Ночную тьму пронзила первая ракета, над верхушками деревьев брызнули красные фонтанчики, Престон издал радостный вопль. Руби, пошатываясь, добрела до ближайшего лежака, бухнулась в него, откинула голову, на лице засияли разноцветные блики.
Я перевела взгляд на Мака, Хавьера. Отдельно стоит Тейт, обнимает руками живот. На краю лежака Уитни пристроилась Шарлотта, рядом с ними Молли. Тина с родителями возле стола, все глазеют на фейерверк. Малыш Марго заплакал, она зажала ему уши. Пол изучает свой мобильник, в другой руке бургер. Престон обнимает свою подружку.
Короткий миг радости, все думают о чем-то своем, забыв о Руби Флетчер и исходящей от нее угрозе. Небо опалено огнями. Взрывы эхом отдаются в груди.
Я ушла – наверняка, этого никто не заметил. Фейерверк продолжался. Подхватила свою пляжную сумку и пошла домой. А сама пыталась сообразить – как мне выселить Руби? Первым делом надо запереть за собой дверь.
А вторым – запаковать ее вещички и выставить на крыльцо.
Около полуночи в дверь забарабанили. Я была наверху, запихивала в чемодан одежду Руби. Вернулась к себе в комнату и открыла ноутбук – глянуть через камеру, в каком состоянии заявилась Руби.
Но на экране оказалась Марго Уэллмен, сжатой в кулак рукой она барабанила в дверь, а сама оглядывалась по сторонам. Я услышала ее прерывистое дыхание, она даже всхлипнула.
– Иду! – закричала я и побежала вниз, вид у нее был напуганный, а сегодня ее черед дежурить – уж не натворила ли чего Руби?
Едва открыв дверь, я поняла – случилось что-то страшное. Это выражение лица я уже видела. Чейз поворачивается от кровати, в широко распахнутых глазах ужас, рот приоткрыт, слова застряли в горле…
Я положила ей руки на плечи, кожа липкая, холодная, вся в пупырышках.
– Что она натворила? – спросила я, чтобы заставить Марго говорить. А у самой в голове замелькало: вода в бассейне, вода в озере, нож под кроватью…
– Руби у бассейна, – выговорила Марго. – Все еще там.
Я еще крепче сжала ее плечи – с кем случилась беда? Все эти люди вдруг стали мне близки и дороги. Марго громко сглотнула.
– Она не дышит, Харпер.
Ее рука метнулась ко рту, пальцы дрожат… кто не дышит? Шарлотта, ее девочки, Тейт, Тина…
Марго побежала к бассейну, а я, прямо босиком, с колотящимся сердцем за ней.
Когда Чейз кинулся открывать окна в спальне, я мельком увидела…
В доме братьев Сивер горел свет, дверь распахнута, будто они учуяли – что-то случилось…
Чейз хриплым голосом кричит мне: «Звони 911! Шевелись!»
Дверь дома Уэллменов тоже приоткрыта, но свет погашен. В доме плачет оставленный без присмотра ребенок.
У бассейна крики.
– Положите ее на землю!
Первой в свете фонаря у края бассейна я увидела Тину, в пижаме. Пол Уэллмен помогал ей опустить кого-то с лежака. Но в нем же сидела Руби…
И тут до меня дошло. Это Руби все еще у бассейна, это она не дышит. Я споткнулась о бортик и упала на траву у входа в бассейн.
Завыла сирена, замелькали красно-синие огни, в их свете я увидела, что к нам быстро идет Чейз. Дальше все происходило как в замедленной съемке, я обмякла, с трудом понимая, что происходит:
Врачи из «Скорой», Тина отходит от лежака и случайно пинает мою голубую кружку-термос, которую взяла Руби. Тина стоит у калитки, ведущей в бассейн, смотрит прямо на нас с Марго, на лице ноль эмоций. Только качнула головой.
На улице у меня за спиной стали появляться люди. Сирена, огни, толпа. На нескольких машинах приехали полицейские, попросили нас отойти в сторонку.
Но мы продолжали смотреть, стоя на цыпочках, прижавшись друг к другу. Кто-то, пытаясь разглядеть, что происходит, подошел к бассейну со стороны тропинки.
Люди смотрели на нее во все глаза, даже сейчас. Ей всегда удавалось оказаться в центре внимания. Она умела притягивать к себе взгляды – живая или мертвая.
Пятница, 5 июля
СТРАНИЧКА ОБЩИНЫ ХОЛЛОУЗ ЭДЖ
Новых записей нет.
Глава 16
Тишина.
И вдоль дороги, и за углом. Двери не открываются, соседи друг друга не зовут, не слышно голосов из внутренних двориков или через открытые окна. Тишина нависла опасной тяжестью, ты ощущал ее всем телом, она словно предупреждала: будь начеку.
После смерти Труэттов все было не так, мы навещали друг друга, тянулись друг к другу, пытаясь успокоить и утешить. Рядом с тобой живой человек, значит, жив и ты.
Тогда доска объявлений пестрела записями. Все мы на ней отмечались: Что случилось? Кто-нибудь что-нибудь заметил? Боже мой, больше никто не пострадал? Звонки, сообщения, поначалу эта трагедия нас сплотила.
А теперь на доске объявлений – ничего. Мало того, кто-то удалил все предыдущие записи.
В моем доме тоже зловещая тишина. Капает вода на кухне, слышен какой-то металлический звук в стенах гостиной. Со смертью Руби вчера вечером время будто застыло. Ее фиолетовая кружка-термос, которую я бросила в раковину, когда пришла домой в первый раз, мои шлепки у входной двери, рядом сумка для бассейна. Что-то трогать просто нет сил.
Рядом со мной на диване зазвонил телефон – Мак.
– Как ты? – спросил он, едва я взяла трубку.
– Ну как. Не знаю. Вроде ничего.
Было странно слышать в тишине собственный голос.
– Я хотел вчера зайти, проверить, как ты, но там была полиция. Решил, лучше у них на глазах к тебе не заходить, они как раз только что всех допросили, – пояснил он.
– Нормально. Не страшно, – я прочистила горло. – А как ты?
Он задышал в телефон.
– Да ужас. Просто в голове не укладывается. Ты видела, как оно вышло?
– Нет, я же дома была. Ушла раньше.
– Я тоже. Сразу после фейерверка. Полиции так и сказал. Ничего не видел. Престон с девушкой и фейерверк с трудом выдержали, сразу ушли. И Шарлотта ничего не видела, – он помолчал. – Никто ничего не видел.
– Ты с кем-то разговаривал?
Дав показания, я на автопилоте пошла домой. Поднялась наверх, принимала душ, пока моя кожа не сморщилась от горячей воды. Потом очутилась у нее в комнате, села на кровать, уставилась в потолок.
– Да, кое с кем, на улице. Когда нас опросили. Слушай, – почти прошептал он, прижав губы к трубке, – никто ничего не сказал.
Повисла тишина. Что он имеет в виду? Что я схлестнулась с Руби? Что мы друг другу сказали или хотя бы на что намекали? Как она на всех нас накинулась с обвинениями?
– Никто ничего не собирается рассказывать, – заверил меня он, будто давая обещание.
К горлу подкатил ком. Вспомнилось, как Шарлотта сжала мое плечо, как Престон потрепал по подбородку, как у калитки ко мне доверительно наклонился Чейз.
– Что с ней случилось? Полицейские что-то сказали?
– Никто не знает. Может, перепила. Она же едва на ногах держалась. Тина сказала, что ее вырвало. Она лежала на спине…
Он умолк, и я снова ее увидела: голова откинута назад, на лице блики от фейерверка…
– И никто из нас не удосужился проверить, – сказала я.
– Харпер, – произнес он мягко, будто был рядом, в постели, подпер щеку локтем. Я закрыла глаза – легко ли будет к этому вернуться? – Не терзайся. Ты хороший человек, так много для нее сделала.
Неправда. Я хотела, чтобы она уехала. Сказала, что она – жуткая дрянь. Хотела, чтобы она исчезла из моей жизни раз и навсегда.
– Что она тебе сказала у озера?
Наверное, чем-то с ним поделилась, ведь это были ее последние слова.
– Ничего особенного, – ответил он, а я представила, как он ее обнимает, как она прижимается к нему всем телом. – Она здорово выпила, была какая-то грустная, ничего толком не сказала.
– Черт.
Я услышала, как мой голос дрожит. Он вздохнул.
– Вечером зайду? Помогу с ее вещами разобраться? Ужин принесу.
Тишина мешала мне думать, в голове гудело, а пустота только разрасталась. Вещи Руби я уже собрала, отношения с Маком закончены. Пути назад нет.
– Я сейчас их разбираю, но за предложение спасибо.
В дверь позвонили, возвращая меня к настоящему.
– Мне надо идти, – сказала я и прервала разговор.
Сидя на кушетке, открыла ноутбук – посмотреть, кто там пожаловал. На крыльце стоял незнакомый мужчина и смотрел прямо в камеру, прямо на меня.
Было ясно, что они придут.
Вчера полиция всех нас допросила, прямо на улице. Их интересовали камеры на домах, на нашем клубе у бассейна, они спрашивали, все ли пишется.
Но Марго за всех покачала головой. Объяснила, что у бассейна, где мы полуодетые, запись не ведется, так в свое время решили. Также и с домов по соседству бассейн в поле зрения камер не попадает.
Полицейские из участка в Лейк Холлоу нас разглядывали, а мы таращились на них. И у каждого на уме одно: по сути, она умерла при всех, но никто ничего не заметил, камеры ничего не записали, свидетелей тоже нет.
Когда умерли Труэтты, полиции было куда проще. Все так или иначе были свидетелями, каждому было что сказать, чем-то поделиться, предложить какие-то доказательства.
Поэтому стоит ли удивляться, что ко мне пришел полицейский? Ясно, это следователь: серая застегнутая на все пуговицы рубашка, черный галстук – в такую-то жару, при такой высокой влажности. Как ко мне не прийти, ведь Руби остановилась здесь, о чем я им вчера и сказала.
Я открыла дверь, стараясь выделить его из моря вчерашних лиц. Нет, я видела его впервые. В прошлый раз в группу следователей входил Чейз Колби, чтобы мы не сильно волновались, так мы подумали. Но была, как выяснилось, и другая причина – у него был доступ ко всей местной информации. Он читал все сообщения на нашей доске объявлений, знал, к кому именно послать детективов. Имел возможность сохранить все записи с наших камер безопасности и передать их своему начальству.
– Госпожа Нэш? – спросил он, чуть покачиваясь на пятках. – Я Джей Лок, агент по особым делам из бюро уголовных расследований. Мы подразделение полиции штата. Уделите мне пару минут?