— Аккуратнее, — хрипло проговорил Маркус.
Я посмотрела ему в глаза.
Этого было достаточно.
— Он…
— Да, — кивнула я.
— Ты ненавидишь меня теперь? — с горечью прохрипел Маркус.
— За что? — удивилась я. Даже странно, что Маркус не спрашивает, что произошло там с Клебо и как он. Видимо, решил подождать, пока я сама не расскажу.
— За то, что я ничего не сделал раньше, — тихо ответил куратор.
— А ты мог что-то сделать? — медленно протянула я.
— Нет.
— А теперь можешь? — с надеждой спросила я.
— Да. Теперь у меня сложились все кусочки этой загадки. И я готов к последствиям. Они засиделись слишком долго, пора менять устои в этой Академии, — жёстко проговорил мужчина.
— Но как? У меня пока нет идей, я в растерянности, — горько прошептала я.
— Помнишь слова Клэйтона, — задумчиво проговорил он. — На Арене нет правил, только победа. А победа, как хрустальный бокал: испить из него достанется лишь тому, в чьей руке этот бокал… Думай.
Мысли полетели галопом. И как я тогда не поняла этой подсказки?!
Да, формально, всё дозволено, но на деле победа уже «принадлежит» кому-то заранее.
Кому? Маркусу. И никто не даст другому адепту занять его место.
Не только потому, что он так силён и хорош в боях. А потому, что он не использует магию проигравших.
Да, моя победа над Никосом оказалась хрупкой иллюзией, которую легко разбить.
Мне не дали бы зачерпнуть из него силы или действительно надеть на него шазгар. Ведь тогда бы я узнала главный секрет этой Академии.
Да, шансы победить в этом Чемпионате ничтожны для всех, кто «вне списка», потому что сама система будет против нас. Интересно, они со всем «лишними» победившими так делали, как со мной?
Да, согласно этой системе, Маркуса нельзя выиграть — только погибнуть или сдаться.
Но я, пожалуй, выберу третий вариант, раз Маркус на моей стороне. Сломаем их правила вместе с этим прокля́тым хрустальным кубком!
Слова заместителя министра не просто слова — это подсказка о том, как сломать эту систему.
— «А все мы знаем, в чьей руке бокал чемпиона этой Академии!», — потрясённо закончила я. — Неужто он…
— Да. Это подсказка, что нам делать, — с мрачной решимостью улыбнулся куратор. — Я готов. И верю в тебя. Ты победишь, если захочешь пойти до конца и они дадут. Но они не дадут, и мы оба знаем почему.
— Хорошо. Ты… ты уверен? — робко спросила я. — Это же ударит по-твоему…
— В тебе — на сто процентов! — перебил меня Маркус. — Фокус с плавящимся песком… восхитительно! Я ни разу такого не видел.
Сердце билось как сумасшедшее. Если мы проиграем… Вместе с нами умрут и все те, что пропали за эти годы «правления» ректора Карглоу.
Как же мерзко… А если бы он успел это сделать с телом Маркуса?! Смогла бы я отличить?!
Мы медленно встали и, взявшись за руки, повернулись к трибунам.
— Я признаю́ победу в этом поединке Алисии Майер, — резко подняв мою руку, громогласно прокричал Маркус. — Она победительница первого этапа в нашей группе.
По трибунам прокатился вздох.
— Ты с ума сошёл?! Нет! — вскочив с места, рявкнул ректор Карглоу. — Она женщина! Это невозможно! Нет! Сражайтесь.
— Я отказываюсь сражаться, — усмехнулся ректор.
— Нет, ты обязан, — покраснев от гнева, прорычал ректор.
— Нет, не обязан, — стальным тоном отчеканил Маркус. — Я, оказывается, много лет прикрывал гнусные дела собой, даже не зная, что тут творится. Если бы я знал, к чему всё это идёт…
Я только в этом году всё понял. Признать, сначала я даже растерялся от дерзости этой идеи.
Да… Первые годы я считал себя непобедимым и гордился успехом.
Стремился доказать всему миру, что я и без отца смогу добиться всего.
Потом я очерствел. А потом ослеп. Не глазами, но душой.
Ослеп к чужим страданиям. Мне было плевать: не трогают меня, и ладно.
Но через пару лет я начал медленно догадываться, что тут происходит. Цифры не сходились, понимаете, ректор Карглоу? Хотя почему я до сих пор на «вы» к тебе обращаюсь, мерзавец?! Но вернёмся к делу. Слишком много людей исчезали в никуда. Куда — в никуда?
И мне, такому благородно-глупому, с каждым годом всё легче доставалась победа. А людей пропадало всё больше.
Что, старость не в радость, ректор Карглоу? Хотел продлить юность? Чьё тело ты выбрал? Явно же не Клебо и не Никоса, если ты дал Алисии с ними расправиться.
Они были про запас, я так полагаю?
И каждый из них считал себя избранным для следующей роли ректора? Так ты их обманывал?
Но они не знали, что не они станут ректором, а лишь их тело. С твоей душой, ректор Карглоу, да?
С твоей душой, десять лет копившей силы для переселения и строящей «мост» из всех, кто пропал?
Да, я всё понял. Понял, что это за колдовство.
Горько, что так поздно. Ведь ответ был перед моими глазами: стоило мне вспомнить историю моего отца, спасшего императора.
Я ведь тоже помню его, Алерда Кайзера. Ещё того, старого. До того, как он забрал тело моего отца.
Вам не нравится Алисия в качестве победителя? Потому что её тело тебе не подходит, а годы «правления» в Академии почти сошли на нет?
Когда ты хотел провести подмену? После этой победы? После назначения меня деканом?!
Глава 56
— Что за чушь ты несёшь?! Не тебе меня судить! Твой папаша начал это! — проревел ректор Карглоу в звенящей тишине Арены и прыгнул вниз, на ходу превращаясь в дракона. — А теперь ты заплатишь за брошенный мне вызов! Как удачно Клебо проклял тебя, да, Маркус? В виде жалкого человечка ты не сможешь меня победить, а со своей призванной истинной ты так и не переспал.
Я горько усмехнулась про себя. Трижды.
Оказывается, я так и не поняла главного намёка Клэйтона на то, что избранность Маркуса — вот настоящая иллюзия, которую нам следует разбить.
Второй раз мне стало больно прямо сейчас: если бы я переспала с Маркусом, у нас был бы сейчас шанс противостоять ректору, потому что хоть и опытный человек и первогодка-тигрица вряд ли что-то смогут противопоставить такому огромному дракону. Даже не думала, что у меня скользнёт эта мысль в голове.
Наоборот, когда я поняла, что он начинает мне нравиться, я сама хотела оттянуть этот момент как можно дольше. Что проверить чувства. Убедиться.
Да и Маркус вроде как ухаживал, флиртовал, но не перегибал и, казалось, был доволен.
Вообще, после того посещения Академии Клэйтоном он сильно изменился, хоть я не сразу это заметила — и эта третья моя горькая усмешка за эти пару секунд.
Видимо, и за это мне надо заместителя министра благодарить…
— А мне и не надо было. Потому что проклятье ваше снималось не так, — отчеканил Маркус, всё ещё крепко держа меня за руку и даже не попятившись.
Я вот отступила на пару шагов назад от этого ужасного, красного, исполинских размеров дракона.
— А как? — прогрохотал ректор.
— Её любовью ко мне, — усмехнулся Маркус. — И я уверен, что проклятие снято, а мы с Алисией победим тебя. Да, девочка моя?
Я почувствовала, как пламя внутри меня откликнулось на зов Маркуса и рвалось наружу вместе с яростью. Моя кожа вспыхнула белым огнём, превращаясь в шерсть. Секунда — и вот уже мои когти впились в скалистую почву Арены.
Рядом со мной взметнулась синяя тень — Маркус, уже в облике дракона. Какой же он у меня краси-и-и-ивый. И явно снявший проклятие.
А перед нами — он. Ректор Карглоу.
Кроваво-красные пластины чешуи, рваные шрамы от старых битв, и глаза, полные ненависти, злобы и… страха? Страха перед тем, что мы посмели бросить ему вызов.
— Тебе конец, мальчишка, — прошипел Карглоу.
Маркус не удосужился дать ответа, а сразу ударил. Синий вихрь его крыльев поднял снежную бурю, ослепляя ректора.
И меня, если честно. Я тоже ничего не видела в этом бедламе из ветра, снега и колких льдинок.
Я рванула вбок, чтобы увидеть хоть что-то.
Сразу же на глаза попался нервно бьющийся о скалы Арены хвост ректора. Видимо, старика бесило, что он ничего не видел.
Не раздумывая, я вцепилась в него, прожигая пламенем.
Ну что же, мы с Маркусом настоящая истинная пара, усмехнулась я про себя: огонь и лёд.
Но Карглоу не зря был ректором. Он взмыл вверх над нами и тут же с рёвом обрушил на нас ливень раскалённых шипов.
Один вонзился мне вбок, и я взвыла.
— Алисия! — Маркус рванулся ко мне, закрывая своим телом, пока я, неуклюже вывернувшись, лапой вырывала шип.
— Я в порядке!
Ректор не давал передышки.
Его хвост, словно гигантский бич, хлестнул Маркуса по спине, сбив с ног.
Я бросилась между ними, вцепившись когтями в крыло Карглоу, но он встряхнулся — и я полетела в сторону, ударившись о камни.
— Не лезь, дрянь! — рявкнул ректор.
Я не знаю, как я упустила этот момент, но ректор внезапно резко развернулся ко мне и «плюнул» в меня сгустком чего-то зелёного.
Кислота. Горячая, едкая.
Я в панике заморгала и забила себя лапами по морде, не обращая внимания на то, что, теперь и мои лапы уже «гореть» от боли.
Но я этого не видела. Я вообще уже ничего не видела.
Я ослепла.
Мир погрузился в темноту.
Не было ничего, кроме боли и тьмы. И грохота битвы.
— Маркус! Я ослепла! — отчаянно крикнула я.
И вдруг…
Я увидела.
Не своими глазами. Его.
Как он это сделал? Я не знаю. Но видимо, именно так он видел мои битвы.
Маркус открыл мне своё зрение.
Я видела себя со стороны — окровавленную, с обожжённой мордой, растерянную и испуганную.
Видела, как Карглоу, который уже был подле меня, заносит лапу над моим телом — и как Маркус бросился наперерез, принимая удар на себя.
Нет. Нет. НЕТ!
Я не позволю.
Сама не зная, как это правильно сделать, я отскочила вбок. Угадала!
Ректор не ожидал, что я смогу увернуться, и завалился вперёд. Маркус тоже.
Это очень странное чувство, когда глаза видят одно — как земля быстро приближается, а тело стоит на месте.