Тут у Руби что-то сработало. Будто повернули выключатель. Будто этой минуты она и ждала, чтобы перейти в наступление.
– Что вы все так перепугались? – спросила она и вытянула руки в нашу сторону. Потом засмеялась. – Я знаю, чего вы боитесь. Не меня. Вас пугают ваши жалкие жизни, жалкие проблемы, жалкие мирки. Вам страшно, что когда вас не станет, никто этого даже не заметит. Разве не так? Не будь собаки, никто и не заметил бы, что с Труэттами что-то случилось.
Что правда, то правда – мы всегда их избегали. Проще держаться от них подальше, не выслушивать их жалобы, не видеть их снисходительные взгляды. Лично я слышала только лай их собаки.
– Наложили в штаны, – заявила она, и даже девушку Престона передернуло. – Я же все знаю.
Ее взгляд сверлил нас всех сразу, но кого она имеет в виду?
– Хватит, – тишину нарушил Мак, он шагнул вперед. – Успокойся. Идем поговорим.
И положил руку ей на локоть.
Она резко высвободилась. И направила обвиняющий перст на Мака.
– Что ты можешь сказать, Мак? Ой, блин, я не знаю, – изобразила его она. – Может, моя подружка и убийца. Точно не скажу, – она заговорила нараспев, четко выговаривая каждое слово. – Моя жизнь по-любому какой была, такой и останется. – Она шагнула ближе, и я похолодела. – Всего-то три дома пройти. Потрахаться, не уходя со своей улицы.
– Руби, кончай. Пойдем проветримся, – предложил Мак.
– Что будем проветривать, Мак? Последние четырнадцать месяцев? Мою злость на всех вас? Ведь вы все, все до одного сговорились посадить меня за преступление, которого я не совершала!
Повисла гробовая тишина. Она наконец произнесла это вслух. Теперь от этого никуда не деться. Бросила обвинение: к убийству Труэттов она не причастна, значит, это дело рук кого-то из нас. Только я уже не на ее стороне. Я выпила, и алкоголь придал мне сил. Мне открылось то, что видели все остальные. На что способна Руби. Она лгунья. Опасная лгунья.
– Престон мне все сказал, – я выбрала единственный способ перевести рельсы разговора на другой путь и уберечь поезд от крушения. – Насчет тебя и Айдана, – Руби медленно повернулась ко мне и моргнула. – Руби, ты выставила меня на посмешище. Ты просто жуткая дрянь.
Губы ее дернулись.
– Он козел, – сказала она. – И, клянусь тебе, Харпер, ничего не было. Хотя он подкатывал. Я ему сказала, что расскажу тебе, и что он сделал? Сбежал, чтобы не позориться. Твой жених? Если тебя кто и выставлял на посмешище, так это он. А я оказала тебе услугу. В отличие от всех остальных.
Она подошла ближе, приподняла бровь. Будто давала мне последний шанс сменить курс, выбрать правильную сторону. Но потом покачала головой.
– А это вам как, нормально? – Она широко развела руками. – Вас одурачили эти большие карие глаза? – Руби широко распахнула собственные, изображая невинность. – Никому из вас это не показалось странным? Сначала она прибирает к рукам работу убитого соседа, а потом еще и моего парня?
Я покачала головой, будто могла отрицать очевидное. Люди потупились, отвели взгляды в сторону.
– Я тебя вижу, – сказала Руби зловещим шепотом. – Насквозь вижу, Харпер.
Она пронзила меня взглядом. Почему я позволяю ей собой помыкать? Сколько можно? Дело не в том, что именно между ними было. В конце концов, простить можно все, если, конечно, выбираешь путь прощения. А прошлое с Айданом давно поросло быльем. Но чтобы я узнала об этом от Престона! От унижения меня бросило в жар – я должна дать сдачи. Что-то сделать.
Я вдавила руку ей в плечо и отпихнула. Сильно, она даже споткнулась.
– Я пустила тебя в свой дом.
Руби устояла на ногах и смотрела на меня с изумлением.
– Ага, пустила. Ты просто побоялась послать меня подальше. А почему, Харпер? Вот почему?
– Что ты несешь? – Если она это скажет вслух, у меня есть что ответить. Если бросит мне обвинение, получит достойный ответ. Всякому действию есть противодействие. – Намекаешь, что их угробила я?
– Нет, ты на такое не способна, – это она со знаком минус, типа у меня кишка тонка, куда мне. – Ты просто хамелеон. Все время хочешь подстроиться. Поэтому тебе и не светит быть счастливой.
Я съежилась под ее сверлящим взглядом. Ее слова задели меня за живое. Неужели она права? Я и правда подстраиваюсь под обстоятельства. Не то что Келлен. Или Айдан. Или она.
– Вали отсюда, – едва слышно прошипела я. С этой вечеринки, из моего дома, из моей жизни.
– Идем, Руби, – повторил Мак и протянул ей руку, будто именно он способен ее утихомирить. Он прикоснулся к ней, но она отдернула руку.
– Не трогай, – отрезала она.
А ведь он, наверное, заставил ее сильно страдать? Я думала, что таким ее уже не проймешь. И такие мелочи на нее не действуют. Закалилась в боях за выживание.
– Будет тебе, – произнес он, и на сей раз она его послушалась. Вышла за ним через калитку, по тропке они спустились к озеру. Сквозь деревья их было плохо видно. Что там у них? Она прерывисто дышит, он ее успокаивает? Она что-то говорит в ответ. Вот наклонила голову, опустила плечи и затихла у Мака на груди, а он крепко прижал ее к себе.
В тишине Тейт достала из-под стола кулер и налила в кувшин лимонад.
– Совсем не изменилась, – пробормотала она, и кто-то засмеялся, напряжение пошло на убыль.
От такого заряда адреналина меня всю трясет, в голове туман, под ногами плывет почва. В ушах звенят слова Руби – неужели она права? Я всегда чем-то недовольна. Вижу только то, что мне не светит. Другим помогаю делать первые шаги в карьере, а как же своя? Двигаюсь по проторенной дорожке, плыву по течению, что жизнь предложит, то и будет.
– Харпер? – Хавьер, жарит на решетке бургеры. – Тебе с сыром?
Он отвел голову назад, темные глаза смотрят дружелюбно, будто ничего не случилось. Будто все мы возвращаемся к своим ролям. Какая-то помеха возникла, мы ее устранили, можно спокойно двигаться дальше.
В желудке у меня заурчало.
– Нет, спасибо.
Где моя голубая кружка? Вроде ставила на стол, но ее там нет. Зато есть фиолетовая, стоит за лежаком, прямо на бетоне. Наверное, Руби перепутала и взяла мою вместо своей. Я сполоснула ее под фонтанчиком, Шарлотта рядом наливала в пластиковые стаканчики воду для дочерей. Она сочувственно мне улыбнулась, а я зачерпнула в горсть воду и вылила себе сзади на шею. Потом налила в кружку лимонад Тейт – он явно лучше.
Рядом вырос Престон, протянул бутылку водки.
– Скажи когда, – и начал подливать мне в кружку.
– Когда, – прервала его я, но он продолжал лить, только понимающе ухмыльнулся. Потрепал меня по подбородку, как ребенка, которого нужно приободрить.
Я перехватила его взгляд – Мак и Руби возвращались по тропинке молча, рядышком.
Уитни с лежака окликнула Престона и протянула пластиковый стаканчик.
– Мне тоже, пожалуйста.
Престон хмыкнул, закатил глаза.
– А тебе не рано, крошка? Подумай.
Уитни подумала, одарила его игривой улыбкой и решительно протянула стаканчик. Но он издал хриплый смешок и на поводу у этой нимфы не пошел, отвернулся. Знакомая картина.
Через секунду Шарлотта, оказавшись у меня за спиной, сжала мое плечо.
– Все нормально? – спросила она, склонившись надо мной. Не помню, чтобы она позволяла себе такую близость. Наверное, так она шепчется с дочерями, когда обсуждает что-то личное, хочет их успокоить.
Похоже, я заслужила право вернуться в общий строй. Цена? Стыд и публичное унижение. Зато теперь меня будут похлопывать по плечу, трепать по подбородку, говорить слова поддержки. Теперь я своя.
Я кивнула, нашла руку Шарлотты и пожала ее.
Руби и Мак, отодвинувшись друг от друга, прошли в калитку, в мою сторону даже не взглянули. Я в несколько глотков выпила половину своей кружки и прижалась к решетке. Рядом оказался Чейз.
– Слушай, – сказал он, будто испытывал меня. – Насчет вчерашнего вечера – извини. Не туда разговор завел.
– Ты про нее и Айдана знал?
Он отвел взгляд, посмотрел прямо перед собой.
– Господи, дело совсем давнее. Что-то вроде слышал. Так я много чего слышу.
– Мак тоже знал?
Я посмотрела на Мака, он стоял по ту сторону бассейна, ближе к ограде, один. Неужели я его недооценила? Он знал о моих слабых местах и решил на них сыграть?
Короче, у сильной половины здесь – мужской клуб, теперь ясно. Еще при Айдане – он, Хавьер, Престон и Чейз. Они заранее знали, что он решил сделать ноги. Наверное, и Пол Уэллмен был в курсе. Да и Мак не мог не знать. Народ здесь сбивается в стаю не потому, что мы соседи. И так было всегда. Между соседями возникают конфликты, трещины, но где-то глубже есть некая сеть, которая и держит нас вместе. На привязи.
Следом за мной Чейз глянул на группу соседей – они в ожидании смотрели на небо.
– Что знает Мак – я без понятия. Никогда не знал. До сплетней он не охотник. – Он глубоко вздохнул. – Слушай, Харпер, насчет вчерашнего надо тебе объяснить. – Чейз откашлялся. – Когда я сказал «не надо ничего усложнять», я ведь что имел в виду? Многие хотели вытащить на поверхность все эти слухи, а что они доказывают? Только одно – особа она дерьмовая. Но все это лапша, дымовая завеса. Только отвлекает от правды. От серьезных улик. Может, я частично и пережал, потому что я здесь живу, и вы все меня знаете, но мне казалось, что я действовал правильно, – он повернулся ко мне. – Я и сейчас так считаю.
Как все это осознать? Всю эту историю я воспринимала иначе. Много не видела.
– Я ошиблась, – заключила я, наверное, впервые я была с Чейзом по-настоящему честна. Наверное, он и есть тот, кто может отпустить мне грехи.
– Харпер, – сказал он, – уведи ее отсюда к чертовой матери.
Я засмеялась прямо в кружку, допила все, что там оставалось.
– Постараюсь.
Только, боюсь, она мне уже не подвластна. Ведь зачем она здесь? Чтобы нас подразнить, что-то доказать, выбить почву у нас из-под ног. Еще проще – чтобы отомстить. И все мы это понимали.
Я подняла голову – Руби покачивается под музыку. В руке моя голубая кружка, наугощалась так, что едва стоит на ногах, держится за железный штырь, чтобы не потерять равновесие.