Помню, Престон сказал полиции, что Руби как-то была у них в доме и швырялась тарелками – это они ссорились с Маком. Или Фиона, смущенно смотрит в свою сумочку. И все сразу заподозрили Руби, после ее ареста вспомнили то и это. Мол, у нее был доступ не только к нашим вещам, но и к нашим тайнам.
Между прочим, они спят в разных комнатах, сказала она про Труэттов. И никто не спросил, откуда это ей известно. Кстати, в ее словах никто не усомнился.
Потому что мы верили: Руби в курсе. Но почему? Этого мы чаще всего не знали.
Значит, когда я бежала к озеру, меня сфотографировал Престон. Но знает ли он, что я сделала с ключами? Видел ли он меня потом, когда я стояла у края озера, в окружении ночных шорохов, а на металле блестел лунный свет?
Видел ли, что швырять ключи в воду я не стала? Открытая местность, течения, возможно, меня засекут чьи-то камеры. Молодежь катается на лодках по заливу, банки из-под пива бросает в воду, а утром волны пригоняют их к берегу.
И я, под покровом темноты, под защитой ночных звуков, пошла вглубь леса. Подальше вдоль залива, где меня точно никто не увидит и не услышит. Туда, где кончается наш лес, где на дереве висит знак: ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ.
Корни у этого дерева были густые, чистые, у основания шишковатого ствола я руками вырыла ямку. Потом аккуратно вытерла отпечатки пальцев и положила ключи в землю. Засыпала почвой, сверху набросала листьев и прутиков.
Руби зарыла ключи, я тоже. Но в лесу, и теперь со мной их никто не свяжет.
Потом я пошла на другую сторону залива. Сквозь деревья, густые заросли кустарника – к участку, который очистили под застройку, но так ничего и не построили. В центре сероватый след от костра, остался только пепел в ямке.
Тропинка ныряла и извивалась, тянулась через булыжники и спутанные коренья, в темноте приходилось ступать осторожно. Но издалека, сквозь деревья, я видела огни нашего квартала. Шла через лес, выставив вперед руки, пока не выбралась на наш угол, к дому, где с родителями жила Тина Монахан.
Домой вернулась с другой стороны нашей улицы, на душе полегчало, будто я наконец окончательно избавилась от Руби Флетчер.
Я тогда впервые поняла, как она это сделала: ключи, дом Труэттов, потом озеро. Потом лес, просека, дорожка, уличные огни. Прокралась в дом сзади, чтобы замести следы.
Тогда, через год после ее ареста, когда она уже давно сидела в тюрьме, я наконец поверила: Труэттов убила она.
Лежат ли ключи там, где я их зарыла? Не знаю, ведь Престон видел, как я спускалась к озеру. Что, если все это время у кого-то был доступ ко всем нашим домам? Если кто-то нашел эту связку?
Пойду туда, когда наступят сумерки, хотя дежурство отменять не стали. Сегодня очередь Шарлотты.
Я легко отследила ее через мою камеру. По дороге домой она прошла мимо моих окон.
Через полчаса я вышла и заперла за собой дверь.
Прятаться я не стала, этот номер у нас не проходит. Прошла прямо перед домами, мимо камер – вышла погулять, как однажды сказала Руби.
В доме братьев Сивер через жалюзи мелькал экран телевизора. Я повернула к тропке напротив дома Марго и Пола Уэллмен – это их камера тогда засекла бегущую Руби. Неторопливо, стараясь не шуметь, я спустилась по тропинке. Проходя мимо бассейна, обернулась – вдруг там опять кто-то стоит и наблюдает за мной? Нет, похоже, у бассейна пусто.
Слева, из кустарника, ближе к воде, донеслись какие-то звуки. Насекомые и зверьки создавали шум, в котором утопали мои шаги. Стараясь оставаться незамеченной, я только один раз включила фонарик на моем телефоне.
Вот и табличка – держитесь подальше. Я провела пальцами по ее зазубренным краям, по торчавшему из ствола гвоздю, как вдруг по доскам на тропинке, ближе к бассейну, затопали чьи-то шаги.
Я пригнулась, глянула назад – между деревьев мелькнули длинные волосы и длинные ноги. Уитни или Молли? Я не шевелилась, возможно, она меня не заметила и не станет спрашивать, что я делаю здесь, в лесу, в темноте.
Она шла в мою сторону, явно не думая прятаться, я слышала, как вибрируют доски. Кажется, смотрит прямо на меня.
– Уитни! – позвала она. – Уитни!
Второй раз чуть громче. Достала телефон, включила фонарик и стала светить справа от меня, ближе к воде.
Я затаила дыхание, и она сделала еще шаг – сошла с досок на неровную поверхность земли. Это Шарлотта, ищет дочь, думает, что она бродит по лесу.
Откуда-то с воды донесся веселый визг, тут же его поглотили другие звуки. Сверчки, лягушки, глухое жужжание, слишком громкое для насекомого.
– Черт, – пробормотала Шарлотта. Сейчас я ясно ее видела благодаря свету от телефонного экрана. Телефон она прижала к уху, но, видимо, на другом конце трубку не брали. – Я знаю, что ты здесь, – сказала она и прервала связь.
Она стояла, уперев руки в бедра, и смотрела сквозь тьму над водой. Потом повернулась и пошла домой.
Мои глаза уже привыкли к темноте, и в лунном свете я увидела тень лодки. Значит, это Уитни с друзьями. В свою смену Хавьер, наверное, их и слышал. Скажи Шарлотта ему об этом сразу, мы бы не думали, что кто-то следит за Руби.
Калитка бассейна в полночь, следы ног, отъезжающая машина – скорее всего, группа подростков, которые летом изнывают от тоски.
То есть искать виноватых на стороне нет смысла. Только среди нас самих.
Я копалась в корнях дерева, стараясь подобраться к его основанию, как вдруг кто-то кашлянул. Гораздо ближе, чем молодежь на озере.
Я медленно поднялась и посмотрела на воду – вдруг что-то зашевелится? Может, еще один подросток, собирается встретить лодку.
Кажется, на другом конце залива виднеется мужской силуэт. Или нет? Человек никого не звал, но тень двигалась неторопливо и бесшумно, словно он хотел остаться незамеченным.
Мы здесь не одни.
Вот тебе и тихое местечко. Жизнь бурлит и ночью, в темноте. Все, что мы предпочитаем прятать в дневное время, выходит наружу ночью, тут мы себя и раскрываем.
Человек далеко, видит ли он меня тоже, сказать трудно. Может, он вообще не смотрит в мою сторону? В шею что-то кольнуло, я быстро пригнулась – вдруг показалось, что он все-таки смотрит на меня.
Затаив дыхание, я продолжила ковырять ногтями засохшую почву, отламывать от нее комья. Рука пробралась глубже в прохладу земли, еще глубже… может, я ошиблась, забыла? И здесь уже побывало время, зверьки или кто-то еще? Сделал свое дело дождь? Нет, указательный палец наткнулся на что-то холодное и искривленное.
Я зацепила пальцем кольцо.
Воскресенье, 7 июля
СТРАНИЧКА ОБЩИНЫ ХОЛЛОУЗ ЭДЖ
Тема: Это все видели?
Отправлено: 00:30
Марго Уэллмен: Только что прочитала: ТРЕТЬЯ ПОДОЗРИТЕЛЬНАЯ СМЕРТЬ В КВАРТАЛЕ ЛЕЙК ХОЛЛОУ. Кто-нибудь еще думает отсюда переезжать?
Хавьер Кора: Думаешь, наши дома теперь подорожают? Ищи дураков.
Шарлотта Брок: Что за глупые разговоры? Идите спать.
Глава 20
Час ночи. Связка ключей лежит передо мной на кухонном столе, сохнет на бумажных полотенцах – я промыла ключи в раковине, ил и грязь уплыли в сток. Изучила все буквы самым внимательным образом, составила список ключей:
Т – Труэтты (Тина?)
Б – Брок
С – Сивер
М – Монахан (Марго? Мак?)
К – Кора? Колби?
Я решила, что буква означает фамилию. Тогда все сходилось, хотя в некоторых случаях были и другие варианты. Есть простой способ проверить – если банк не поменял замки, приняв на себя владение домом по соседству.
Входить через наружную дверь дома Труэттов, вторгаться в чужую собственность – это исключено. Кругом камеры, кто-то гуляет, соседи вместо того, чтобы спать, выглядывают в окна. Только что всех допросила полиция, кто чем в тот вечер занимался. Возможно, Шарлотта еще на дежурстве, вдруг со второго раза она меня заметит?
Я знала, что калитка за домом Труэттов не заперта, когда дежурила, видела, что она приоткрыта. Будто во двор кто-то заходил.
Может, кто-то ее открыл, сунув снаружи клюшку для гольфа.
Я вышла через свой дворик, но в темноте наткнулась на белое соломенное кресло – его сюда притащила Руби с другого конца участка. Я беззвучно выругалась – надеюсь, Тейт и Хавьер меня не услышали. Не услышали царапанье дерева по кирпичу, скрип открываемой в полной тишине калитки. Тейт говорила, что в последние дни просыпается от каждого шороха, что из-за беременности не может нормально спать.
Я аккуратно закрыла за собой калитку, глянула в темные деревья и пошла вдоль забора к дому Труэттов.
Открыть задвижку не составило труда – замка не было. Но, нарушая ночную тишину, взвизгнули петли, заставив меня съежиться. Я оставила калитку приоткрытой, чтобы больше не шуметь. По ту сторону – дом Шарлотты, ее спальня внизу, ближе к забору.
Держа в руке связку, я поднялась по ступенькам. Сунула в замок ключ с буквой «Т», но этого не требовалось. Я сразу это поняла, даже не поворачивая ключ. Ручка двигалась свободно, на краях засова – острые зазубрины. И на деревянной перекладине, где дверь сходится с рамой.
Я все-таки повернула ключ взад-вперед, на всякий случай, но ничего не вышло. Либо это не тот ключ, либо банк действительно поменял замок.
Но внутри кто-то побывал. Состояние засова и деревянной перекладины ясно говорило – тут был взлом.
Я провела пальцами по глубоким бороздкам, по расщепленному дереву. Кто это мог быть? Может, и ко мне кто-то пытался вломиться?
Открытую калитку я заметила несколько дней назад. И моя калитка покачивалась на ветру, хотя я всегда запираю ее на задвижку. Похоже, обе калитки открыл один человек. Будто кто-то за нашими домами шпионил. Или ходил от одного дворика к другому.
Вернувшись, Руби во дворик выходила, я слышала, как скрипнула задняя дверь. А утром сидела в соломенном кресле, поставив ноги на скамеечку, и слушала, как за забором ругаются соседи, Тейт и Хавьер.