–Ты права,– согласился герцог,– но давай вернемся к разговору о Леонидии.
–Давай, у меня остался последний вопрос, но не сочти его бестактным. Хочешь ли ты объединить ваши жизни и на какие поступки готов ради этого?
–Тмирна, мне казалось, ты сообразительней… я много лет мечтаю всегда быть рядом с Леоной. И, разумеется, готов на все. Бросить пост советника, уехать с нею в свой самый дальний замок на берегу моря, никогда больше не появляться в столице…
–Достаточно,– подняла руки монахиня, словно перед бандой налетчиков,– увезти ее подальше и окружить самыми преданными слугами – это сейчас самое лучшее решение. Вот только пост советника бросать не нужно ни в коем случае, никто, кроме тебя, не справится со всеми проблемами и трудностями. А теперь я отвечу на тот вопрос, который ты задал мне. Зоралда приходила в монастырь просить смерти для соперницы, которая носит ребенка от ее законного мужа. К сожалению, мы не смогли найти несчастную женщину, но сумели припугнуть герцогиню обещанием, что кара за такое злодеяние будет ужасна.
–Постой… Тмирна! Я ничего не понял… какая женщина, какой ребенок?
–Женщина была твоя, Олтерн, хотя ты и уступил ее королю. И ребенок был твой. Я много лет ломала голову, почему его бывшее величество через несколько месяцев прекратил осаду своей законной супруги?! Чем таким особенным могла припугнуть или убедить его юная девушка, раз он от нее в конце концов отступился?! Ведь Георгиус знал, где она скрывается, сам отправил жену в охотничий домик под присмотром кучера и доверенных охранников и потом тайно ездил уговаривать.
–Ребенок?– Герцог был бледен, и его руки дрожали,– Тмирна, это тот мальчик, которого Арвельд увез из поместья?!
–Да, герцог с первого взгляда понял, на кого похож Тэлрод.
–О боги… где он? Где Леонидия? Тмирна, я сейчас с ума сойду… где?!
–Здесь,– тихо сказала монахиня, показывая на неплотно закрытую дверь в спальню,– ждут.
И, собрав свои бумаги, торопливо направилась к двери.
–Тмирна…– Вскочивший с кресла герцог, по праву считавшийся одним из самых храбрых мужчин королевства, растерялся, как паж на первом балу, совершенно не представляя, как встретится с выросшим без него сыном.
Проводив монахиню смятенным взглядом, Олтерн выхватил платок, лихорадочно вытер взмокший лоб и ладони и оглянулся на дверь, за которой было все, о чем он уже не смел и мечтать. Безотчетно двинулся было в ту сторону, но вовремя вспомнил про саквояж. Поспешно щелкнул замками, выхватил букетик синих цветов с заветного куста и шкатулку с браслетами, затем, вздрагивая от волнения, шагнул к спальне. Рядом с дверью сделал несколько глубоких вдохов в попытке выровнять дыхание, безнадежно махнул рукой и, робко стукнув по створке, замер в ожидании.
–Войдите…– раздался за дверью такой же несмелый ответ, и герцог, проглотив вставший в горле комок, отчаянно толкнул дверь.
Они сидели прямо напротив входа, на краю застланной постели, грустная молодая женщина с пепельными волосами и бледный худенький мальчик, и смотрели на Олтерна одинаковыми серебряными глазами. В этих ожидающих глазах светилось столько настороженной надежды, затаенного страха и растерянности, что герцог задохнулся от нежности и любви, желания схватить их и надежно спрятать, укрыть от всех несчастий и всех бед.
–Леонидия… счастье мое…– Он ринулся к этим таким еще незнакомым, но уже таким родным людям, подхватил на руки поднявшуюся навстречу женщину, стиснул в объятиях, теряя и букет, и шкатулку.– Наконец-то я вас нашел.
–Олт…– всхлипнула она куда-то ему в шею,– поставь меня, тяжело же…
–Не могу.– Он нашел ее губы, прильнул к ним как к драгоценной святыне, бережно и нежно, и, почувствовав, как они тотчас дрогнули, потянулись к нему в ответ, облегченно выдохнул.
Вот теперь все у них будет хорошо, раз она так же тосковала по его поцелуям, как он по ее глазам, по ее голосу и смеху. И у них есть сын… драгоценный дар ее любви, который эта хрупкая женщина сумела сохранить в такой тяжелой обстановке, в какой его потеряла бы тысяча других женщин. Вряд ли проклятая ведьма не пыталась напоить кузину какими-нибудь гадостями. Олтерн еще раз нежно коснулся губ любимой и шепнул:
–Извини, я посажу тебя на минутку,– и скрепя сердце выполнил это обещание, но так и не выпустил из руки ее ладошку. Присел на корточки перед Тэлродом и протянул ему вторую руку: – Прости меня, сынок, что я так долго не приходил. Но если бы хоть слово… хоть намек…– Он яростно скрипнул зубами.– Ему очень повезло… Если бы я уже не присягнул Лоурдену, искали бы сейчас другого советника.
–Олт… прости… но мы слышали ваш разговор,– нежно гладя его второй рукой по лицу, призналась Леонидия,– это было мое условие… Зора отучила меня верить людям. И я согласна с настоятельницей насчет советника… и про замок. Мне так хочется пожить где-нибудь спокойно… а ты сможешь приходить, когда захочешь.
–А если я не захочу уходить?– жадно вглядываясь в ее глаза, с лукавинкой спросил Олтерн и вспомнил про подарки.– Вот… эти цветы только для тебя. А вот браслеты, и пока ты не скажешь «да», я не отпущу твою руку.
–Я скажу «да», только не отпускай,– кротко согласилась Леонидия, но сквозь эту покорность герцог расслышал застарелую тоску.
И немедленно сел между любимой и сыном, обняв обоих так, как ему хотелось с первого мгновения, крепко и бережно прижал к себе и зажмурил на миг глаза, не в силах поверить своему счастью.
–Тебе плохо?– опасливо спросил Тэл, и герцог мгновенно распахнул глаза и широко ему улыбнулся.
–Нет, сынок. Мне очень хорошо, я много лет не был так счастлив. Точнее, много лет я жил чужой жизнью и хочу про это забыть.
–А там… где мы будем жить…– продолжил осторожный допрос Тэл,– мне можно будет держать кошку?
–Что?– напрягся Олтерн.– Тебе не разрешали даже кошку держать? Но там же были женщины… твоя бабушка, тетка… или я неправильно все понял?
–Олт,– повернула герцога к себе Леонидия,– Зора убедила мать и сестру, будто все их беды из-за меня… и Тэла. Она специально все подстраивала… потому они к нам так и относились.
–Прости, любимая, но я не согласен. Если бы они были людьми… я ведь собирался устроить их жизнь, отблагодарить за заботу о моем сыне, но теперь не пошевельну и пальцем. А у тебя, сынок, будет столько кошек, собак, лошадей и прочей живности, сколько ты захочешь.
–Матушка Тмирна обещала принести мою Берту,– серьезно сообщил парнишка,– но лошадь я тоже хочу. Герцог Адерский хочет вырастить для меня белого жеребенка.
–Дать бы по шее этому герцогу,– с притворной свирепостью выдохнул Олтерн, крепче прижимая сына.– Он мог бы позвать меня сюда вчера вечером.
–Не нужно,– тихо шепнула Леонидия, положив голову на плечо мужчины, которого любила все эти годы.– Он правильно поступил, мы были грязные, уставшие и голова еще болела после зелья.
–Неужели ты думаешь, будто все это меня бы оттолкнуло?– невесело фыркнул Олтерн.– Нет, любимая, ничего подобного. Но на Арвельда я не сержусь, наоборот. И хотя мне очень хочется еще посидеть тут с вами, придется идти к нему, чем быстрее я покончу с делами, тем быстрее смогу увести вас в южный замок. Но вы же пойдете со мной к герцогу?
–Конечно,– кротко улыбнулась ему женщина,– мне нужно спросить, сколько я должна Эсте за выполненный контракт. Она взялась охранять мою жизнь от происков Зоралды там, в горах, и исполнила свое обещание.
–И я ей за это буду всегда благодарен и исполню любое пожелание. Хотя тоже должен за выполненный контракт,– признался герцог.– Но сначала браслеты. Леонидия Тервалли, согласна ли ты взять в мужья герцога Олтерна Эфройского?
–Согласна,– побледнев, выдохнула она, глядя, как на ее руке защелкивается браслет.– А ты, Олтерн Эфройский, согласен считать женой Леонидию Тервалли?
–И женой, и матерью моего сына,– твердо произнес Олтерн, подставляя ей руку.
–А жреца не нужно?– тихо спросил парнишка, недоверчиво наблюдавший за этой церемонией.
–Герцог имеет право судить, казнить и женить своих подданных, но в храм мы обязательно пойдем. Только не в столичный, а в тот, который расположен в городке возле моего южного замка,– серьезно объяснил ему Олтерн.– Там очень мудрый жрец, который составит документы, как положено по законам богов, а не людей. И на твое рождение тоже. Ты герцог по крови и должен быть им по бумагам. А теперь идем, мне кажется, нас уже ждут.
И первый поднялся с постели, помог встать жене, обнял ее за талию и протянул руку сыну. Парнишка сомневался всего секунду, затем все же вложил ладошку в крепкую руку отца, однако, дойдя до двери, осторожно потянул ее к себе, и герцог не стал его удерживать.
Но, подхватывая свой саквояж и выводя жену в коридор, Олтерн твердо пообещал себе сделать все возможное, чтобы его сын из бледного мальчишки, затурканного злыми тетками, превратился в жизнерадостного, уверенного в себе паренька, какими должны быть все подростки его лет.
–Герцог Адерский ждет вас в гостиной.– Рыжий мужчина, в котором Эфройский сразу узнал постаревшего телохранителя Арвельда, стоял перед ними с непроницаемым лицом.– Я провожу.
–Только запомни, Седерс, нас тут никогда не было,– строго предупредил Олтерн, уже принявший в душе ответственность за свою семью и начинающий строить непроницаемую защиту, какой намеревался их окружить.
–Я это и так помню,– чуть вызывающе ответил командир охраны и мгновенно присмирел, услышав тихий голос Леонидии.
–Спасибо, Лаутр.
–Всегда к вашим услугам, госпожа.
В гостиной, украшенной букетами из ярких осенних цветов, весело горел очаг, и вокруг него на диванах и креслах расположилось пять человек: трое мужчин и две женщины. И почти всех Олтерн отлично знал, и герцогов Адерских, и матушку Тмирну. Незнакома была только молодая хорошенькая девушка, сидевшая рядом с Арвельдом, скромно опустив глазки.
–Доброе утро!– Эфройский всего мгновение разглядывал незнакомку, затем, решив, будто это невеста бывшего беглеца, собрался их поздравить, и в этот момент им навстречу шагнул поднявшийся с кресла Геверт.