накоплений на мамину операцию должно хватить примерно на полгода нашей с ней жизни. Ее в первую очередь, потому что Рома не хотел позволять мне тратить свои деньги, что бы ни придумывала я. Это он ясно дал понять одной фразой:
— Думать забудь. Я в состоянии удовлетворить желания и потребности своей девушки.
К моим доводам он остался глух. Это, кстати, была наша первая ссора, и случилась она на второй день отношений.
Мне определенно была нужна помощь!
Зевс ничем не мог помочь, хотя вынуждена признать, вести с ним задушевные разговоры и делиться своими мыслями превратилось в привычку. К сожалению, Аня с Глебом были вынуждены раньше вернуться домой, что-то там срочное случилось в семье Ани. Я даже не уверена, что они в курсе изменений в жизни Ромки, но… Алексеева, которую Ромка иначе как Мартынова не хотел называть, ведь говорила звонить ей в любое время и что она будет рада общению со мной.
Эта мысль не давала мне покоя все выходные, а сегодня, стоило Ромке уехать на работу, я и вовсе не находила себе места, ходя из угла в угол гостиной и постоянно вертя в руках телефон.
Зевс, решивший, что это новая игра, ходил за мной по пятам, старательно пытаясь наступить мне на ноги.
— Зевс, прекрати! — упав на диван, я напугалась и показала псу кулак. — Не надо меня ронять, мне полеты противопоказаны!
Вздохнув, с тоской посмотрела в окно. Уже близился вечер, скоро Ромка придет домой и еще одного вечера танцев двух саперов на минном поле моя психика не выдержит.
— Как думаешь, позвонить ей?
— Р-рав!
— А если Ромка узнает?
— Вав-ав!
— Плохой из тебя советчик, знаешь? — Зевс радостно завилял своим коротким хвостом и, воспользовавшись моим настроением, лизнул щеку.
— Фу-у, слюнявая морда.
Еще раз вздохнув, решительно открыла список контактов и нажала на вызов. Однозначно, сама я не справлюсь.
После трех гудков Аня взяла трубку.
— Улька, привет! — бодрый голос, в котором легко угадывалась улыбка, странным образом расслабил меня. — Погоди одну секунду.
В трубке зашуршало, как будто ее куда-то положили, и я услышала приглушенный голос Ани:
— Значит так, ты, ты, вот ты с большим вырезом и ты, мисс Утиные губки — свободны. Совсем свободны! Дальше вы, девушка, ага, в сером кардигане, извините, все имена не запомнила, семейное положение? Замужем, от-лич-но! Далее вы и вы точно остаетесь, а остальные… Остальные, впрочем, тоже идут сейчас вот за этой шикарной рыжей язвой в конференц-зал и пишут тест. Через час встретимся.
У меня от ее речи брови выгнулись в удивленные дуги: это с кем таким тоном Аня могла говорить? Милейшая девушка с отличным чувством юмора, как оказалось, могла быть весьма суровой.
— Так, Ульчик, я вся тут, извини, день сегодня не задался малость, — судя по звукам, Аня куда-то шла.
— М-м-м, может, мне стоит перезвонить вечером, извини, не хотела тебя отвлекать от работы.
— Нет уж, Уляш, лучше ты меня отвлеки от работы, чем на этой работе появится парочка трупов и мы дружным коллективом будем думать, куда их деть. Так, я вам уже сказала, что работы для вас нет и не будет, так что свою настойчивость демонстрировать тут не стоит. Что? Глеба Викторовича вам? — кажется, Аня снова распекала кого-то из сотрудников. — Уль, ты слышишь, Глеба она подождет. Свалила отсюда, секретаря для директора «Алек-СО», будет утверждать второй директор. Я. У тебя ни единого шанса!
От ледяных ноток в голосе Алексеевой я поежилась. Представить не могла, что она умеет так.
— Ань? — неуверенно протянула, раздумывая, а не повесить ли мне трубку.
— Все, все, Уль, извини. Это дурдом какой-то! Глебу пришло в голову, что мне нужно меньше работать и он решил взять себе секретаря. Видела бы ты некоторых кандидаток!
— Давай все же вечером…
— Нет, зайка моя, вечером я буду занята, я буду убивать своего мужа! — Аня так грозно это произнесла, что я могла только посочувствовать Глебу, кажется, ему действительно предстоит непростой вечер. Но Алексеева уже сменила тон на просящий: — Уленька, отвлеки меня, пожалуйста, а то я сейчас расплачусь прямо на работе.
— А мы с Ромой решили попробовать встречаться, — не придумав ничего лучше, сразу раскрыла карты.
В телефоне повисла секундная тишина, потом какой-то странный сдавленный писк, а следом веселый смех Аньки.
— О-о да, детка, ты знаешь, как отвлечь беременную женщину. Подробности будут? Учти, ответ «нет» меня не интересует.
С Аней мы проговорили два часа кряду. Зевс даже отказался от попытки поиграть со мной и улегся в ногах спать, демонстративно отвернув морду в другую сторону. Обиделся пёсель. Вот только в этот раз мне было не до его царской особы. Аня заставила меня не только смеяться над своими приключениями, которые ей организовал Глеб, но и посмотреть на нашу с Ромой ситуацию с другой стороны.
— Ульк, ты как ребенок, чесслово. Ты хоть на минутку понимаешь, с кем связалась?
— В смысле?
— В смысле, у Сергеева опыта нормальных отношений ровно столько же, сколько и у тебя. Ноль целых хрен десятых, прости господи. Только он же мужик, это ты позвонила спросить совета, а Сергеев еще и гордый очень. Пока он дозреет до просьбы о помощи, вы состаритесь. Все сам, все сам, самостоятельный. Но в защиту Ромки могу сказать: если вы разберетесь и он поймет, чего ты от него ждешь, тебе точно понравится. Этот твой самостоятельный очень целеустремленный еще плюс ко всему, а сейчас он просто так же потерян, как и ты.
— Но он же сам хотел…
— Хотел, конечно, а теперь вроде как все можно, а спугнуть тебя страшно. Улька, ты пойми, каким бы сильным и уверенным в себе мужик ни выглядел, есть ситуации, в которых они тоже теряются. И тут начинается самое интересное. Они или начинают совершать кучу ошибок, или перегибают палку. Так что, Уль, в вашем случае лучше всего говорить. Много и откровенно. Ясно?
— То есть взять и просто ему сказать, что мне не хватает поцелуев? Или что я хочу его, но не знаю, как…
Договорить мне не дал звук падения чего-то тяжелого. Резко повернув голову в сторону двери, я замерла с открытым ртом.
В дверях гостиной замер Ромка с таким взглядом, что меня пробрало до мурашек. У его ног валялся букет из тех, что не требуют полива, с тяжелым основанием. Зевс, вскинув голову, оценил эту картину и побежал смотреть, что же там ему такого интересного принесли.
— Да, Уль, именно взять и сказать, Ромка не экстрасенс, мысли читать не умеет.
Голос Алексеевой звенел в комнате, а я мысленно проклинала себя, что включила громкую связь и свою болтливость.
— Мартынова, рад тебя слышать, — чуть хриплым голосом поприветствовал Рома жену друга. — Давно сплетничаете?
— О, Ромочка пришел, — Аня тихо хохотнула в трубку. — Уль, я так понимаю, проблем с тем, как сообщить о своих желаниях, у тебя больше не будет.
Под взглядом медленно приближающегося ко мне Ромы я чувствовала, как жар заливает шею, поднимается выше и распускается на щеках. Да что щеки, даже уши стало покалывать от горячей волны смущения.
— Анют, передавай Глебу привет и давай до связи, — Сергеев протянул руку к моей трубке.
— Не передам, — успела ответить Алексеева, — я его сегодня убивать буду!
— Ну хорошо, если понадобится хороший адвокат, звони. Помогу, а сейчас…
— А сейчас, — подхватила Аня более серьезным тоном, и Рома замер, — Ром, ты подумай, что наш разговор длился гораздо дольше, чем пара последних фраз и, кстати, Уля тоже мысли не читает. Так что лучше вы бы сначала поговорили, а вот пото-ом…
— Удачно прибить мужа.
До того, как Сергеев сбросил вызов, Аня еще успела возмутиться, что никто не хочет слушать ее мудрые советы.
Убрав мой телефон подальше, Ромка поймал мою полыхающую щеку ладонью и, обведя пальцем нижнюю губу, шепнул:
— Привет.
Мне было стыдно, неловко, жарко… А еще отчего-то очень волнительно.
— Ром, я, — начала говорить в попытке объяснить, что вовсе не собиралась жаловаться Ане, да я, собственно, и не жаловалась, но договорить мне не дали.
Сергеев, видимо, решил свести меня с ума, наконец, поцеловав так, как я даже не смела мечтать. От его поцелуя пальчики на ногах поджались, мысли разлетелись испуганными мотыльками, а внизу живота начало скапливаться самое обыкновенное желание. Гормоны, во всем виноваты гормоны!
Именно они заставили меня цепляться за Ромку и выгибаться в его руках, подставляясь под прикосновения, они вынуждали стонать и отвечать на поцелуй, плавиться в умелых руках и не думать, совсем ни о чем не думать. Хотелось всего и сразу, и казалось, стоило Роме прервать это безумство, и я расплачусь. Мне было хорошо. Мне было мало. И много. Хотелось еще и хотелось остановиться. Я сходила с ума, но мне все нравилось. От нежности до страсти, а потом обратно и так несколько раз, до тех пор пока я вдруг не начала всхлипывать от переизбытка эмоций.
Кажется, поняв, что немного перестарался, Ромка подхватил меня на руки и, сев на диван, прижал к себе, успокаивающе поглаживая по спине.
— Ну что, Уль, попробуем еще раз?
И мы попробовали. Не поцелуй, хотя и его тоже, а отношения. Только в этот раз все пошло лучше. Страх ошибиться испарился и, наконец, мы стали сами собой, но вместе. Непередаваемые ощущения.
Мы пробовали и наслаждались и, кажется, у нас все получалось. По крайней мере все три часа, пока шла мамина операция, я сидела в коридоре больницы, крепко сжимая ладонь Ромы, и ни на секунду не задумывалась, могу ли, имею ли право так поступать. На его плече я плакала от облегчения, когда врач вышел и сообщил, что операция прошла успешно. Его имя стонала ночью, спустя пару дней, когда нервное напряжение наконец-то
нас отпустило. Операция мамы не просто прошла успешно, первые сутки наблюдений дали врачам повод утверждать — мамочка поправится. Этот день стал поворотным. Знаковым. Я вдруг почувствовала, что вот теперь можно совсем все. Быть. Жить. Радоваться и, наконец, отпустить тот страх, что несколько лет крепко держал меня. Ромка с удовольствием и всем присущим ему старанием помогал прочувствовать мне это. Нежно, уверенно, он несколько раз поднимал меня к звездам и не давал упасть. Или как там еще пишут в романах? Это все неважно, важно, что с ним я была счастлива.