Наверху я сунула фотографию и записку в ящик, под белье. Вроде и под рукой, но не на виду.
Дело шло к полуночи. Я открыла ноутбук и развернула его к себе – увижу, если кто-то появится. Тот, кто подбросил фото, кто наблюдает за домом. По ту сторону моих четырех стен и запертых дверей слышны звуки ночи. Ровный гул со стороны озера, что-то жужжит вдалеке, а вблизи все звуки словно утонули. Никаких осторожных шагов, никаких шорохов.
Я смотрела на экран, пока не провалилась в беспокойный и обрывистый сон. Меня постоянно что-то будило, и я снова включала экран ноутбука, смотрела на зернистые размытые тени. Может, неподалеку бродит Мак? Или вернулась Руби?
Или не спится кому-то еще?
Вторник, 2 июля
СТРАНИЧКА ОБЩИНЫ ХОЛЛОУЗ ЭДЖ
Тема: График дежурств по поселку
Отправлено: 8:24
Шарлотта Брок: Вот окончательный график на следующую неделю после вчерашнего собрания. Если у кого-то не получается, просьба найти замену и отметить здесь, чтобы мы знали, кто будет дежурить.
P. S. Спасибо Маку Сиверу, что согласился на первое дежурство вчера вечером.
2 ИЮЛЯ: Тейт и Хавьер Кора
3 ИЮЛЯ: Харпер Нэш
4 ИЮЛЯ: Марго и Пол Уэллмен
5 ИЮЛЯ: Тина Монахан
6 ИЮЛЯ: Шарлотта Брок
7 ИЮЛЯ: Престон Сивер
Глава 9
Я проснулась, лежа на боку калачиком, передо мной стоял ноутбук. Чувствовала себя будто с легкого перепоя, хотя выпила только бутылку пива. Со мной такое бывает, когда в крови гуляет адреналин, голову сжимают тиски, слегка подташнивает, даже алкоголь не нужен. Утро только занималось, через щели в жалюзи сочился мягкий свет.
Я тут же вспомнила, что делала, почему сбита с толку: ждала Руби. Высматривала кого-то в темноте.
Встав с постели, я подошла к двери.
– Руби? – позвала я и пошла к ее комнате. Там темно, затхло и пусто. Прямо в пижаме я спустилась и открыла входную дверь, хотя уже знала, что увижу: пустая улица, свободная подъездная дорожка. Моей машины нет, равно как и Руби.
Но на улице, несмотря на ранний час, уже были признаки жизни. Я увидела спину Престона Сивера, опустив голову, засунув руки в карманы спортивных шортов, он шел к своему дому на углу. Меня на крыльце он не заметил, шаг не ускорил, просто шел домой. Может быть, заканчивал дежурство за Мака.
Наш летний график поменялся, но Мак работал с раннего утра, приходил в кампус раньше всех. Насколько я знаю, в центре кампуса идет небольшая стройка, что-то там обновляют, он за этой работой присматривает.
Я прикрыла дверь. Какие у меня варианты? Заявить в полицию о пропаже машины. Найти адвоката Руби и узнать, куда девалась ее клиентка. Ждать.
Может, Руби просто дорвалась до свободы и ни о ком не думает, как я думаю о ней? Все-таки четырнадцать месяцев по жесткому расписанию, когда лишнего шага не сделаешь. Или в ее исчезновении есть какой-то тайный смысл?
Я отдала ее вещи, а она забрала мою машину. Око за око.
Она же сказала: кто-то за это заплатит.
Я посмотрела на часы: через пятнадцать минут меня на кофе ждет Шарлотта. Когда я сюда перебралась, от ее кофейных приемов я просто балдела. Отличная возможность поближе узнать друг друга, поделиться чем-то личным. Что-то в Шарлотте располагало к откровенности – возможно, поэтому она так здорово справлялась со своей работой в колледже: юрисконсульт. Может, ее специально натаскали на каких-то курсах. Так или иначе, это было здорово: приходишь домой к Шарлотте, пьешь кофе и уходишь с облегчением: половина твоих проблем решена.
Но сейчас все мы изменились. Сокровенное держали при себе.
Я вышла с мокрой головой: стоит ли притворяться? Хотя Шарлотта наверняка встретит меня в боевой готовности. На своем крылечке в заношенной серой футболке и пижамных штанах сидел Хавьер. Рядом чашка кофе, в руке сигарета. Он вроде бы завязал с куревом несколько лет назад, а Тейт курить в доме не разрешает. Иногда по вечерам через доски в заборе на заднем дворике тянется запах дыма, когда она, наверное, давно спит без задних ног.
– Доброе утро, – сказала я, спускаясь по ступенькам. Он молча повернул в мою сторону руку с сигаретой, как бы отвечая на приветствие. Интересно, Тейт дома? Еще спит?
Хавьер Кора считал, что лето – время расслабиться. В эту пору он выглядит совсем не так, как в школе, там он щеголяет в бабочке, кожаных мокасинах, темные волосы подвернуты за уши, тянет на Учителя года. А сейчас ученики могут вообще его не узнать: волосы отросли, растрепаны, бреется в лучшем случае раз в неделю, а уж сигарета, это вообще находка для родителей – с кого детям брать пример?
Здесь, перед соседями, мы не стеснялись открыть в себе стороны, которые скрывали от коллег и знакомых. Вот так мы выглядим в пять утра, когда приезжает машина за мусором. Во столько-то ложимся спать. Ведем такую-то жизнь. Нас вполне можно назвать семьей, мы знаем распорядок друг друга, знаем, кто к кому приезжает, у кого какие слабости.
Знаем, кто опоздал на работу (а потом еще и соврал о причине). Замечаем, чьей машины вечером нет в обычное время. Видим, чей мусорный бачок заполнен до краев у дорожки возле дома (хотя здесь особых сюрпризов не бывает). Слышим споры из открытых окон и задних двориков, при этом мы вовсе не подглядываем или подслушиваем, скорее мы – доверенные лица.
Я позвонила в дверь Шарлотты ровно в девять. Она вышла открыть босиком, в легинсах и свободном топике поверх спортивного лифчика, будто только что вернулась с пробежки. Хотя на это намекала только одежда. Волосы блестят, аккуратно уложены, в доме пахнет кофе и только что срезанными цветами. Вчерашних чемоданов в прихожей нет, не видно и дочерей.
– Привет, – сказала она нарочито спокойным голосом. Потом показала на лестницу у себя за спиной. – Девочки спят. – Она чуть закатила глаза. – Подростки летом, сама знаешь. Проходи. В кухне они нас не услышат.
Я прошла за ней мимо лестницы, по коридору, в кухню. Барная стойка и три высоких табурета под ней отделяют кухонную зону от гостиной, стола нет, отчего комната выглядит просторной.
Шарлотта все еще прихрамывала, для тех, кто в курсе, это было заметно. В разгар развода она попала в аварию, упала в канаву, и что-то в ноге сместилось. Пришлось оперировать колено. Хромота особенно заметна, когда Шарлотта босиком, ступает с осторожностью. Остаточный страх после несчастного случая. В шортах я вижу ее редко, и ее хромота иногда застает меня врасплох. Но приятно сознавать, что есть вещи, которые нам не подвластны. Даже она не могла предположить, что из леса выскочит олень. Что инстинкт может подвести ее – крутанула руль не туда, в сторону озера, а там канава.
– Девочки едут к Бобу? – спросила я.
Секундное колебание, она посмотрела на меня через плечо.
– Нет, все каникулы здесь.
– А Молли вчера сказала…
– Да, – сказала она, отмахиваясь от моих слов, – он всех сбил с толку, предложил забрать девочек на выходные.
Шарлотта налила две кружки кофе, устроилась на одном из высоких барных табуретов, оперлась подбородком на руку и приготовилась меня слушать.
Наедине с Шарлоттой мне всегда как-то не по себе. Будто мы до того друг от друга отличаемся, что не заметить это невозможно. После отъезда Боба она поставила себя в железные шоры. Спокойная, невозмутимая – такой она была и раньше. И вот ее брак распался прямо на глазах у всех, и она прекрасно знала, что все мы в курсе – наверное, для нее это было смерти подобно. Я тоже знаю, каково это. Выстраиваешь жизнь, и вдруг она рушится, а весь поселок – немые свидетели. Казалось бы, развод мог сделать ее человечнее. Но нет – вышло ровно наоборот. Она окружила себя кирпичной кладкой – попробуй найди в ней брешь.
– Вообще-то… – Я вытянула руки вперед, универсальный жест, когда человек заявляет о своей невиновности. – Я понятия не имела, что она приедет ко мне. Если честно, перепугалась до смерти.
– Хмм… – Этот звук мог значить многое. Лицо непроницаемое. Чистый фарфор. – Могу себе представить. – Она положила немного сахара себе в кружку, ложечка чуть звякнула.
– Она просто… – я наклонилась вперед, как заговорщик, – просто вошла в дом как ни в чем не бывало.
– И? – спросила Шарлотта, поднося к губам дымившуюся кружку.
– Похоже, она приехала за своими вещами. – Я не стала говорить про деньги, спрятанные в ее старом каяке. – Ты вчера смотрела телевизор, когда выступала ее адвокат?
Шарлотта покачала головой, кружка застыла в руке. Это ее и выдало, она затаила дыхание. Заинтригована, хотя не подает виду. Вот бы как-то встряхнуть ее, пробиться под поверхность, поделиться тайной. Куда там! Она считает, что проявить чувства – значит дать слабину. Железная леди – тебе от нее что-то надо, а ей от тебя – ничего.
– Руби сказала, что они подадут в суд, – добавила я наконец.
Шарлотта поставила кружку на стойку.
– На кого именно?
Я повела плечом, добавила в кружку сливки и сахар. Мне и правда нужно прочистить голову, после тяжелой ночи там сплошной туман. Кофе – самое то.
– Этого она не сказала. Но вчера поехала на встречу с адвокатом.
Шарлотта снова подняла брови.
– И?
– И до сих пор не вернулась.
Шарлотта тяжело выдохнула.
– Может, она и не вернется. Может, это не имеет отношения, – она взмахнула рукой с ярким маникюром, – ни к кому из нас.
Я и сама на это надеюсь.
– Вообще-то, – я сделала глоток прекрасно сваренного кофе, – она взяла мою машину. Поэтому я все-таки надеюсь, что она вернется.
Шарлотта прикрыла глаза и, сняв маску безразличия, негромко засмеялась.
– Ну ты даешь, Харпер.
Стало ясно – я прощена. Я вернулась в образ, в каком она меня всегда видела. Доверчивая, наивная. Готовая быть добренькой для всех подряд, а сама не видит то, что творится у нее под носом. О том, что Айдан хочет смыться, узнала последней. Последней смирилась с виной Руби, но простить ее можно – такой уж она человек.