Сквозь жалюзи Шарлотта смотрела на улицу, наконец по ступенькам запрыгала Уитни. Шарлотта встретила ее у входной двери, Уитни вытянула руки и приняла Николаса, как раз в это время из туалета вернулась Марго.
– Ой.
Марго сделала неловкий жест руками, будто хотела до чего-то дотянуться.
Захлопнув входную дверь, Шарлотта приобняла Марго.
– Не беспокойся. Отдохни. Потом заберешь ребенка у меня. Девочки за ним присмотрят.
Через окно Марго проследила за уходившей Уитни, потом кивнула и прошла за Шарлоттой в гостиную Сиверов.
Два кожаных дивана и такие же пуфики развернуты к большому экрану над камином. План дома почти такой, как у меня, но зеркальный, а коридор наверху братья превратили в третью комнату, общий рабочий кабинет.
Мак занял мне место рядом с собой на диване. На соседнем уселись Тейт и Хавьер, вид у Тейт болезненный. Рядом с ней пристроилась Тина, Тейт пришлось подвинуться, и она поморщилась.
– Тебе еще сколько? – спросила Тина, будто мы собрались посудачить о местных новостях.
– Три месяца, – ответила Тейт.
Шарлотта, казалось, чего-то ждала.
– Здесь все, кто был на вечеринке? – спросила она наконец, осматривая собравшихся.
Мы молча оглядели друг друга, стараясь выявить отсутствующих.
– Нет Пита, – заметил Хавьер. – И Уилсонов.
Наверное, это люди, которые ушли, едва появилась Руби.
– Я имею в виду тех, кто был там… во время фейерверка, – уточнила Шарлотта.
– Престон еще не вернулся, – сказал Мак.
– Что ж, потом ему расскажешь, – заключила Шарлотта. – Начинай, Чейз.
Не было еще родителей Тины, но никто не стал о них вспоминать, даже Тина.
Чейз вышел на середину комнаты, и Шарлотта заняла его место на диванном валике. Видимо, Чейзу удалось восстановить утраченную репутацию. Ведь всем нам он так нужен. Куда мы без него.
– К кому-то из вас заходили агенты из полиции штата, – начал он.
В эту минуту входная дверь открылась, и вошел Престон. Увидев нас, он замер.
– Где ты был? – спросил Мак.
– С Мэдлин. Извини, задержался.
Вторая фраза предназначалась для Шарлотты.
Чейз жестом предложил Престону быть как дома – в собственной гостиной.
– Так вот, агенты из полиции штата ходят по домам и задают вопросы. Кстати, Престон, а как Мэдлин?
– Совсем очумела. Я сказал ей, пусть какое-то время побудет дома. Рассказать ей все равно нечего. Она ничего не видела.
– Она студентка? – спросила Тейт, глядя на него с легким прищуром.
Скулы его напряглись.
– Выпускница. Да, кажется, уезжает на время домой, в Огайо.
– Как и собиралась? – спросил Чейз. Я не могла уследить за ходом разговора. Будто только что вошла и не понимаю, о чем идет речь.
Престон кивнул и обратился ко всем нам.
– Мэдлин стало подташнивать, вот мы и ушли пораньше, – объяснил он, и до меня не сразу дошло, что он имеет в виду. Что она ничего не видела. Как и все мы. И не скажет полиции о нашей ссоре, о словах Руби, как та на всех нас набросилась.
Чейз кивнул. Чем меньше слов, тем лучше. Ничего лишнего. Для разнообразия в этот раз я со всеми заодно.
– Вчера агент к нам приходил, – вставила Тейт. – Но мы ему не открыли.
Тина понимающе кивнула.
– А моя мама открыла, так что пришлось с ним поговорить. Ну примерно рассказала, как и что.
Она взмахнула рукой – сами знаете. Что именно она видела, что именно сказала.
Марго подняла руку и заговорила:
– Извините, а как понимать «не все чисто»? Выходит, нас подозревают? Мы же все были там. Мы все – свидетели.
– А что тут говорить? – откликнулся Мак. – Лично я ничего не заметил.
– То-то и подозрительно, что все мы там были, а никто ничего не заметил, – вмешалась Тейт, окинув нас вызывающим взглядом.
С этого все и началось. Мы стали просеивать нашу группу через сито, выбирать, кто будет первым. Кто первым попадет под подозрение, появившись на экране одной из наших камер. Кого мы готовы сдать. Неужели они не понимают, что делают?
– Слушайте, – заговорил Мак, кажется, впервые взяв бразды правления в свои руки, – это была открытая вечеринка. Мы же не живем за колючей проволокой. Когда дежурим, мы всякое замечаем.
– Хавьер, ты говорил, что в свою смену слышал каких-то людей на озере, верно? – спросила Марго.
Хавьер кивнул.
– В мою смену вечером там точно были люди. А Тейт что-то слышала ночью, когда дежурила ты, Харпер. Верно, Тейт?
– Да, – подтвердила Тейт. – Примерно без четверти три что-то здорово зашумело. Меня все равно мучает бессонница.
Что же это такое? Эти люди живут рядом со мной? Прямо на глазах рождалась мысль о том, что источник опасности где-то там, а вовсе не здесь, в этой комнате. И Руби в свое время так же защищалась. Там был кто-то еще. Это сделал кто-то другой. Но не один из нас. И вопросительно смотреть друг на друга нам незачем.
– Мы же пытались ее не замечать, – сказала Шарлотта, и все согласно закивали головами. Только это неправда. Может, и не хотели замечать, но очень даже замечали. Как не заметишь, когда она на нас так накинулась?
Но в этом было что-то соблазнительное, что тут поделаешь? Я со всеми заодно. Мы к чему-то придем вместе, разрешим головоломку, каждый внесет свой посильный вклад. И получится картинка, которую мы и предъявим свету. Вполне реальная перспектива.
Как ни крути, мы друзья и коллеги. Знаем друг друга не один год. Косим друг другу лужайки, когда кто-то сам из-за травмы не может. Вместе празднуем рождение ребенка. Окончание школы. Выносим друг за друга мусорные баки, когда кто-то задерживается на работе. Мы знаем друг друга, знаем друг о друге гораздо больше, чем готовы в этом себе признаться.
– У бассейна были следы ног, – вступила я, – во время моего дежурства. – Калитка была открыта, на темном асфальте дороги следов видно не было. – За нашими домами отъехала машина, – снова вспомнилась белая машина на стоянке у меня на работе. Кому понадобилось туда приезжать? – А что насчет брата Брэндона? – предположила я в поисках вариантов. Может, кто-то следил за Руби? Недовольный тем, что ее освободили?
Тейт кивнула. Наконец-то я опять своя, вместе со всеми ищу для внешнего мира что-то подозрительное.
– Давайте так, – вступил Хавьер. – Заключим соглашение. Ничего им не говорить. Никаких слухов, никаких сплетен. Сами знаете. Все мы там были. Можем друг за друга поручиться. И не надо ничего усложнять.
Теперь ясно, что имел в виду Чейз, когда предлагал не разбавлять показания слухами, которые нельзя доказать. Отвечать коротко и просто. Не бог весть какой заговор. А простые ответы чаще всего самые верные.
Я оглядела комнату – похоже, мы все заодно. Хотя каждый в этой комнате понимает: это сделал кто-то из нас.
Возможно, в том-то и дело, что все мы это знаем. У нас общий мотив, и под подозрением может оказаться любой из нас. Все мы давали показания. Каждому из нас есть чего бояться. И, защищая друг друга, мы защищаем себя.
Мы не обращали на нее внимания, продолжали жить своей жизнью. Что случилось – не знаем. Ничего не видели.
И вообще, мы – люди порядочные.
Первой ушла Марго, забрать Николаса из дома Шарлотты. Я стала следить за такими вещами: кто ушел первым, кто остался. И кто пришел раньше, а кто потом.
Кое-кто задержался поговорить с Чейзом с глазу на глаз. Туалет у лестницы был занят, но есть еще два наверху, и я поднялась туда, а с Чейзом поговорю потом – что там он еще узнал от своих друзей? Был ли это яд? Есть ли чего бояться мне лично?
У Мака большая спальня со своим туалетом, копия моей, но зеркальная. Я хотела было туда войти, но дверь оказалась заперта. Наверное, это он на всякий случай, все-таки соберется много народу. Но как-то странно.
Зато дверь в их переделанный общий кабинет была приоткрыта, и через общий туалет можно попасть в комнату Престона. Я заглянула в кабинет, но дверь в туалет была заперта с другой стороны. Пользоваться туалетом Престона – это как-то чересчур. Тем более что мы – не самые близкие друзья.
Я услышала, как закрылась входная дверь, и уже собралась спуститься, но тут заметила скомканный листок бумаги. Он лежал под длинным столом, за которым они оба работали, рядом с металлической урной. Будто бросили в урну, но не попали.
На листке что-то написано. Напечатанный черным шрифтом текст. Что-то знакомое. На четвереньках я залезла под стол, аккуратно развернула бумажку, разгладила на бежевом ковре.
Руки у меня затряслись: на меня уставились три слова, в тишине обдав меня холодом – Я ТЕБЯ ВИЖУ.
Такой же листок, какой мне подсунули вместе с фотографией. Будто распечатали другой текст, как вариант, но потом от него отказались.
Я снова скомкала листок, бросила его в урну и заковыляла по лестнице. Не знаю, видел ли кто, как я выскочила за дверь. Записалось ли на чьей-то камере, как я ковыляю домой. Как шлепаю по тротуару.
Надо наладить дыхание, остановить биение сердца. Скорее добраться до дома и там спокойно все взвесить.
Все внутри у меня клокотало – это Мак! Он бывал у меня дома, я пустила его в свою жизнь…
Я распахнула входную дверь и лишь тогда заметила, что в нее воткнут листок бумаги. Он упал на пол, фотографией книзу.
Опять? Только не это. Я подумала на Мака, но ведь он все время был рядом.
Значит, Престон? На встречу он опоздал. Престон, у него была уйма времени, чтобы принести сюда этот листок.
Не Мак. А его брат.
Лист бумаги, такой же черный шрифт, как на скомканном листке около урны. ПРИВЕТ! Дружелюбно, и в то же время зловеще. Это слово написано на моей кружке на работе.
Борясь с тошнотой, трясущимися руками я подняла фотографию. Снимок четкий. Деревья, озеро, брелок с собачьей костью. На кроссовке логотип «Найки», хвост, лицо повернуто в сторону. Проверить, что рядом никого нет.
Первое сообщение: ТЫ СОВЕРШИЛА ОШИБКУ.
Второе: МЫ ЗНАЕМ.
Конечно, они правы. Я совершила ошибку.
Любой, кто увидит эту фотографию, сразу все поймет.