Во время лечения услышал интересное: доверенная дама рассказала, что прошлую даму отправили к мужу. С почетом, но… Видать, королева не простила слова «как я смогу показать мужу бывшую первую красавицу королевства такой?» Представляете? Так прямо и обозвала «бывшая первая красавица королевства»! Королева добрая душа. Другая бы сразу убила, а эта нет, лишь в отставку отправила.
После этого сеанса я понял, что косметические операции простолюдинок, конечно, сколько-то денег в хозяйство принесли. Сколько точно, знает Кидор. Сколько-то золотых на процедурах и он заработал лично. Но я получил значительно больше презренного металла, опыт и несколько бесценных идей по улучшению женского тела. А какие контакты у меня сейчас образовались, и что при необходимости можно через них пробить, даже представить себе нельзя. Такое никогда не купишь просто за деньги. Хотя стоимость подаренного пациентами в благодарность оказалась вполне ощутимой.
Каждый вечер уходил к себе без сил, но на столе скопилось изрядное количество красивых коробочек, шкатулочек, ящичков. Деньгами никто не оскорблял. Сами понимаете, подсовывать монеты графу просто вульгарно.
Офицерки лейб-гвардейского полка королевы поинтересовались возможностью рассказать мне о своих заботах. Обнадежил, но объяснил — после разъезда иностранных делегаций. Гвардианок такое вполне устроило. С них денег, считай, не заработаешь, чай не купчихи или актриски на содержании богачей, но тренироваться же нужно. Да и хорошее отношение мне тоже полезно.
Перед разъездом, на большом приеме, с разрешения королевы получил два высших ордена разных государств — «Золотой Дубовый лист» и «Жемчужина Славы». Оба со стандартной формулировкой «За укрепление дружбы и сотрудничества между нашими народами». С учетом «Яхонтового кречета», «Железного щита» и хаорского «За заслуги перед короной» 1-й ступени, у меня на груди высшие награды пяти государств.
По блеску я сравним с приличной новогодней елкой в прежнем мире. А в этом мне прямая дорога на дипломатическую службу. Во всяком случае, так шепнул канцлер, когда поздравлял с наградами.
Один новичок поинтересовался: «За что его так жалуют?» и получил в ответ: «Это же сам Тихий!»
Сделал любезность Федулу Латеру — вписал его в делегацию от простолюдинов на похороны. Лишняя лычка на рукав, дополнительная возможность прихвастнуть перед приятелями. Пусть будет, мне не сложно, а человеку приятно. Разрешения ни у кого не спрашивал — зачем лишний раз одалживаться, коли сам могу приказать? Опять же, человек уже был на прошлых похоронах, засветился как распорядитель благотворительного фонда государыни. Кого, если не его?
Только передали приглашение, как благотворитель сразу нарисовался у меня с очередной шкатулкой и казначейским билетом в пять тысяч дукатов. Эта сумма присутствует раз от разу и, похоже, считается моим гонораром. Я не против, мне хватает. Шкатулка, она для передачи вышестоящему начальству. В этот раз ему предполагалось отдать недурной дамский гарнитур из приличных рубинов в окружении множества мелких бриллиантов. Колье, серьги, кольцо и диадема. Понятно, отдавать некому, да и не за что, но отказываться не стал — пригодится в дальнейшем.
Налору приглашения добывать не захотел. Увольте, обойдется. Он уже не мой тесть, а значит, чего мне за него хлопотать? Коли захочет, пусть ищет кого другого. К тому же он только-только вернулся из спасательной экспедиции.
С Лаурой происходит нечто странное. Она приехала с мужем и остановилась в Красном дворце. Я с ними виделся достаточно часто — они приходили на заседания траурной комиссии. Общались мы и на других совещаниях, опять же чередой шли приемы. Я старался держать определенную дистанцию, хотя Лаура разговаривала очень милостиво, а иногда бросала такие, ну… особенные взгляды. Притом Эдмунд, бывало, стоял неподалеку, но ничего не замечал. Лаура вновь хочет завлечь меня к себе в постель? Но зачем?
Похоже, не один я это заметил, и кое-кто сделал какие-то выводы. Высокопоставленный служитель намекнул, что ночевать мне лучше дома, в городской усадьбе. Нет, комната остается за мной, но пока не разъехались государи, надо делать так.
Еще один звоночек: как только получал приглашение в Красный дворец, сразу что-то случалось. Либо мне, либо великой герцогине Лауре находилось срочное дело. Раз — это нормально, два — бывает, три — это тенденция, сразу понятно, что кто-то нас специально разводит. Это поняла и герцогиня, но не бросилась к мачехе выяснять отношения, а заявила мне: «Я попозже к тебе в башню приеду, и мы с тобой там поговорим». Эдмунд при этом присутствовал и утвердительно кивнул. Интересно, что эта пара затеяла? Что меня к себе подтянуть хотят, очевидно. Но какие аргументы у них могут заваляться?
Впрочем, Лаура нашла момент поговорить, заглянула в кабинет, где я вычитывал протокол, и с порога сообщила:
— Стах, не сердись и не обижайся на Эдмунда, это не он убийцу к тебе подослал. Мы думаем, что охранители в свою игру сыграли. Хотя точно сами не уверены.
— Это когда у портала фальшивого фельдкурьера арестовали?
— Тот был второй, резервный. С первой ты и сам вроде справился.
— С первой?
— Ну да. С волшебницей. Еще якобы от меня письмо передала. Мы с мужем не знаем, как она в этот раз назвалась. С тобой единственным у нее осечка получилась. Обычно девка к мужчине в постель залезала, а когда он размякал, душила его своей нашейной цепочкой, та у нее зачарована на такое дело.
— Не знал. Что не Эдмунд прислал, верю — из-за алмаза. Дорогой он.
— Точно! И не я.
— Согласен — и не ты. Иначе бы мне сказала, что она пришла от тебя.
— Угу. Думаю, все же надеялась к тебе в кроватку забраться. А кто послал нам, неизвестно, одни предположения. Ты допрашивал?
— Не успел. Аделаиду Черныш заставила признание написать. Про убийство там ничего не было.
— Это понятно, надеялась, что ее просто выгонят. Ладно, что мы все о плохом? Как тебе поместье в Айзенерде?
— Честно?
— Честно не надо. Мог бы хоть из вежливости похвалить. Хочешь еще парочку?
— Ну уж нет!
— Я так и думала. Маленький Эдмундик растет. Хорошенький такой! Стахушка, спасибо тебе за него. Показать, сам понимаешь, не могу — муж вновь ревновать начнет. Я его только-только убедила, что у нас с тобой было лишь один раз, и то по его приказу.
«Морозная роза»
Сразу после завершения похорон Шарлотта Лоренция приехала со своими сопровождающими. «Морозная роза» оказалась обычным прутиком. Но девица его очень торжественно посадила в землю, полила из фляги какой-то специальной водой и погладила своим розовым сиянием. Почти сразу, прямо при нас, прутик выпустил три маленьких листочка. Затем с четверть часа садовник выслушивал наставления, чего не надо делать с цветком. Еще четверть часа, может быть, немного дольше, происходило любование и поглаживание сиянием черной розы. На этом программа минимум была выполнена и меня стали наставлять в женской косметике.
Главное, что я узнал — мои снадобья не без недостатков. То есть флакончики просто прелесть, но их содержимое надо бы доработать. Критика происходила во время прогулки по розарию, девушка опиралась на мою руку, от нее пахло какими-то нежными цветами, поэтому я соглашался.
Во-первых, лавандовый крем не имеет цвета лаванды. Это самый главный минус. Вот, например, почти такой же по действию ромашковый крем имеет цвет ромашки и пахнет ромашкой, а у меня?
Жемчужный крем есть и у них, только не из морского, а из речного жемчуга. Быть может, он не столь силен, как мой, но сам крем чуть сияет, а значит, он привлекательней.
Говорила она значительно многословнее, но при этом была так мила и симпатична, что мне не приходилось делать вид, что я ее слушаю, мне действительно была приятна речь Шарлотты. Хотелось замереть и смотреть, не отрывая от девушки взор.
Уже по поездке в Гремячий Поток и по розарию я понял, что девушка любит покритиковать чужую работу. Но не воинственно, а искренне считая, что она пытается сделать лучше.
Мы уже шли по дороге к башне, когда Шарлотта перешла к другим косметическим рецептам. Оказалась, что у них любая бабка-травница может дать мне сто очков форы, а в ее старой потрепанной тетрадке хранится тысяча рецептов на все случаи жизни. Тут я усомнился:
— Так уж и тысяча!
— Может быть, несколько дюжин, — смутилась девочка. — Вы сами посмотрите, я вам принесла одну тетрадку. Уже когда-то давно велела служанке переписать, но записи мне не пригодилась.
Я оглянулся и увидел, что сопровождающие не торопятся и довольно далеко отстали.
— Шарлотта, вы так добры. Как я могу отблагодарить вас за такой подарок?
— Никак не надо.
— Может быть, вы разрешите, чтобы я поцеловал вас в благодарность?
— Что вы! Конечно, не разрешу! — гордо задрала нос девчонка.
— А без разрешения можно? Просто по дружбе?
— Без разрешения? По дружбе? — Шарлотта неуверенно замялась.
Пользуясь задумчивостью и тем, что нас за небольшим поворотом никто не видел, обнял подругу и запечатлел поцелуй на сладких губах девочки. От них пахло земляникой.
— Что вы делаете! — немного деланно возмутилась Шарлотта. — Папа узнает, будет сильно ругаться! На меня и на вас.
— Коли будет ругаться, мне необходимо еще раз поцеловать вас. Чтобы было за что страдать. А то как-то грустно получать выволочку всего за один-единственный дружеский поцелуй.
Шарлотта не возражала, видимо, с ее точки зрения какая-то логика в моих словах была. Даже стала слабо отвечать. Тогда я усилил напор.
— Но согласитесь, так несправедливо — я вас поцеловал, а вы меня еще нет!
Девица задохнулась от возмущения моим коварством, но послышался разговор догнавших нас сопровождающих, и она промолчала.
Оставшуюся часть пути девица шла, почти прижавшись, тяжело опиралась на мою руку и тайком бросала опасливые взгляды на Капитолину. Если та раньше не догадалась, зачем мы ушли вперед, то сейчас уж точно должна что-то заподозрить.