
а вот новый плакат (тут есть старославянский шрифт по понятным околоправославным причинам и вставка плаката с митинга православных против этой статьи про «оскорбление чувств верующих». как в прошлом очень воцерковленную барышню меня оч волнует эта тема).
12 ноя 2016
Даша пишет:
Текст плаката: «Нет даже примерного определения «чувств верующих», поэтому абсолютно невозможно судить за их оскорбление. 148 ст. УК»
Последние четыре дня ходила с плакатом про оскорбления чувств верующих и соответствующую статью УК. плакат задумывался давно, был во внутреннем обязательном списке. искала формулировку, которая могла бы меня устроить и при этом быть грамотной и корректной (и в отношении верующих в том числе). к такому виду плаката подтолкнула петиция, созданная православными христианами. петиция за отмену этой статьи УК. моя формулировка – почти цитата оттуда. также в теле плаката присутствует еще один плакат (мне понравился опыт вставки чужого плаката – см. плакат про Ильдара Дадина) христианской активистки, который сообщает, что ее христианские чувства оскорбили не действия Кормелицкого, а действия того, кто написал на него донос. петицию подписала, так как «была» православной христианкой, а факт моего крещения во младенчестве, несмотря на мои тепершние иные взгляды, все равно оставляет меня для православного сообщества православной христианкой.
Плакат на рюкзаке, содержит стилизацию под старославянский шрифт. думаю, это несколько осложняло чтение, но с другой стороны, создавало определенное усилие при чтении, а следовательно, более пристальное внимание к тексту (на что я и расчитываю всегда). среднее время чтения плаката – 1 минута. это довольно много. замечала по движениям глаз возвращение к чтению – перечитывание.
разговор женщин за спиной:
– наверно, секта какая-то.
– ага.
разворачиваюсь, смотрю на говорящих, киваю отрицательно.
разговор в автобусе с женщиной:
– ну и к чему это вы призываете? (спрашивает немного агрессивно)
– не призываю, скорее речь идет о том, что очень сложно разобраться в том, что такое чувства верующих, и не государству решать, что это и как за оскорбление наказывать.
– а расскажите про этого кормелицкого.
рассказываю. женщина кивает – ну да, ну да, вы правы, странно это.
потом опять немного агрессивно – а как же эти, которые в храме прыгали?
к дискуссии о пусси райот на тот момент я была не готова, и мне пора было уже выходить, поэтому я сказала, что их могли судить просто за хулиганство. вежливо попрощались.
после той истории с промоутерами вижу их у Бибирево каждый день дважды, каждый день дважды здороваюсь и показываю плакат. машем друг другу, улыбаемся. Олег, если читаешь это, привет тебе и до понедельника!
вчера были коммуникации с теми, кто следит за акцией, – встретилась случайно с корреспонденткой Дождя Соней, которая каталась со мной как-то специально часа полтора в метро и сделала очень хороший материал (спасибо!) Ехали с ней 15 минут, обсуждали акцию в том числе. А вечером, очень уставшая, проходила на Чкаловской мимо юноши и девушки, отметив краем глаза на рюкзаке юноши значок-кнопку, на котором написано «красный». почему-то тут же подумала, что мы с ними сейчас заговорим. и они подошли и поздоровались, поблагодарили за акцию. Алена и Дима, спасибо вам! сказала им, что увидела значок и подумала, что мы поговорим. Алена рассказала, что она из Тольятти и делала там в рамках выставки проект (рассказываю как поняла) про недейственность запретных сигналов в современном обществе, что не работают «нет», «нельзя» и проч. и что она создала такой альтернативный сигнал, знак, кнопку «красный» как олицетворение этого. а потом сняла со своего рюкзака значок и подарила мне. а я приколола его к пальто. Пусть он будет моим стоп-сигналом.
15 ноя 2016
Даша пишет:
новый, реально наболевший плакат. из-под него выглядывает старый про ксенофобию, но они тематически ОЧЕНЬ СОШЛИСЬ.
Текст плаката (смонтировала текст из словарной статьи, собственной формулировки и картиночки в интернете):
Стигма – это негативные обобщения, которые мы вешаем друг на друга («да он же гей», «да она же мусульманка», «да это же бомжи», «да они же нерусские» и т. д.).
Стигма – это обобщение ненависти.
Давайте не будем стигматизировать друг друга и помнить о том, что каждый человек на нашем пути участвует в битве, о которой мы НИЧЕГО НЕ ЗНАЕМ»
(Вчера последний раз катала плакат про оскорбление чувств верующих – и в Муму разговорилась с бизнес-журналистом Димой, который очень подробно спрашивал про плакаты, акцию, реакции и т. д. Дима, спасибо. Это было почти спонтанное интервью.)
18 ноя 2016
Крис пишет:
Плакат про домашнее насилие.
Текст:
одна сторона: «До 40 % тяжких насильственных преступлений происходит в семье. 90 % жертв женщины». вторая: «Нормальный и эффективный способ решить семейный конфликт – это диалог, а не насилие».
Хожу с плакатом неделю. Плакат читали, какие-то коммуникации были, но ярких и двусторонних почти нет.
Два раза плакат приняли за рекламу какого-то заведения.
В целом, люди рассказывали про их опыт столкновения с насилием в семье или рассуждали в общем о том, что «да, насилие есть, но что ж поделать», и все очень обрывочно, как такового диалога не складывалось, были только монологи. И да, монологи эти произносили только женщины. И несколько раз люди (и женщины, и мужчины) обсуждали между собой либо акцию, либо текст, но не очень оживленно. Спрашивали друг у друга: «Там написано «……»? Я правильно понял?» и пр.
Один раз была забавная ситуация. Со мной ехала девушка по имени Катя, попросившая поснимать нам камеру для документального ролика одну из моих поездок в метро. И вот мы сели в вагон, она напротив с камерой, которую пыталась держать как можно более незаметно. Но все же, наверное, связь между человеком с плакатом и человеком с фотоаппаратом слишком очевидна, когда они сидят недалеко друг от друга. И поэтому в эту поездку женщина, сидевшая напротив меня, рядом с Катей, прочла плакат и начала обсуждать его с ней, к чему она была не готова. Со мной женщина не обмолвилась ни одним словом, но я услышала из ее обращения к Кате только что-то про то, что всех в ее семье убили, и что насилие действительно повсюду, а закончила она свою речь чем-то вроде: «Плакат – это очень мило, но им ничего не изменишь, к сожалению… Но вы молодцы, девочки! Удачи вам!» и вышла.
Вообще очень гнетущее состояние после поездок с этим плакатом. В его тексте есть слово «диалог», но он, а вернее, мы с ним создавали вокруг себя только монологи и короткие высказывания о смерти, ссорах, насилии вокруг. И женщины, проговорившие их, сразу выходили из вагона.
20 ноя 2016
Проехал с этим плакатиком в маршрутке, немного постоял и прошелся по главной пешеходной улице города. Это мой первый выход с плакатом, поэтому было страшновато, но все прошло куда спокойнее, чем я думал. Было малолюдно, и большинство просто равнодушно смотрели – только одна компания посмеялась, а человек_а в маршрутке сморщил_ась и фыркнул_а.